Владимир Рецептер - Булгаковиада

Тов. Шостак: Когда государство занимается стройкой социализма в одной стране, а все культурные очаги должны содействовать этому, ГБДТ собирается ставить пьесу, которая не отражает укрепления социализма нашей стройки…

Тов. Стрельцова не видит препятствий к постановке этой пьесы…

Тов. Шапиро [Твердо. Решительно. Молодец, Рувим Абрамович. – В.Р. ]: Некоторые товарищи считают, что кроме пьес, посвященных ударничеству и соцсоревнованию, ставить ничего не следует. Мне бы хотелось возразить им, опираясь на слова тов. Боярского, указавшего, что театры замкнулись в один круг и надо подумать о расширении этого круга. [Кто такой Боярский? Очевидно, начальник, раз дает «указания»… Чего начальник?.. Очевидно, Ленискусства, где Шапиро руководит всеми театрами. Вероятно, там его основная работа, а БДТ – совместительство. – В.Р. ] Неплохо заняться постановками, обрисовывающими эпохи прошедших веков. Я считаю, что наступил момент, когда необходимо показать культуру прошлых веков, так как культурный уровень масс повысился. Из выступления товарищей я вынес впечатление, что пьеса хотя и художественно написана, но т. к. написана Булгаковым, ее к постановке принять нельзя. Это в корне неправильно.

Тов. Шубин: Я считаю, что зритель достаточно вырос, и те постановки, которые функционируют в нашем театре, уже не могут его удовлетворять. Необходимо ставить классические вещи.

Тов. Зельцер [Обратим внимание на «цветок в виде тов. Зельцера». Как и «цветок в виде Вишневского» (Булгаков), он – моряк и драматург. Написанная им в соавторстве с кем-то неразборчивым пьеса «Декада» «о растущей мощи Балтфлота и культурном росте краснофлотцев» была выпущена в апреле текущего 1931 года «для обеспечения роста молодежи» и «целиком силами молодежи» . Теперь автор-военмор считал себя вправе поучить Булгакова. – В.Р. ] указывает на то, что какое бы то ни было решение будет вынесено ХПС, пьеса все же будет поставлена на сцене ГБДТ, т. к. в газетах уже было объявлено распределение ролей. Тов. Зельцер согласен с тем, что пьеса понравится зрителю, но только не массам. Если бы Булгаков написал не биографию Мольера, а вскрыл бы целую эпоху, это было бы ценным вкладом в драматическое произведение, и такую пьесу необходимо было бы поставить на сцене ГБДТ. Но в «Мольере» Булгакова этого нет, и ставить ее в БДТ нерационально.

Тов. Шапиро [Бьется как лев. – В.Р. ]: Я не согласен, что Дирекция не считается с мнением ХПС. Наоборот, мы всегда прислушиваемся к мнению ХПС, но здесь наши мнения разошлись, и разрешение этого вопроса будет поручено вышестоящим органам.

Предложение:

1) Пьесу Булгакова «Мольер» в театре ставить;

2) Пьесу Булгакова «Мольер» в театре не ставить.

Постепенно артисту Р. стало казаться, что Булгаков написал все-таки про «Кабалу». Именно «Кабала святош» мешает бедному Мольеру и его театру жить и трудиться во славу великой Франции.

Ни в коем случае не король. Ни за что не Людовик.

Король выше «Кабалы», выше всех на свете, он может раз и навсегда расправиться с Шарроном и его приспешниками…

Бедный Мольер лишь тогда выкрикивает о «королевской тирании» и ненависти к ней, когда «Кабала» побеждает самого короля и тот начинает действовать по ее указке…

Главрепертком не мог не почувствовать, что пьеса – про него и против него. И, веля Булгакову изменить название на «Мольер», и защищал себя, и подставлял автора. Вполне в духе «Кабалы»…

Когда начались репетиции во МХАТе, гениальный старик К.С. Станиславский тут же попался на удочку. Если пьеса называется «Мольер», нужно показать, какой он был в полном масштабе, и тогда роль гениального Мольера нуждается в доработке…

И прежде всего потому, что булгаковский Мольер ведет себя как актер, актер до мозга костей, актер и худрук театра, а не великий писатель, который понимает, что главное для него – именно это, что он – выше короля и может быть спокоен за свое будущее. Хотя бы и после смерти.

Не будучи писателем, Станиславский гениально почуял зерно роли…

Как и Николай Федорович Монахов, который очень хотел сыграть именно Мольера, а не короля… Короля Филиппа он грандиозно сыграл в «Дон Карлосе». Выше этого было не подняться. Нет, Мольер и только Мольер!..

Все Мольеры, которых видел артист Р. – Юрий Любимов в постановке Анатолия Эфроса, Олег Ефремов в спектакле Адольфа Шапиро, Сергей Юрский в своей режиссуре, – играли именно актерскую, а не писательскую ипостась, и играли прекрасно…

И несмотря на то что Юрский давно выступал в роли писателя, он всегда старался подчеркнуть, что он – актер, актер…

Во всяком случае, в разговоре с Р.

– Привет, Сережа!

– Здравствуй, Володя!

– Я понял, как тебя называть: тебя надо объявлять с ударением на последнем слоге – артист Юрской.

– Да, так меня называют многие…

– Вон что, а я думал, что сам придумал… «Смотрю на сцену день-деньской, а там все время Эс Юрской»…

– А вот стихи еще никто не писал, кроме одного моего приятеля, который написал: «На сцене нужен Юрский, как черт знает какая ерунда». Видишь, какая плохая рифма.

– Рифма как раз хорошая, стихи плохие – вранье…

– А почему ты не на съезде?..

– А что мне там делать?..

– А мы бы тебя куда-нибудь выбрали.

– Надо выбирать кого поумней…

– Мы бы выбрали тебя зав. пушкинским сектором…

– Хорошо, считай, что в этом разговоре из нас двоих ты выбрал меня…

– Завтра об этом и скажу на съезде.

– Скажи что-нибудь посмешней… Слушай, Сережа, в качестве информации, в этом году я был счастлив, потому что почти месяц жил в Михайловском, и подумал о тебе: почему бы тебе туда не поехать?

– Я не могу, я играю в четырех театрах.

– А зачем?

– Так получилось. Я – артист.

– Я бы теперь и в один не пошел…

– А я вот в четырех…

– Говорю тебе как литератор Р. литератору Ю.: тебе нужно поехать в Михайловское.

– А я там был, и не раз…

– Но ты был как артист, а я тебе предлагаю поехать туда писателем. Выбрать дней десять или неделю и поехать… Ну, попутно дашь один непарадный концерт…

В этом разговоре Р., конечно, хитрил, он был заинтересован в выступлении Ю. в Михайловском, с тем и звонил.

– Я и дня сейчас не могу выбрать, – сказал Ю.

– Ну, нет так нет. Но ты выбрал меня пушкинским сектором, я тебе и предложил…

– Прости, начальник, сейчас не могу…

– Это ты меня прости… А ты читал мою историю?

– Читал.

– Что же ты молчишь?..

– А ты что молчишь?..