Михаил Чулков - Русские сказки, богатырские, народные

Всё подготовлено было к отъезду, и на другой день были они уже в пути к пределам Чехии. Разговоры, большей частью касающиеся общей их пользы, коротали эту дорогу. Каждое слово умножало их взаимную склонность, и наконец страсть их из малого огня стала великим пожаром. Они познали, что жить друг без друга не могут. Всегдашнее и беспрерывное свидание сделало их неразрывными. Они без робости изъяснились на словах, о чём дотоле говорили только знаками, и клялись друг другу в вечной верности, соединяясь цепями священного союза. Святобой считал себя благополучнейшим из смертных; а княжна, утешая его, говорила, что разница состояния не может сделать того, чтобы любовь его променяла она на престол первого монарха на свете, и что не знатность может доставить счастливую жизнь; но одна только нежная и истинная склонность; с того времени часы их текли в услаждении невинной любви. Ничто не тревожило покоя их, дальняя дорога показалась им кратким путём. Они прибыли в землю чешскую.

Расположившись на постоялом дворе, услышали они следующую весть, которая надолго остановила течение прежнего их удовольствия. Хозяин постоялого двора, на вопрос о состоянии сего государства, сказал им:

– Княжество наше в великом замешательстве. Миролюбивый и милосердный наш князь лишился своей единородной дочери Останы, которая безвестно пропала, поехав гулять с обручённым женихом своим. Побитые тела бывших с ними придворных, и в то же самое время отлучка чашника Злорана, без сомнения решили догадки в возложении причины сего злодеяния. Три года уже как не имеем мы ни малейшего о них известия, и так нет сомнения, чтоб не пали они жертвою Злоранова бесчеловечия, князь наш пришел от всего этого в столь великую печаль, что впал в тяжёлую болезнь, лишившую его последних сил. Он хотя и выздоровел; но никогда не являлся пред народом, оплакивая свою дочь во внутренних покоях. Всё явилось причиною того, что вельможи наши вознегодовали на него, и учинив бунт, свергли с престола. Вождь войск наших, человек суровый, преобративший счастливые дни наши в собрание мук и горестей, в этом смятении похитил престол. Дражайший наш князь, был захвачен и брошен в темницу, в которой скоро после того и скончался. Отец того царевича, который назначен был в супруги княжне нашей Останы, думая, что сын его убит по умыслу наших чехов, хотел отмстить за смерть его. Он напал с великим войском на нашу землю; но был разбит, и пал жертвой жестокой смерти. Государство его было присоединено к нашему. Мы стенаем теперь под игом тиранства гордого государя.

Княжна Остана не могла превозмочь горя, её объявшего. Потоки слез полились из очей её. Утешения отца моего были не в силах осушить их, и он, разделяя несчастье дражайшей своей половины, принимал в её скорби равное участие. Хозяин постоялого двора удивился необыкновенной их печали, и не воображая, чтоб одна единственная человеческая жалость могла им этого нанести, заключил, что в этом скрыта какая-нибудь тайна. Он повнимательнее рассмотрел Княжну, признал в ней дочь своего Государя, бросился к ногам её, и не мог удержаться от слез. Он служил при дворе отца её. Нельзя было ему ошибиться в чертах лица Останы.

– Несчастная Государыня злополучных твоих подданных, – сказал он, – ещё нам рок судил тебя видеть! Но, увы! тогда, как не можешь ты подать отрады бедному своему народу. Сила мучителя нашего слишком велика, чтоб можно было его лишить её. Все вельможи и войска на его стороне. Здесь дни твои в опасности. Спасайся, Государыня, чтоб не стала и ты жертвою ненасытного тирана. Терпи, о единственная наша надежда! Пока гневный рок не перестанет свирепствовать, и защитники невинных, справедливые небеса, не избавят тебя и нас от нашего гонителя.

Что было отвечать Остане, как не усугубить печаль свою и слезы. Опасность принудила её и отца моего, в тот же час оставить пределы чешские, и обратно направиться в путь к Новгороду в Россию. Во время дороги, говорила Остана отцу моему: «Любезный Святобой! Теперь ты видишь, что всякое человеческое благополучие ничто иное, как сон и привидение. Иметь его – удовольствие большое; но потерять прискорбно. Могла ли я подумать, чтоб не до конца препроводила я счастливо жизнь мою, и её похитило бы какое-либо злополучие? Я была дочерью великого государя; но знатное положение не избавило меня от жесточайших напастей. Ныне я повержена на дно всех бед, забыта всеми, и не имею иной надежды, кроме как на тебя, дражайший Святобой; но и ты со мною столько же несчастен. Я хотела во удовлетворение твоей ко мне любви, и твоего ко мне попечения, принести тебе скипетр Чешский; а нынче сама стала беднее последнего моего подданного. И когда уже я столь злосчастна, то по крайней мере счастлива тем, что не станут возмущать дух твой несносные мысли о неравенстве нашего состояния. В сердце твоем имею я больше, чем престол Чешский».

Святобой подтверждал ей клятвы о вечной верности, и ласки его мало-помалу уменьшали величину его скорби. Они продолжали путь свой около половины месяца, не встречаясь ни с какими злоключениями. Уже печальные мысли изглаживались в их памяти, но на кого свирепое несчастье растворит алчный зев свой, и начнет пожирать его благополучие, тогда с каждым шагом глотает оно спокойствие того несчастного. Проезжая один лес, подверглись они нападению разбойников. Превосходящая их сила не отняла природной россиянину храбрости. Он со своими служителями сопротивлялся им отчаянно. Большая часть злодеев пала бездыханными от рук их. Он спас жизнь свою и имение. Злодеи оробели, и обратились в бегство; но успели увезти возлюбленную его Остану, защитить которую он не успел. Тщетно старался отец мой их преследовать. Они скрылись, как блеснувшая молния в пустоте лесной. Отчаяние и горе овладели Святобоем во всей своей необъятности. Печальные картины взволновали кровь его, тоска рвала пораженное его сердце, и он едва не лишил сам себя жизни, в первых стремлениях этого движения. Потом жалость и любовь, торжествующая над его чувствами, заступив место гнева, наполнили мучительными томлениями его душу. Плачевный стон его разливался по окрестностям того места. Лес и долины наполнялись его жалобами. Но что в них было пользы? Печальное эхо повторяя их, не приносило ни какой помощи Остане, ни ему отрады. Успокоившись несколько, бросил он обоз свой, и приказав одному из слуг дожидаться себя в Винете, сел на лошадь и поехал искать Остану. Продолжая путь свой чрез два месяца по пустыням, и не видя ни малой надежды открыть место, где скрылись похитители его любезной, печаль его возросла до крайности. От беспрестанной езды и голода так он ослабел, что походил более на тень, нежели на живого человека. Томные члены принудили его напоследок лечь близ колодца на долине у великой горы. Он заснул тут, и по пробуждении своем, увидел себя лежащим на коленях престарелой женщины. Удивление его от этого неожиданного явления было столь велико, что он, в робости вскочив, обратился было в бегство; но старушка та, окликнув его по имени, принудила остановиться.