Array Сборник статей - Итальянская и испанская литературная классика на отечественном экране и русская на итальянском и испанском экранах. Материалы международной научной конференции 8–9 декабря 2011 года

Меженецкий кончает с собой в камере, Маньери же находит свою смерть в венецианской лагуне. Так Тавиани напоминают нам о заслужившем в их глазах такую дань уважения американском офицере из фильма Роберто Росселлини «Паиза» (1946), где показано движение союзных войск с Сицилии к устью реки По. Американец гибнет под немецким огнем, бросившись в воду, чтобы разделить судьбу своих соратников – итальянских партизан, слывущих в глазах нацистов бандитами. В то же время эпизод падения Маньери в воду отсылает и к сцене фильма Робера Брессона «Мушетт» (1967), где заглавная героиня, словно играя, скатывается по склону в озеро, желая положить конец своей ужасной, полной страданий жизни. Тем самым Тавиани не только пропускают Толстого сквозь фильтр языковых экспериментов, как в предыдущих фильмах, но и перечитывают в свете уроков неореалистов и других мастеров кино.

Повесть «Отец Сергий» (написанная между 1890 и 1898 годами и опубликованная после смерти Толстого) была экранизирована братьями в 1990 г. под названием «Свет и во тьме светит» – от принятого у южан старинного пожелания: «Многих счастливых дней, и пусть вам свет и во тьме светит», с которым в конце фильма обратится к Серджо старая пара в знак того, что после тьмы падений можно вновь увидеть свет.

Из России XIX века действие перенесено в ХУШвек, когда Королевство Неаполя и Сицилии было завоевано Карлом Бурбоном – основателем династии неаполитанских Бурбонов, правившим Неаполем с 1734 по 1759 год, когда он стал королём Испании. Этот просвещённый монарх положил начало экономическому и культурному процветанию Неаполя, счастливым временам для Юга, измученного войнами, бездарными правителями, сложными экономическими условиями. Как и в фильме «Был у святого Михаила петух», суть толстовского повествования перенесена в Италию. Из перенаселённой Кампании после ярких сцен при королевском дворе братья Тавиани перемещают действие в скудные, пустынные, устремлённые в своей неподвижности к горизонту пейзажи Аббруццо, которые сами режиссёры характеризуют как «необъятные земли под бескрайним небом». Эти суровые пейзажи – подходящее место для испытаний отшельника Серджо; возвышающееся близ лачуги одинокое дерево – символ безмолвия Всевышнего и противостояния земли и неба.

Линия жизни Серджо Джурамондо (в этой роли – Джулиан Сэндз) соответствует истории его литературного предшественника: жизнь при дворе, любовные отношения с женщиной, которые должны были способствовать его продвижению в обществе, разочарование, отшельничество, использование Церковью его предполагаемой святости, уступка искушениям плоти, бегство, наконец, жизнь в безвестности и чёрная работа. Как и толстовский Сергий, Серджо – жертва собственной гордыни, не позволяющей ему идти на компромиссы, во имя характерного для многих героев и Тавиани, и Толстого самопожертвования [5] См. Кукку Л. Кинематограф Паоло и Витторио Тавиани. Природа, Культура, История в фильмах режиссеров из Тосканы. С. 12. В фильме опущены некоторые детали, акцентирующие обращение Сергия к религии, – к примеру, имена невесты и больной девушки, которые из Мэри и Марии (имя Мадонны) становятся Кристиной и Матильдой. Углубленное исследование повести см.: Рышард Пшибыльски Р. Безбожник, ищущий Бога: «Отец Сергий» Л. Н. Толстого //Толстой сегодня. Под ред. Сайте Грачотти и Витторио Страда. С. 89–102 (Ryszard Przybylski, Un senzadio cercatore di Dio: Padre Sergej di L.N. Tolstoj in Sante Graciotti e Vittorio Strada (a cura di), Tolstoj oggi, cit.) , которое должно было бы привести его к святости. Хотя, по мнению некоторых критиков, в своей картине Тавиани отдают предпочтение духовным поискам, приглушая муки плоти своего героя и отказываясь от показа его скрытого протеста против общественного лицемерия и конформизма духовных лиц. Одиночество и тишина для Тавиани – путь, ведущий к истине. Так же, как и Джулио Маньери в фильме «Усвятого Михаила был петух», Сергий и Серджо пребывают в двойном плену: у своей гордыни и в месте своего уединения (у Толстого это пещера, у братьев Тавиани – лачуга). Но, как и в том фильме, хуже всего действует на человеческую волю заключение метафорическое, приводящее к поражению героев и сводящее их прометеевы усилия на нет.

В 1977 г. братья Тавиани снимают фильм «Отец-хозяин» по опубликованной в 1975 г. автобиографической повести Гавино Ледды. Ледда (прошедший путь от пастуха до учёного) соединяет в своей книге превратности собственной судьбы и антропологический анализ в духе Грамши семейных и общественных структур, стараясь облечь свой опыт в форму пунктуального и достоверного отчёта. Тавиани же в своей экранизации этой книги акцентируют её автобиографический характер и выводят на экран в начале и в конце картины самого автора книги, как бы демонстрируя осуществление утопии и впервые в своём творчестве не обрекая героя на пессимистические перспективы. Но цена утопии, осуществляемой Гавино в фильме, – отказ от самобытности. Этот герой во многом близок толстовским персонажам: он тоже проявляет упорство в достижении целей, тоже некоторое время живёт один в овчарне (довольно схожей с камерами и пещерами Толстого), тоже пленник-своей неспособности усвоить чужую культуру

В 2001 году происходит третья «непосредственная» встреча братьев Тавиани с Толстым: они экранизируют для телевидения его последний роман «Воскресение». Совместная постановка Италии, Франции и Германии удостаивается первой премии на Московском международном кинофестивале 2002 года. Этот глубоко идеологический и социальный, по определению Михаила Бахтина [6] Бахтин М. Толстой // Толстой сегодня. С. 109. , роман, как показало исследование разных редакций «Воскресения», осуществленное французским учёным Жоржем Нива [7] Нива Ж «Воскресение» – идеологический роман (Georges Nivat, «Resurrection», roman ideologique) //Толстой сегодня. С. 139–149. , был написан Толстым с прозелитскими намерениями, с целью указать своим современникам, как жить в несправедливом и опасном мире. Братьев Тавиани впечатляют идейная страстность Толстого и история Катюши Масловой, соблазнённой и покинутой (это один из самых распространённых романных топосов, как заявили сами режиссеры в одном из интервью). Но есть в этой истории ещё один главный герой, Дмитрий Иванович Нехлюдов, соблазнивший и тем самым погубивший юную Катюшу дворянин, который позже, раскаявшись, тщетно пытается спасти её от ссылки в Сибирь. Этот отчасти автобиографический герой типичен для Толстого, после кризиса 1880-х годов преследующего утопические цели. В своей первой телепостановке братья Тавиани отдают предпочтение истории любви Дмитрия (Джулио Скарпати) и Катюши (Стефания Рокка). В некоторых отношениях – в ущерб критическому изображению действительности, которая у Толстого, отмечает Бахтин, «сопровождается или перемежается непосредственными изложениями тезисов в виде абстрактных рассуждений или проповедей, или иногда попытками представить утопический идеал» [8] Бахтин М. Толстой // Толстой сегодня. Под ред. Сайте Грачотти и Витторио Страда. С. 110. . Как известно, это очень нелегко представить на экране. Адриано Софри (писатель, идеолог, одно время лидер группировки «Лотта континуа», причастной к серии терактов) критикует выбор Тавиани: «В фильме предпочтение отдано истории любви. Но роман, – что ничуть не умаляет силы и правдивости его героев (князь Нехлюдов, впрочем, – это сам Толстой), – стал смелым осуждением государственного правосудия и выносимых приговоров, нравов дворян и богачей, лицемерия институций православной Церкви и призывом к обращению к истинной вере. Если б фильм стал эхом идей романа, то экраны взорвались бы. (…) Вернитесь к книге – к чёрному и белому, к её страницам, которые немыслимы иначе, как в чёрно-белом варианте» [9] Софри А. Кара на взгляд из карцера: наказание без права обжалования (Adriano Sofri, La репа vista dal carcere: castigo senza appello, http://www.smart.it/Marcello/AVoC/RS05.htm). . Возможно, братья Тавиани эту критику восприняли, поскольку рождена она такой же идейной страстностью, как их собственная, и такой же любовью к Толстому (вдохновляясь «Воскресением», молодые члены группировки «Лотта континуа» помогали в тюрьмах заключенным(находясь сами в заключении или организуя помощь заключенным? – непонятно). В призыве же к янсенистским чёрному и белому (это цвета не только печатных страниц, но, как известно, и кино), похоже, следует видеть упрёк братьям Тавианив в том, что они слишком тщательно и педантично выстраивают изображение и воссоздают среду, начиная с фильма 1996 года по роману Гёте «Избирательное сродство» (выбор какового также подтверждает внутреннюю логику, пронизывающую всё творчество братьев Тавиани: не случайно Томас Манн в 1923 году создал эссе «Гёте и Толстой» и почитал этих двух авторов образцами для себя в том, что касается лежащего в основе их произведений напряжения между жизнью и искусством.) Сделанный же братьями в их фильме акцент на любовной истории отчасти соответствует педагогическим увлечениям позднего Толстого: история любви способна впечатлить сильнее и более широкую публику, что позволит донести до неё социальные идеи, как всегда значимые в для произведений Тавиани.

Читать дальше