Наталья Казьмина - О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007

«Вкус меда» (по пьесе английской писательницы Ш. Дилени), реж. Г. Яновская, МТЮЗ.

16 марта

ЦДРА. Творческий вечер Алены Покровской.

Хорошего человека видно во всем. Этому вечеру я бы предпослала «эпиграф» из статьи Е. Ямпольской, где она объясняет артистке, что в ее возрасте уже неприлично играть любовь. Что она понимает?! Весь вечер Алена читала стихи Е. Исаевой (ей повезло с такой исполнительницей), и это были стихи о любви, об изменах и расставаниях, предчувствиях и одиночестве – и так хорошо! Несказанно. Было удивление, откуда такая свежесть и острота восприятия – не из-за возраста, а из-за биографии: много лет одна семья, никаких романов и сплетен. А сколько боли и чувственности! И, судя по всему, каждый зритель в зале вспоминал свое. И ко мне вдруг вернулось – и ощущение юности, и запахи, и подробности, и сердце защемило.

Кажется, это хорошие стихи. Во всяком случае, очень захотелось продолжить знакомство и даже еще раз придти на вечер. Снег и крымская жара, шум моря и шум большого города. Одинокая женщина и мужчина, заворачивающий за угол. И что самое замечательное – сколько иронии и самоиронии, мужества принимать жизнь как она есть, идти по ней не оглядываясь, или оглядываясь, но, не заливаясь слезами: что было, то было, того не забудешь и не отнимешь, но впереди – ах это загадочное впереди, и оно все-таки есть.

18 марта

«Бесы» (по роману Ф. Достоевского), реж. А. Вайда, Театр «Современник».

19 марта

«Скрипка Ротшильда» (по рассказу А. Чехова), реж. К. Гинкас, МТЮЗ.

Самое странное, что спектакль (мастерский, немного холодный в своем профессионализме, рассчитанный, но у Камы это всегда было) раздолбали наши «господа реформаторы»: Р. Должанский вступился в защиту русского языка, который Гинкас корежит, как и Васильев (пример с «Моцартом и Сальери», по-моему, крайне неудачен – как, впрочем, и обвинение Каме в этом); Д. Годер назвала Каму антисемитом, что уж совсем смехотворно. Какое же у них все-таки нечуткое отношение к театру. Между прочим, их педагог, – И. Соловьева, всегда говорила, что несколько ошибок, выстрелов в «молоко», и из критики надо уходить, если интуиция хромает. Но «господа» научились подстраховываться.

Должанский разругал «Пленные духи» ( реж. В. Агеев, Центр драматургии и режиссуры А. Казанцева ) в дым, а потом отобрал их для «Золотой маски», перечеркнул «Похождения Чичикова» ( реж. Д. Безсонов ) из Омска (кстати, очень любопытный и явно талантливый, умный спектакль), а на следующий год привез другой спектакль из Омска, чтобы не чирикали. М. Давыдова разругала «Дядю Ваню» Л. Додина, а потом, когда все остальные разахались, поставила его в программу «Маски». Никакой логики, никакой стратегии в их «жизнедеятельности» нет. А их учителя молчат и поощряют. Все это вызывает гадливость.

21 марта

НТВ, «Намедни». Р. Литвиноварассказывает о своем новом спектакле ( «Вишневый сад», реж. А. Шапиро, МХАТ им. Чехова ). «Когда артист ищет “зерно”, я его ненавижу». Вот интересно, как она будет играть Раневскую с таким презрением к основам этого театра и этого драматурга, существующего в системе Станиславского.

А. Демидова: «Победит тот, кто будет красиво стареть».Очень хорошо сформулировано. Только как можно «красиво стареть», так свысока общаясь с людьми?

29 марта

«Дачники» (по пьесе А. Пешкова), реж. Е. Марчелли, Омский государственный академический театр драмы.

Большое хулиганство, которое первые полчаса раздражало меня страшно: ну, думаю, и Женя решил быть модным. Но есть в этом хулиганстве, довольно холодной и головной конструкции, цель и способность ее достичь. Не случайно именно у ЗамЫслова, которого величают Замысловым, здесь роль режиссера. Он «шумный, пестрый», считает, что «жизнь – искусство смотреть на все своими глазами, слышать – своими ушами… находить во всем красоту и радость» – вот ему и карты в руки, цинику и резонеру. Что вышло в итоге? Пьесу вывернули наизнанку, оторвали у этой куртки рукава и вываляли в пыли, но потом, как у Погребничко, собрали воедино – и, как ни странно, не покривили душой против Горького, который в своей пьесе-пародии на Чехова воплотил то «благословенное» время, когда «дачник… размножится до необычайности». Однако он по-прежнему только чай пьет на балконе и не занимается хозяйством. Вышел выморочный мир, отчаянная скука, выморочные герои, почти все пребывающие в затяжной истерике. «Все такое ненужное никому… и все как-то несерьезно живут».

Марчелли попытался озвучить современную пустоту. Осознать жизнь как «огромное, бесформенное чудовище, которое вечно требует жертв». В прологе – что-то декадентское: итальянские маски, мужчины во фраках, женские фигуры, завернутые в белый газ с венками на голове, эдакие христовы невесты. Звучит гениальное исполнение «Травиаты» Верди. Филиппу Джордано – никто не знает ( итальянская певица – родилась в 1974-м в Палермо – с широким диапазоном голоса ), голос джазовый, тоска неимоверная и потусторонность. Мужчина во фраке стреляется и падает. Конец пролога.

В душе у всех героев, а не только у Рюмина, «есть что-то нестройное». (Дом Басова похож на прозрачную теплицу с реечками – с одной стороны, жить нельзя, с другой – отгорожено от жизни.) Люди маются, бесцельные, вялые, невозбудимые, не испытывающие сильных желаний. Все время стараются себя встряхнуть, разбудить, ущипнуть, укусить – чтобы хоть что-то почувствовать. Здесь все объяснения в любви грубы, похожи на насилие, как и поцелуи и объятья. Басов во время разговора с женой, вдруг расстегивает ей платье и спускает его до пояса, но потом вяло отходит. Она с вызовом продолжает так сидеть – при брате, при Суслове. Они как-то мрачно на это взирают. Никого и ничего не возбуждает. Город Зеро. Влас – откровенный клоун: коротковатые штаны и пиджак, дамские туфли, всклокоченная шевелюра, ходит по столу. Горничная Саша – с голым пупком.

Чеховские мотивы доведены до абсурда. Оказывается, «на воле – жутко». Скучно и неинтересно жить всем. «У кого что болит, тот о том и говорит» – реплика Ольги и воплощается. У всех «душа сморщилась и стала похожа на старую маленькую собачку», «горбатая душа». Соня – с красными волосами русалки. Сопровождающий ее студент Зимин появляется на сцене абсолютно голый. Пытаясь шокировать дам. Они только усмехаются и прикрывают глаза, когда он демонстрирует свое причинное место. Желание расшевелить и зрителя.

Томительные паузы означают потерю интереса друг к другу, неловко, надо уходить, но никто не торопится избавить всех от своего присутствия. Пока Калерия (стоя на стуле) читает свои нудные стихи про осень, в задней комнате целуются и обжимаются Замыслов и Юлия, слышен ее вызывающий хохот. Выходит надругательство над словами. Влюбленные дуэты все намеренно пошлы.