Михаил Чулков - Русские сказки, богатырские, народные

– Я радуюсь, что смог вам оказать услугу; но впредь будьте осторожнее, и не пускайтесь в предприятия, которые выше ваших сил. – Он пообещал им доставить каждого в его жилище. При этом он топнул ногой о землю, из которой к его услугам выскочил покорный ему дух. Ему повелел Гассан доставить столько колесниц, сколько было здесь ученых мужей. Дух повиновался, и вскоре явились колесницы, запряженные крылатыми змеями и иными чудовищами. Все избавленные бросились вновь к ногам каббалиста, и поблагодарив еще, сели в колесницы. Гассан приказал в течение часа времени доставить всех их, куда они пожелают, и колесницы в мгновение ока скрылись из глаз оставшихся тут с Гассаном, князя Миловида, княгини Прелесты, Красовида, и волшебницы Рушибеды.

– Не могу ли я служить вам еще чем? – сказал Гассан князю Древлянскому.

– Ни чем больше, – отвечал Миловид, – как одолжением, чтоб вы разделили присутствием своим нашу радость, которую будет иметь свидание наше с родителями.

Гассан отговорился от того важным своим предприятием; при чем рассказал им свои приключения, по окончании которых, просил дозволить, чтоб один из служащих ему духов, понёс за ними Красовида, а затем известил его обо всем, что с ними случится. На том и порешили. Дух получил приказ, и они расстались. Волшебница подхватила Миловида и Прелесту, а дух – Красовида. Всей компанией они поднялись в воздух и скрылись из глаз Гассана, который между тем любовался своею книгою, и полученным в добычу луком и стрелами.

Возвратившийся дух принес Гассану известие, что спасенные им молодые люди благополучно прибыли в Болгарскую столицу; что радость всех встречавших и встречаемых была неописуемая; что все заочно приносили ему благодарность, и пили за его здоровье по обыкновению; и что старый древлянский князь Премислав положил прожить в Болгарии целый год; а потом чтоб дети их жили у них погодно, год в земле Древлянской, и год в Болгарии, и что Красовид, по взаимной склонности женился на Милонраве, наперстнице княгини Прелесты.

Между тем Гассан, оставшись один, вновь начал думать о своем пути. Столь дальнее расстояние до острова, где хранится меч Вирстона, приводило его в изумление. Он вновь прибег к своей книге, на помощь которой имел немалую надежду. Развернув ее, он прочитал он означившиеся белыми буквами стихи:

Прочтя это наставление, он вынул золотую стрелу, которая упав из рук его, воткнулась в землю. Он поднял ее, и из того места, где она воткнулась, протекла широкая и быстрая река. Когда же он коснулся воды стальной стрелой, у самого берега появилась фарфоровая лодка, запряженная четверкой лебедей. Без долгих размышлений собирается он в путь-дорогу, принимает несколько капель из настоя Мулом-бабы, и сложив коробочку свою книгу, садится в лодку. Лебеди, почувствовав седока, помчали лодку вниз по реке, с неимоверной быстротою. Гассан не успел осмотреться, как был уже в открытом море.

Прошу моих читателей поискать окончания этой сказки в третьей части, а в этой, второй,

Больше ничего

Лодка, в которой Гассан продолжал свой путь, с равной быстротой рассекала воды Океана, как пущенная из лука стрела. Свист ветра и шум волн, ударяющихся об утесы каменных гор вознесенных на поверхность моря по пути, где он ехал, составляли ужасный звук для его ушей. Но он, исполненный желания достичь острова, в котором хранился меч Вирстона, презирал все опасности и ободрял себя надеждой получения во власть свою только одного сокровища, трепещущее свое сердце. Желание иметь у себя что-нибудь преимущественное перед другими – страсть, свойственная людям. Нередко для насыщения необузданных желаний, мы пускаемся в не меньшие опасности, чем был путь Гассана. Хорошо было бы, если бы человек почаще призывал на помощь свой рассудок, так как наш герой призывает свою книгу. Тот, может быть, хотя не в стихах, а в прозе, вливал бы в наши мысли предрассуждение о вреде погони за вещами непозволенными, и тем полагал бы пределы нашим стремлениям. Но обыкновенно, когда человеком овладевает страсть, рассудок не помогает.

Чем далее проплывал Гассан своим путем: тем менее ужасны становились окружающие его места. Ветры замолкли, и сделали на успокоившемся море поверхность подобную зеркалу. Солнце, имеющее в тех странах течение свое ближе к земле, ударило полным блеском лучей в море, и составило в нем изображение бесчисленных радуг. Обитатели дна неизмеримых вод, сирены, появились в множестве вокруг его лодки, покрытые венками из морских растений. В руках они держали коралловые ветви. Красота их и звуки пения вводили Гассана в сладкую истому. Глаза его и уши, заняты были вниманием таких редкостей. Дельфины и прочие мелкие водные звери играли по разным местам. Плавающие и летающие птицы соединяли нежные голоса свои с пением Сирен. Таковое прелестное последование сопровождало Гассана, который забывал сам себя, упоенный подобной радостью. Но скорость плавания его сокрыла наконец все эти удовольствия из виду, и представила вдали таковую мрачную тень, как бы ночь, уступающая свету, оставляла земной круг, и покоилась в том месте во время дня. Не успел он вперить взоры на рассмотрение причины этой тьмы: как лодка его, обернувшись три раза в круг, остановилась; и лебеди, завернув головы под крылья, предались сну. Неизвестно, робость ли или удивление больше им тогда овладели. Но нельзя не смутиться в таковых переменах. Он прибег к своей книге. Но вынимая её он увидел вдали нечто к приближающееся к нему огромной скоростью. То были двенадцать Тритонов или морских жителей, несущих на себе колесницу, сделанную из жемчужных раковин. Они остановились близ самой его лодки, и неизвестным языком проговорили то, чего он не понял; но знаки их и телодвижения изъясняли ему, что они просят его сесть в себе в лодку. Гассан смятенный столь различными в одно время явлениями, не знал, что заключить. Он развернул свою книгу, и прочитал следующее:

Этого было достаточно, чтобы утвердить его в намерении, согласиться на просьбу морских обитателей. Он оставил лодку с лебедями, которая в то же мгновение исчезла, и сел в носилки. Со скоростью, равной той, с какой плыла лодка, понесли Гассана эти жители Океана, и меньше чем через четверть часа он оказался на месте тьмы. Вечная ночь, обитавшая на этом пространстве, принудила его прибегнуть к карбункулу, который и светил ему всю дорогу, продолжаемую им в темноте. Несколько минут спустя, тритоны остановились, и Гассан увидел, что тьма начинала исчезать. Но вместо того воды стали кипеть, как если бы они были в котле, стоящем на великом жару; потом, понимаясь кверху, сделались вокруг него подобием стен и сводов. В этом водяном здании приметил он перила из той же стихии, и посреди них сход по ступеням в глубину. Между тем, как он удивлялся этому сверхъестественному виду, Тритоны взяв его под руки, высадили из носилок, оставили и скрылись. Страх утонуть напал на него; но к удивлению ощупал он ногами, что прозрачный пол под ним был столько же тверд, как бы построенный из крепкого металла. Он ободрился, и заключил, что ему следует сойти по ступеням на дно Океана. Привыкнув уже к чрезвычайным случаям, он без ужаса исполнил это намерение. Он миновал несколько тысяч ступеней в пространное поле, от которого отделенная вода не касалась земли. Воздух в этом месте был настолько же свеж, как на поверхности земного шара, и свет не уступал тут ясностью дню. Поле это пестрело от прекрасных, испускающих благовоние цветов и деревьев, вида совершенно отличающегося от растений, произрастающих на поверхности земли. Немного пройдя, он увидел огромное здание, превосходящее великолепием чертоги индийских царей. Он направился к нему, желая вблизи рассмотреть его и узнать, кому оно надлежит.