Людмила Темнова-Зимина - Спрятаться за цветами

Начинается драка. Николай отбивается от нападающего. В нем он узнает Митяя.

– Ах ты сука, Митяй! – говорит сквозь зубы Николай и проводит бросок.

Они с криками катаются по земле. Потом Митяй вырывается и бежит в здание, Николай за ним. Настигает его у лестницы, и схватка продолжается. Звенят разбитые стекла входных дверей и слышатся испуганные женские крики. Неожиданно появляется милицейская машина.

Театр – лето – день

Николай входит в здание театра. Он стучится в гримерную и приоткрывает ее, не дождавшись ответа.

– Заходи! – увидев Николая, радостно приглашает его Люся. – Я как раз не занята сейчас! Присаживайся!

– Я попрощаться к вам зашел. Люся тяжело вздыхает и интересуется:

– Ты что, уезжаешь?

– Из милиции бумага пришла. Помните, я вам про драку рассказывал? Меня до сессии не допустили. В общем, отчислили меня из института!

– Да ты что, Коля?! – расстраивается Люся. – Как же так?

– Ну вот, так получилось. Вы о Марине ничего не знаете?

Люся открывает свою сумку и достает оттуда письмо.

– Пришло на мой адрес! Извини, я его прочитала! – она протягивает конверт Николаю. В этот момент открывается дверь и появляется любопытная физиономия.

Люся резко закрывает дверь.

Николай читает письмо, а Люся наливает чай и делает бутерброды.

Николай заканчивает читать, и Люся осторожно спрашивает:

– Что же ты теперь делать будешь?

– Она пишет, что осенью вернется в Москву, а осенью, скорее всего, меня в армию заберут! – отвечает он, встает, подходит к плакату с изображением Марины и проводит по нему ладонью.

Военная часть – январь – 1999 г.

По плацу строевым шагом маршируют солдаты, одетые в длинные шинели и зимние цигейковые шапки. Крайний слева – это Николай Добрынин.

Вечером в казарме солдаты ложатся спать. Николай сидит на кровати и читает письмо.

Николай ложится в постель, кладет письмо под подушку, закрывает глаза и проваливается в глубокий солдатский сон.

Казарма – утро

В казарму заходит сержант с красной повязкой на руке и громко объявляет:

– Добрынин, тебя в штаб вызывают!

Штаб – канцелярия

Николай стучится в дверь с надписью «Канцелярия» и, не дождавшись ответа, заходит внутрь. За столом сидит солдат в очках, с шарфом на шее, и что-то пишет, то и дело покашливая. Он поднимает глаза на стоящего перед ним Николая и хриплым голосом говорит:

– Тебе телеграмма пришла. Вот, – протягивает он белый листок Николаю. – Отец у тебя умер. Иди, оформляй отпуск на десять дней. Тебе билет куда нужен? В Москву?

– Да, – спокойно отвечает Николай и, сложив пополам телеграмму, выходит из канцелярии.

Москва – привокзальная площадь – раннее утро Николай, одетый в военную форму, стоит в будке телефона-автомата, набирает номер.

– Алло! Марина! Это я! Я в Москве. Николай стоит на шоссе и ловит машину. Останавливаются «Жигули». Николай открывает дверцу и говорит:

– В Марьину Рощу!

Подъезд жилого дома Марины

Николай звонит в дверь. Ему открывает Марина в халатике, уже причесанная, но невыспавшаяся. Они бросаются друг другу в объятия и целуются, не успев даже закрыть входную дверь.

Квартира Марины – комната

Николай лежит в кровати и смотрит телевизор. В комнату заходит Марина с подносом в руках и ставит его на постель рядом с Николаем. Аромат свежесваренного кофе отвлекает его. Он приподнимается, удобно садится спиной к стене и берет чашку в руки.

Марина устраивается напротив него, закрыв собой экран телевизора.

– Я тебе блинчики испекла! Ешь! – ласково предлагает Марина.

– Спасибо!

– А за что тебе отпуск дали? – интересуется Марина, любуясь Николаем.

– Ни за что, а потому, что у меня умер отец, – тихо произносит Николай.

Марина недоуменно смотрит на него.

– Ты что так смотришь на меня? – Николай, отодвинув поднос, приближается к ней.

– Тебе же торопиться надо! – испуганно восклицает она и, пытаясь вырваться из объятий Николая, смотрит на настенные часы. – Когда похороны?

– Не беспокойся, я успею, если захочу!

– Что значит «если захочу»?

– Понимаешь, я его видел в своей сознательной жизни всего два раза. Он все гонялся за Синей птицей, и что в итоге? Я рос без отца. Вернулся после мотаний по свету к себе на родину, в деревню, под Смоленск, – и давай водку жрать. Он полстраны объездил. Неужели ничего не было интереснее водки? Мама рассказывала, что он ее из Питера звал к себе, но она из города не захотела уезжать. Так он один уехал и не писал даже!

– Ну и что?! – отвечает Марина. – За что ты на него обижаешься? Ты же не знаешь точно, почему он так поступил. Не осуждай! Он отец тебе все-таки. Ты должен ехать обязательно! – внушительным тоном произносит Марина и после недолгого молчания говорит: – Пусть он ничего не сделал, как ты считаешь. А вот если бы не он, тебя бы не было, и если бы не его смерть, то мы бы и не встретились сегодня.

Николай стоит одетый и смотрит в окно. Марина – позади него, прижимается щекой к его крепкой спине.

– Ты знаешь, я улетаю завтра вечером обратно в Париж, – почти шепотом произносит она.

– Как? – оборачивается Николай.

– Я вернусь через неделю. Я снимаюсь там еще в одном фильме. У меня теперь жизнь на колесах. Это какой-то подарок судьбы, что мы встретились!

– Я чувствую, что тебе плохо там! Он тебя не любит! – говорит Николай и пристально смотрит на Марину.

– Кто? – дрожащим голосом спрашивает Марина.

– Муж твой! И ты его не любишь!

Марина изумленно смотрит на Николая, и по ее шевелящимся губам можно понять, что она что-то хочет сказать, но не говорит, опускается в кресло и устремляет взгляд куда-то в сторону. Николай берет с подоконника пачку фотографий и разглядывает их.

– У тебя собачьи глаза на всех парижских фотографиях! – продолжает Николай. – Это он тебя мучает? – Николай бросает на журнальный столик фотографии, которые разлетаются и падают на пол.

– Ты не прав! Я сама во всем виновата. А собачьи глаза у меня с детства, я выросла в детском доме, за высоким забором, как в клетке, – произносит Марина с болью в голосе.

– Неужели ты не понимаешь, ты же опять как в клетке, только золотой!

– Понимаю, – Марина начинает плакать. – Наверное, это и есть судьба.

– Марина! – зовет ее Николай. – Тебе плохо оттого, что ты боишься что-то поменять.

– Да. Боюсь. Я все время боюсь каких-то злых людей из своего детства. Такую огромную няньку, которая нас наказывала по ночам за то, что мы не засыпали. Она отбирала у нас одеяла, и мы лежали, замерзая, почти до самого утра. Боюсь темноты и не могу уже без успокоительных таблеток. Могу всю ночь не спать. А еще боюсь нищеты, чувства голода. Самым лучшим лакомством для нас были ягоды боярышника, которые росли за забором детского дома. Это так ужасно, когда на тебя смотрят, как на бездомных собак. Нам все время внушали, что любить надо только Ленина. А я все равно любила свою маму и отца, несморя на то что никогда их не видела. Мне так хотелось стать хорошей девочкой, чтобы при встрече с ними они не отказались от меня и поняли, что все самое хорошее, что было в них, не пропало даром. Я верила, что они живы и придут за мной. Я придумала себе их лица, они снились мне, и по утрам мне не хотелось просыпаться.