Денис Емельянов - Мышонок и Подснежник (сборник)

– Можно, малыш. Я так рада, что в твоем маленьком сердце опять поселилась радость. Я так люблю слушать, как ты смеёшься.

Мышонок, расшалившись, прыгал по маленьким лужицам, и смех его был похож на звон маленького колокольчика, а Мама стояла у входа в норку, смотрела на своего малыша и улыбалась. Наблюдая за Мышонком, она не заметила, как из-под опавших прошлогодних листьев медленно выполз Дождевой Червяк.

– Как же я не люблю дождь, – недовольно проворчал он.

– Противная вода промочила всю землю насквозь. Нормально поедать пищу стало совершенно невозможно. Сырость просто невыносима. От неё даже такому занятому червяку, как я, приходится вылезать на поверхность. А вы, хозяйка, почему не загоните своего сорванца домой, ведь он уже совсем мокрый. У вас что, нет дел поважнее, чем стоять тут, мокнуть и ждать, пока этот мышонок набалуется?

Мама удивлённо посмотрела на сердитого Червяка:

– Разве Вы не видите, мой малыш совершенно счастлив. Так прыгать по лужам можно только в детстве. А раз так, то для него и для меня нет ничего важнее в целом свете.

Мышонок проснулся в своем домике. Он открыл глазки, потянулся, выгнув спинку, сел, оперевшись на свой маленький хвостик, и тщательно умыл мордочку лапками. Затем по-хозяйски огляделся по сторонам и, убедившись, что всё в полном порядке, побежал по длинному и узкому коридору к выходу.

Теперь Мышонок отваживался на небольшие прогулки, ему было интересно узнавать новое о том месте, где он родился. Каждый день приносил с собой что-то интересное, и Мышонок научился радоваться своим маленьким открытиям. Каждое утро он с замиранием сердца наблюдал, как неспешно встаёт над вершинами деревьев Солнце, а потом подолгу сидел, не шевелясь, и слушал, как ласковый Ветер перебирает его мягкую шёрстку. Но никто не знал про это, кроме него самого. Мама была всё время занята по хозяйству, и Мышонку очень не хватало друга, с которым можно было поговорить по секрету.

И вот однажды утром, выглянув из своей норки, Мышонок увидел странное, лохматое существо, размером почти с него самого, которое двигалось, ужасно извиваясь и было полностью покрыто колючими щетинистыми волосками.

– Никогда не стоит судить о госте по первому впечатлению, – вспомнил Мышонок наставления Мамы. Он слегка зажмурился от страха и, как только смог вежливо, пропищал:

– Здравствуй, меня зовут Мышонок.

Он приготовился удирать со всех ног в свою норку, если эта колючая лохматина решит на него броситься. Но она вдруг остановилась, словно бы в нерешительности, затем медленно повернулась к нему и удивительно приятным голосом сказала:

– Здравствуй, Мышонок, меня зовут Гусеница.

Вдруг она свернулась в клубок, растопырив свои волоски во все стороны.

– Ну что, тебе страшно? – спросила Гусеница.

– Не очень, – ответил Мышонок, но всё же не решился подойти ближе.

– Странно, – пробормотала Гусеница удивлённо, – все остальные боятся моих колючек и не смеют меня трогать. Сразу видно, что ты приветливый и хорошо воспитанный малыш. Так уж и быть, я не стану колоть тебя своими острыми иглами.

– Мне кажется, что ты совсем не страшная, а даже очень красивая, – тихонько сказал Мышонок.

– Красивая?! Ты правда так думаешь?

– Да, правда. И мне очень понравились твои лохматки, – Мышонок потянулся, тихонько дотронулся до Гусеницы носом и зажмурился, – они такие… мягонькие.

– Я думала, что я такая же страшная, как ёж или даже дикобраз, – растерялась Гусеница, – и все должны меня бояться.

– А мне кажется, что ты пушистая и… добрая, – признался Мышонок.

– Добрая? – удивилась Гусеница. – Наверное, ты сам очень добрый, раз так подумал обо мне.

Мышонок смутился и опустил газа.

– А хочешь, давай играть вместе, – вдруг предложил он, – я буду тебя искать, а ты будешь прятаться, а потом наоборот. Или можем поиграть в догонялки, только чур, я первый убегаю, а ты догоняй.

– Ну нет, бегать я не умею. Да и как, позволь узнать, ты стал бы бегать, если бы у тебя было столько же ножек, как у меня? – улыбнулась Гусеница.

Мышонок рассмеялся:

– Да уж, будь у меня столько же ног, я бы точно запнулся и забыл, какой ногой я уже бежал, а какой ещё нет.

– Какой ты смешной, Мышонок, – засмеялась Гусеница.

– А может, ты останешься здесь? – с надеждой спросил Мышонок. – В этом пне полно укромных местечек, ты могла бы удобно устроиться, и мы могли бы встречаться и играть каждый день.

Гусеница неторопливо забралась в глубокую трещину старого пня, и оттуда донесся её довольный голос:

– Ну что же, очень даже уютная квартира. Я бы хотела здесь отдохнуть, ведь я прибыла издалека.

– Конечно-конечно, – спохватился Мышонок, – отдыхай. А поиграть мы можем и завтра.

Прибежав к Маме в родную нору, он немедленно рассказал ей об их новой соседке.

– Это Лохматая Гусеница, малыш, она совсем не опасная, просто своими длинными волосками она отпугивает птиц, которые могли бы запросто склевать её. Ты не смотри, что она такая страшная сейчас, из гусениц вырастают бабочки. А они бывают очень красивые.

– Из такой лохматины вырастет бабочка?! Как это может быть? Вот я – мышонок, из меня вырастет большой мышь, но я ведь уже сейчас похож на тебя, Мама, а не на лохматого червяка, – засмеялся Мышонок.

– Всё правильно, малыш, – улыбнулась Мама, – ты и должен быть похож на меня. А вот у бабочек всё не так, гусеницы совсем не похожи на тех бабочек, которые из них вырастут. Но, наверное, тебе будет интересно узнать, кто же скрывается в нашей лохматой соседке? Наберись терпения, и, возможно, ты будешь очень удивлён.

Укладываясь на ночлег, Мышонок всё время думал о своей новой знакомой. Ему очень хотелось поиграть с Гусеницей, и ещё больше ему хотелось узнать, какая из неё вырастет бабочка. Мышонок был счастлив.

– Кажется, у меня появился новый друг, – пробормотал он сквозь окутывающий его сон.

На следующее утро маленький Мышонок выбрался из норки и огляделся по сторонам.

– Как он красив, этот Мир, – опять подумалось ему.

– Не знаю, кто всё это так правильно устроил: птиц и деревья, ручей и цветы, Ветер и Солнце. Должно быть, он очень добрый, этот кто-то, – решил Мышонок. Он ловко забрался на старый пень и зажмурился от яркого солнечного света.