Людмила Темнова-Зимина - Спрятаться за цветами

ПАТ

Дядя Урзюк! Что случилось? Где остальные собаки?

УРЗЮК

(оглядываясь, на ходу, исчезая в темноте)

Завтра расскажу. Надо собак кормить.

ДОМ ПАТА

Пат заходит в дом, берет миску с юколой (вяленой рыбой).

ВО ДВОРЕ

Пат выходит во двор, где его ждет Атак. Пат вываливает рыбу на снег перед Атаком, который начинает жадно есть.

ДОМ ПАТА

Пат заходит в дом вместе с Атаком. Он проводит собаку через комнату отца, который прикидывается спящим, кладет Атака рядом со своей постелью и тотчас засыпает.

СОН ПАТА

«Высокая-превысокая ель. Пат стоит у ее подножия. Перед ним – пустая лунная дорога, по ней несется крошечная упряжка, ближе, ближе, и вовсе это не упряжка, а тень от облака.

Он поворачивает к дому, смотрит, а дома нет. Только ветер – у-у! – скачет по верхушкам гнущихся деревьев. И снова мчится упряжка, ближе, ближе, а потом сворачивает в лес».

Пат вскакивает и видит лежащего рядом Атака.

Атак приподнимает голову, смотрит на испуганного Пата и тут же кладет голову обратно на пол.

Он смотрит на печку-буржуйку, в маленькое отверстие заслонки, через которое видно слабое затухающее пламя среди красных угольков. Атак закрывает глаза, засыпает.

СОН АТАКА

Атак видит себя щенком. Большое становище, дым костров, люди жарят мясо. Атак лежит на траве рядом со взрослой собакой, своей матерью. Она лижет его языком. Тепло, солнце отражается в глубокой реке, вдоль берега которой бежит Атак с матерью.

ДОМ ПАТА

Атак спит. Во сне его лапы дергаются, словно он бежит куда-то. Атак поскуливает. Пат просыпается и смотрит на спящего Атака, который издает звуки, похожие на плач. Пат опускает руку на спину Атака и гладит его.

ПАТ

Успокойся, ты дома.

СОН АТАКА

Пожар в тайге. Переполох среди людей. Слышится потрескивание горящих деревьев, невыносимый жар, люди бегут к реке, бросают в лодки свой скарб, одежду, припасы. Раздается плач детей и ругань мужчин. Маленький Атак ищет глазами свою мать. Он встревожен. Вдруг он ее замечает у самой воды. Вот они плывут на бревне, а вокруг все горит. Рядом плывут олени и волки и целая медвежья семья.

Сцены пожара сменяются картиной дремучего леса. Тишина. Атак лежит на поляне под ярким солнцем, и мать умывает его языком.

ДОМ ПАТА

Атак просыпается. Пат гладит его по спине.

ДЕНЬ – ДОМ СТАРЕЙШИНЫ НИВХОВ ДРЕВНЕГО ГЛАЗА

В центре небольшой комнаты на низком топчане сидит каюр Урзюк посреди охотников, причем почетное место возле него занимают старики, и неторопливо повествует.

УРЗЮК

Я боялся, как бы на спуске председателя не бросило наземь, но все обернулось удачно. Однако на обратном пути нас ожидала беда. Не чаял вернуться целехоньким домой, но лучше все по порядку.

Охотники внимательно слушают Урзюка, многие курят чубуки, под потолком стелется голубоватый табачный дым. Урзюк тоже достает из кармана свой чубук и раскуривает его. Отворяется дверь и на пороге появляется Пат с отцом. Они тихо здороваются, проходят вдоль стены и садятся среди охотников.

УРЗЮК

(затянувшись чубуком)

Метель, как назло, не утихала. Нарты уже были пустыми. И никакого груза, кроме юколы и консервов, у меня с собой не было.

ФЛЕШ-БЭК – ТАЙГА

По тайге среди сопок мчится упряжка. На крутом повороте опрокидывается. Урзюк поднимает нарты, затем дает немного отдохнуть собакам, которые зализывают разбитые лапы, – и снова в путь. Мчится упряжка, бегут собаки, оставляя на снегу следы с сукровицей.

ГОЛОС УРЗЮКА

(за кадром)

Три дня мы ехали не очень быстро и не очень медленно, но метель по-прежнему мела. Собаки слабели. Из-за каменистой и скользкой дороги у нескольких собак были разбиты лапы. На седьмые сутки мы сбились с пути и долго плутали по тайге.

ДОМ ДРЕВНЕГО ГЛАЗА

В печке горят дрова.

Пламя отбрасывает длинные тени охотников, и от движения огня тени качаются словно на ветру. Все внимательно слушают Урзюка.

УРЗЮК

И все время где-то поблизости слышался какой-то вой: то ли ветер, то ли волки…

(почти шепотом)

И плачет кто-то.

Старики многозначительно качают головами.

ДРЕВНИЙ ГЛАЗ

Пал-ызь! Больше некому.

КАЮР ЧУНЧУК

Рассердился хозяин гор.

УРЗЮК

(многозначительно) Этим плачем меня кто-то предостерегал.

ФЛЕШ-БЭК

ТАЙГА – титр «СЕДЬМОЙ ДЕНЬ ПУТИ» Урзюк сидит в нартах и управляет упряжкой. Метель разыгрывается все сильней. Скрип полозьев смешивается с воем ветра и жутким тихим плачем, раздающимся откуда-то издалека.

УРЗЮК

(оглядываясь по сторонам)

Гой! Гой! Пушистый Хвост, что же ты сбиваешься с дороги? Тоже мне вожак! Постарел ты, брат! Гой! Гой!

Неожиданно упряжка переворачивает нарты, и собаки начинают драться. Разгневанный от безысходности Урзюк хлыстом заставляет собак прекратить драку. И снова в путь.

ТИТР «ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ»

Собаки еле волокут упряжку по глубокому снегу, но Атак держится отлично. По его виду нельзя сказать, что он устал. Урзюк останавливает упряжку, раздает собакам рыбу. Собаки жадно едят. Урзюк стоит и прислушивается. Он слышит плач, переходящий в волчий вой, и этот звук раздается все ближе и ближе.

ДОЛИНА ВОДОРАЗДЕЛА

Упряжка во главе с Пушистым Хвостом преодолевает по льду водораздел.

ТАЙГА

Вот упряжка уже мчится по тайге среди редких высоких сосен.

УРЗЮК

Гой! Гой!

(оглядывается)

Урзюк замечает далеко позади какую-то тень, которая тут же исчезает.

УРЗЮК

Волки!

(испуганно)

Гой! Гой! Пушистый Хвост!

Урзюк управляет упряжкой, то и дело оглядываясь назад, где вдалеке мелькает то одна серая фигура, то две. Урзюк начинает сильнее гнать упряжку, так как вой волков уже слышен отчетливо, и не только позади, но и впереди.

УРЗЮК

(делая бесстрашный вид, взмахивая хлыстом)

Напрасно запугиваете! Урзюк – смелый каюр!

ДОМ ДРЕВНЕГО ГЛАЗА

Старики, каюры и охотники курят свои чубуки и с замиранием сердца слушают рассказ Урзюка.

УРЗЮК

Я решил остановиться на ночлег, так как и Буян, и Хмель, и Пушистый Хвост совсем ослабли. Да и другие собаки тоже, и лишь Атак – один из всех – сохранил бодрость.

Все посмотрели на Пата, который сидел с гордым видом за Атака.

ФЛЕШ-БЭК – ТАЙГА – СУМЕРКИ – НОЧЛЕГ

Упряжка останавливается. Урзюк прислушивается к волчьему вою.

Собаки начинают рычать. Атак стоит спокойно, не реагируя на вой.

ГОЛОС УРЗЮКА

(за кадром)

А когда вой чересчур усиливался, все собаки настораживались, и только Атак ничуть не волновался. Точно ему все равно, волки то воют или ветер свистит.

Атак стоит в упряжке. Он поднимает морду и начинает водить носом, втягивая воздух ноздрями. Собаки испуганно переминаются с ноги на ногу и сбиваются в кучу. Атак морщится, будто от собачьего испуга. Урзюк вылезает из нарт и начинает освобождать собак от ремней. Затем он кормит их юколой и принимается из ветвей сооружать нечто вроде насеста. Когда постройка готова, Урзюк забрасывает туда пропитание и принимается таскать сухостой, ветки, рубить дрова. Разжигает костер. Собаки, сбившись в кучу, стоят и слушают ветер и звуки тайги. Урзюк заряжает ружье, ставит его на предохранитель, достает из мешка флягу со спиртом и выпивает немного. Вой усиливается. Собаки нервничают. Атак спокойно лежит на снегу. Вдалеке отчетливо видны силуэты волков, которые стоят на определенном расстоянии, опасаясь огня.