Протоиерей Димитрий Смирнов - Проповеди 2

Но Господь поставил такое условие: если мы не будем прощать тем, кто против нас согрешил, Он не простит нам наших грехов. Почему такое на первый взгляд тяжелое требование? Дело в том, что Царствие Небесное – это Царствие Божие, и туда войти может только человек, который вернул себе подобие Божие. Поэтому и святых, которые в этом преуспели, мы называем преподобными: преподобный Сергий, преподобный Серафим. Они сперва были обычными мальчиками, но вот потрудились над своей душой – и стали во всем подобны Христу. Посмотрим на поступки Серафима Саровского – ну прямо в точности Иисус Христос: как Христос поступал, так и Серафим поступал. Он полностью исправил свою жизнь, стал подобным Богу. И вот раз Христос имел в Себе силы, чтобы молиться за тех, которые Его прибили ко Кресту, то и к нам Он предъявляет такие же требования, если мы желаем пойти за Ним и называться Его учениками. Поэтому обязательно нам нужно учиться прощать. Самое страшное, когда человек кого-то не простил: тем самым он себе закрыл вход в Царствие Небесное.

Человек может совершить какой-то тяжелый поступок – и Господь может это простить. Есть такой святой Варлаам Керетский. Он был священником и так приревновал свою жену, что убил ее. Представляете, священник, которому по правилам церковным курицу нельзя убить, убил – и не какую-то там чужую тетку, а родную свою жену. А мы его прославляем как святого. Как же так, убийца – и вдруг святой? Конечно, он был извергнут из сана. Тогда еще не было такой, как сейчас, системы наказания – судов, колоний,– но он наказал себя сам: положил тело жены на нос лодки и стал в этой лодке жить и так и умер в ней. Как царь Давид говорит: "Грех мой предо мною есть выну", то есть всегда. И его грех всегда стоял перед ним. И Церковь за этот подвиг причислила его к лику святых.

А епитимья, которую он на себя наложил, действительно ужасна. Я читал, что кто-то, чтобы изжить убийства на земле, предложил не наказывать преступников тюрьмой или смертью, а оставлять их рядом с убитыми навсегда, пока тело убитого не истлеет. Но этот метод сочли негуманным, потому что человек не сможет такого выдержать, он сойдет с ума. Убийца ведь обычно не думает о страданиях своей жертвы, о том, что другому больно, страшно. А когда он останется один на один со своим преступлением, тогда и начинается для него либо покаяние, либо ад. Для Варлаама Керетского – покаяние. И убийца достиг Царствия Небесного.

То есть на примере даже святых угодников Божиих мы знаем, что Господь может простить убийцу, но Господь не может простить человека, который сам не прощает. Мы можем и не убить никого, и не совершить страшных уголовных преступлений, но в Царствие Божие не войти из-за какой-то мелочи, которую кому-то не простили. Поэтому Господь эти слова поставил в самую главную Свою молитву: "Остави нам грехи наша, ибо и сами оставляем всякому должнику нашему". А в другой редакции этой молитвы сказано: "Яко и мы оставляем должником нашим". То есть как ты прощаешь, так и тебя Господь может простить.

"И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго". Апостол говорит, что Бог никого не вводит в искушение, мы испытываемся каждый своими похотями. Были бы мы святы, сатана не мог бы ничем нас соблазнить. Мы должны всегда помнить о том, что сатана ходит вокруг и хочет нас поглотить, как лев рыкающий. И только Господь нас может от этого защитить. Сатана всегда предлагает человеку хитрые соблазны, чтобы ввести в смертный грех, который сразу лишает его благодати Божией. А когда человек лишен благодати Божией, он отлучен от Церкви, от Христа. Тогда делай с ним все, что хочешь. Поэтому сатана и играет, как мячиком, пятью миллиардами людей и делает с ними, что хочет. И единственное, как можно этому сопротивляться,– это творением воли Божией.

Господь, научив учеников молитве, сказал им притчу: "Положим, что кто-нибудь из вас, имея друга, придет к нему в полночь и скажет ему: друг! дай мне взаймы три хлеба, ибо друг мой с дороги зашел ко мне, и мне нечего предложить ему; а тот изнутри скажет ему в ответ: не беспокой меня, двери уже заперты, и дети мои со мною на постели; не могу встать и дать тебе. Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему сколько просит".

Мы все по своей жизни отнюдь не друзья Божии, поэтому часто, когда просим нечто у Бога, Он исполняет не сразу. Потому-то люди всегда просили молиться угодников Божиих, приезжали даже за тысячу верст – только помолись. Потому что если уж святой попросит, Серафим Саровский или кто другой, Господь исполнит тут же. Он для батюшки Серафима сделает все, абсолютно все. Мы это видели на примере Мотовилова, который захотел узнать благодать Божию, и хотя сам к этому был совершенно не готов, но только Серафим попросил – и Господь дал ему испытать Царствие Небесное. Другому человеку для этого нужно сорок лет в посте и молитве провести, а здесь по одной молитве святого Господь совершает величайшее чудо.

На людей всегда производит впечатление, что молитва исполняется сразу: только попросил – и Господь сразу дал. Вот как Моисей попросил – и сразу манна небесная упала и весь народ накормила. Или как Илия Пророк мертвого воскресил. Вот это чудо. Ну а нам, грешным, Господь дает тот способ, каким образом мы должны молиться. И если уж не по дружбе даст Господь (потому что дружбу с Богом мы нарушили, мы ведь люди грешные, ничего не делаем для Бога доброго), то тогда по неотступности – то есть молиться мы должны долго. А то иногда: "Батюшка, я молюсь, и ничего". Спрашиваешь: "Сколько же ты молишься?" – "Уже неделю". Нет, так не бывает. Иногда молиться надо десять лет, двадцать, сорок, тогда Господь исполнит.

Мы своим детям никакого воспитания не дали: ни светского, ни церковного. И нет ничего удивительного в том, что наш сын в тюрьме, или пьянствовать начал, или с женой развелся. Это следствие того, что мы ничему доброму его не научили. И вот теперь, когда наше дитя великовозрастное попадает в какую-то беду, мы приходим и просим и хотим, чтобы немедленно дали какую-то особую молитву или чтобы батюшка помолился – и прямо тут же он бы исправился, тут же пить перестал или же его из тюрьмы выпустили, сразу сошелся с женой. Все чтобы опять мгновенно наладилось. Как же это возможно? Вот сколько ты недомолился, воспитывая его, сколько ты в него не вложил сил, эти все силы тебе теперь придется потратить на молитву за него, чтобы он встал на добрый путь. И может быть, он на этот добрый путь встанет лет в восемьдесят или в шестьдесят, но все-таки встанет. Цыплят считают по осени, говорят. Поэтому не надо отчаиваться, если у нас что-то сразу не получается, надо терпеливо молиться. А то часто бывает: замуж вышла, и вот муж теперь такой-сякой. Надо же было раньше смотреть. Надо было либо не выходить за него, либо уж теперь терпеть. Ну как его, уже взрослого человека, исправить так, чтобы он хорошим был, добрым, непьющим?