Александр Семёнов - Записная книжка волшебника (сборник)

И удивительное дело! Кто ни заночует в этой избе, у всех желания исполняются. Правда, и желания приходили простые и ясные.

Чтобы была на следующий день хорошая погода.

Чтобы уродилась земляника.

Или чтобы приехал в гости к Семёну Петровичу его сын Вася…

Смешной и странный этот народ – волшебники. Даже грипп у них не вирусный или, к примеру «гонконгский», а волшебный.

И знаешь, как они им заболевают? Совсем не так, как мы. Окажется рядом с тобой больной – грипп свалил и тебя. У волшебников всё по-другому.

Если один заболел и ему плохо, заболевает и другой. Но не тот, что рядом, а, наоборот, который далеко. И не может помочь.

Когда фея Кудряшкина заболела, волшебнику Александрову тоже сразу стало худо. Ведь он жил на другом конце города.

К вечеру его бил озноб, болела голова, поднялась температура.

«Как, наверное, плохо моей Кудряшкиной!» – горевал Александров.

Эти волшебники такие забавные. Если хуже становится одному – хуже и другому, который далеко.

«Сейчас же поеду, навещу Кудряшкину», – решил Александров.

Непонятные эти волшебники: у них больные навещают больных. И оба после этого выздоравливают. Если дороги друг другу.

«Как там Кудряшкина? – волновался по дороге Александров. – Станет ли ей лучше, когда я приеду?»

– А я вот яблоки принёс, – сказал он Кудряшкиной, когда та открыла дверь. – Два килограмма.

И Александров сразу почувствовал, что жар у него спадает, голова перестаёт кружиться, что он выздоравливает.

Волнуясь, смотрел он на Кудряшкину: стало ли лучше ей?

Но мы не знаем, выздоровела фея в тот же момент или позднее. Ведь Кудряшкина наотрез отказалась мерить температуру.

Несуразные люди – волшебники.

Если одному становится хуже от того, что плохо другому, у них это называется «заболеть гриппом».

А все остальные это же самое называют дружбой. Или любовью.

Волшебники ведь тоже появляются на свет. Ну там – аист приносит, в капусте находят…

Поэтому у волшебников есть и дни рождения. Эти дни рождения они конечно же справляют. И без подарков здесь, понятно, не обходится.

Ты не поверишь, но волшебникам очень непросто дарить друг другу подарки.

Кажется, чего уж сложного. Взмахни волшебной палочкой – и подарок для Кудряшкиной готов. Бантики. Которые могут летать по комнате, как бабочки. А когда нужно, сами садятся на косички.

Александрову – поводок для его собаки Тришки. Ведь молодому волшебнику вечно некогда. А поводок сам водит собаку гулять. И строгим александровским голосом приказывает: «Рядом, Триша! Фу! Голос!»

А волшебнику из Алёшково Семёну Петровичу можно подарить его сына Васю. Ещё одного. Тот-то пусть себе живёт в городе. А другой – помогает старику в деревне.

Только вот какое дело. Волшебники своими палочками и сами могут себе что угодно изготовить.

У Кудряшкиной уже есть бантики. Они не только летают. Могут развязаться, постирать друг друга, высушить, выгладить и снова завязаться.

Поводок у Александрова тоже имеется. Так поводок может и без собаки, сам сбегать, вернее, сползать в булочную или за молоком.

Только Семён Петрович не хочет другого Васю. А всё ждёт того, единственного.

И всё-таки волшебники дарят имениннику замечательные подарки. Которые тот никак не мог бы сам себе сделать, даже при помощи заклинаний.

Однажды, когда у феи Кудряшкиной был день рождения, к ней пришли друзья и все собрались за столом, она сказала:

– Вы так обрадовались встрече со мной – это самый замечательный для меня подарок.

А волшебник Александров смущённо пробормотал:

– Если тебе будет грустно, буду печальным и я.

Эдуард Буреломов, волшебник и поэт, прочитал посвященные Кудряшкиной стихи. Стихотворение было тёплым и нежным. А ведь известно, что хорошие стихи недоступны простому, с волшебной палочкой волшебству.

У поэта Эдуарда Буреломова было одно увлечение, которого он, правда, стеснялся. Он любовно разводил диковинные цветы и растения.

Вывел, к примеру, сорт кактуса с мягкими, шелковистыми иголками. Если кактус ласково гладили рукой, он нежно мурлыкал.

Вырастил Буреломов и необычную ромашку. Удивительные лепестки были у неё. Не как обычно: «любит – не любит, любит – не любит», а «любит – очень любит, любит – очень любит».

Скрестил арбуз с футбольным мячом. Упругим звенящим гибридом можно было играть даже в бутсах. А после матча – по-братски разделить и утолить жажду.

Но всё же гордостью поэта была выведенная им порода ели. Всё-таки не цветок какой-нибудь и даже не куст, а настоящее дерево. А главное – очень уж необычной была та ель.

Первую ёлку Буреломов вырастил ещё в прошлом году. Её семена он посадил на опушке леса, и весной там появились маленькие пушистые ёлочки.

К лету они подросли, но ничем не отличались от обычных ёлок. Разве что очень быстро тянулись вверх.

К осени они превратились в нарядные ветвистые ёлки, однако ничего неожиданного в них не было. Буреломов заволновался.

В конце сентября на ветвях появились ярко-зелёные почки. Но, кроме необычной яркости, ничего не привлекало к ним внимания.

В октябре почки увеличились и стали размером с лесной орех. В ноябре подросли ещё, а к концу декабря стали как огромные зелёные апельсины.

Когда в канун Нового года ёлки установили в комнатах, почки набухли, налились, кожица на них натянулась…

С двенадцатым ударом часов почки лопнули – внутри оказались сверкающие и переливающиеся всеми цветами радуги ёлочные игрушки.

Никогда ещё у ребят ёлки не были наряжены так сказочно, как в этот Новый год. Наверное, поэтому и сам год оказался очень удачным. Всем хорошо работалось и весело отдыхалось.

А может, это было просто совпадением…

У Семёна Петровича была бутылка живой воды. Полная. Пол-литровая. Он её держал на случай, если кто заболеет.

Его сын Вася был тогда ещё маленьким. Хотя какой же это маленький – целых десять лет!

И вот как-то раз, когда Семёна Петровича не было дома, Вася достал бутылку. Он посмотрел её на свет: бутылка была как бутылка, из-под лимонада. Вода в ней была как вода – Вася вытащил пробку, – ничем не пахла.