Василий Соловьев - Продюсер

Зато мы уже сняли офис с целью обеспечить комфорт работы авторской группы. Как выяснилось, никому это было не нужно. Если у вас в год не производится два-три фильма, если вы не занимаетесь коммерческим видеопродакшном или производством телевизионных передач и сериалов, то никакой офис вам не понадобится до начала подготовительного периода – он просто не доживет. Сразу после окончания съёмок спокойно можете от него снова отказываться. Достаточно и скромной комнатушки, где будете хранить документы и в тишине приводить свои дела в порядок. Крепко сидящие на стуле бухгалтеры, администраторы и прочие работники при условии своей немобильности будут являться для вас обузой.

За пять лет, что прошло с момента заключения договора с авторами «Хорошего мальчика» и до начала съёмок, мы пять раз офис снимали и пять раз от него отказывались. Это были периоды попыток производства видеороликов и телевизионных передач, но время всё расставило по своим местам – заниматься этими мелкими задачами мне, как продюсеру, было не так интересно, как полнометражным кино. Голова в этом направлении отказывается работать, а насиловать себя нет никакого смысла.

Мы начали кастинг. Первый из четырёх. Самый первый. Сейчас дети, которые тогда к нам приходили, уже выросли. Многих из них мы видели на экранах, некоторые даже прославились, кое-кто был действительно неплохим актером.

Вся беда в том, что задуманный авторами Коля Смирнов – мягко говоря, необычный мальчик. Легче найти исполнителя роли супермена, чем подобного подростка.

Тут вот какая сложность. Взрослый артист – это сложившаяся личность, с актерским образованием, опытом съёмок или театральной работы. Нормальных театров сейчас полно, сериалы штампуют один за другим, да и полнометражных фильмов немало, театральные училища толпами выпускают молодых, красивых и талантливых – только выбирай и работай. Кто занимается детьми? Иногда складывается ощущение, что исключительно детсадовские воспитатели и турецкие аниматоры. Бывают исключения, но очень редко. Уровень игры у таких детей чрезвычайно низок.

Дело усугубляется влиянием их родителей как единственно возможных правомочных представителей. Наиболее пробивные и зажиточные мамы и папы за деньги протаскивают своих детей сниматься. Самыми популярными становятся вовсе не самые талантливые. Смотреть на детей в отечественных кинотеатрах никто в те годы желанием не горел, и результат игры ребенка, не влияющий на сборы в прокате, продюсеров не интересовал. Заплатили тебе за мальчика или девочку, вот и заработал на отдых на море.

При подобном низком уровне конкуренции и естественного отбора появление по-настоящему клёвого подростка может затянуться на десятилетия. Даже в Голливуде не каждый день рождается Маколей Калкин или Дакота Фаннинг, а там шансов куда больше. В России индустрия пробуксовывает. Зачастую, пока к съёмкам хорошего фильма подготовятся, ребёнок уже успеет вырасти и в том же фильме сыграть не дочь, а маму. В общем, везение – определяющий фактор. Судьба ребенка должна с точностью до нескольких месяцев совпасть с подходящим проектом. И наоборот. Вот нам и повезло!

Звонит Местецкий (в должности режиссёра) и почти кричит: «Нашел!»

Собрались, смотрим запись. Ржем. Стоит одиннадцатилетний шкет, рассуждает о том, что эта роль бы ему прекрасно подошла, если бы ему только позволили проявить себя, обещает подрасти, для чего будет заниматься спортом и много кушать: «С аппетитом у меня всё в порядке». Да, это был тот самый хороший мальчик, о котором мы и мечтали. Умненький, самоуверенный настолько, чтобы вести со взрослыми диалог на равных, но в то же время воспитанный, исполнительный. Это был Семён Трескунов. К тому моменту он снялся только в каких-то рекламах и в очень некомфортной роли мальчика с жуткой травмой лица – то ли ожог, то ли шрамы. Как сказал тогда сам рассудительный одиннадцатилетний Семён: «Для психики обычного ребенка эта роль была бы слишком сложной, поэтому попросили меня».

Мы подыхали от умиления. Примерно в этот момент на волне эйфории у нас и случилось первое разногласие с режиссёром и даже какой-то неловкий микроконфликт. Для продюсеров было очевидно, что одиннадцатилетний мальчик, который к тому же выглядит на девять, не может играть роль подростка, добивающегося взаимности у учительницы. Как бы там ни складывался сценарий, но Коля Смирнов должен был переживать первые уроки мужского взросления, а не выхода из детсадовского состояния. Впрочем, развития у этих разногласий не было, потому что дальше кастинга тогда мы продвинуться так и не смогли из-за гораздо более масштабных системных ошибок.

Семёна Трескунова мы запомнили навсегда. Через год он появился в одном фильме, затем в другом, в третьем, потом, наконец, в «Призраке», и стало понятно, что другого такого парня, как не было, так и нет в отечественном кинематографе. И не мы одни это видим. Но до этого момента ещё надо было дожить и многое переосмыслить.

Где-то через месяц-другой кастинг мы приостановили, так как проект не сдвигался с мертвой точки. Продюсерской воли не хватало, чтобы настоять на начале производства, режиссёр (он же сценарист) не считал сценарий готовым для реализации. Завершению сценария мешали различные побочные факторы и отсутствие временного контроля со стороны продюсеров. Объяснить можно всё что угодно, но нельзя оправдывать простои бесконечно. Как продюсеры, мы сами должны были ограничить развитие проекта рамками разумного, но мы не знали, где они находятся, эти рамки.

Для большой компании подобных вопросов не существует – проект просто отправляется в архив, откуда может быть извлечен при определенном стечении обстоятельств. Крупная компания никогда бы не заключила договор, по которому она зависит от режиссёра, его настроения и возможного творческого кризиса. Для такой компании существует только три критерия необходимости запускать проект – прокатная целесообразность, желание освоить бюджет инвестора или необходимость отчитываться перед государственными органами.

Для нас критерий был размыт. Плюс ко всему продюсирование на тот момент было побочным бизнесом – я по-прежнему работал на ТВ, мои компаньоны зарабатывали деньги в недвижимости, продюсирование казалось скорее процессом обучения, нежели серьезной основной работой. Наверняка это обстоятельство имело расхолаживающий эффект для творческой группы. Как показала практика, при отсутствии жесточайшего временного и контентного контроля любой авторский проект разваливается на части. Бывает, конечно, что режиссёр, как локомотив, способен всё тащить на себе, но потом может оказаться, что утащил он проект в ту сторону, в которую нужно было ему. Помните об этом.