Сергей Соловьев - Те, с которыми я… Алексей Баталов

Большая семья

И вот там появился Алексей Владимирович Баталов, который с удивительной естественностью, простотой и ясностью показал, создал такую жизнь на экране. И люди полюбили этого очень молодого тогда человека, который вдруг появился на экране, он показал всем понятие того, что такое рабочий класс.

И по тем временам это была страшная идеологическая акция. Потому что мы строили целый мир и целое будущее в пользу трудового рабочего человека. И вот вместо некой пафосной дури по поводу того, что в рабочих руках у нас все, мы увидели, что рабочие руки это не что-то такое отдельное абстрактное и к жизни имеющее мало отношения, а эти замечательные рабочие руки приделаны к замечательной умной голове, к замечательной веселой улыбке, к замечательно нежно глядящим на мир глазам и замечательно естественному человеку. Исключительно естественному человеку.

Иосиф Ефимович Хейфиц был грандиозный мастер, у которого был очень смешной, трогательный и мудрый принцип – главный принцип его режиссуры. Он говорил: «Меня страстно интересуют люди из трамвая». Это был очень демократический, ясный и мощный творческий принцип. Его не интересовали образы каких-то небожителей, его интересовали «люди из трамвая». И Баталов первым осуществил мечту Хейфица о том, что любой «человек из трамвая» стоит ста человек из Верховного Совета. Любой «человек из трамвая» – он богаче, потому что жизнь его устроена более естественно и человечно, чем жизнь любого социального небожителя.

Но баталовский трамвай тех ленинградских времен был совершенно особым трамваем. Хотя уже была легенда, что Баталов сразу как появился на свет, его мама уже говорила его папе, а папа вторил, что вроде как да, Баталов из трамвая-то из трамвая, но он из особого трамвая. И кто-то один говорил, что он сын того грандиозного великого мхатовского Баталова, который играл во МХАТе. Это тот самый Баталов, а этот уже его сын. Второй говорил что нет, это ерунда, это не сын, а какой-то дальний родственник. А потом третий говорил, что он не дальний, а близкий родственник, вроде как племянник. Потом выяснилось – да. Племянник того великого Баталова.

Но вернемся опять в баталовский трамвай той поры. Это был исключительный, совершенно грандиозный трамвай. Я даже не могу сказать – петербургский, питерский. Нет, это был ленинградский трамвай, очень тяжелый и очень нерадостный, очень плохой по климату эпохи только-только закончившегося сталинизма, когда все вроде бы должны вправлять себе вывернутые суставы и вывернутый наизнанку мозг после этого великого победного периода сталинского социализма.

Мать

Конечно, это было абсолютно дрянное, больное, измученное общество. Но посмотрите на этот баталовский трамвай, в который засадил Хейфиц Баталова.

В этом баталовском ленинградском трамвае одновременно на «Ленфильме» великий режиссер Иосиф Хейфиц, великий режиссер Козинцев. Потом переходим дорогу – в Александрийском, тогда в Пушкинском, театре, у режиссера Вивьена идет спектакль «Бег», который поставил Вивьен по Булгакову с Черкасовым в главной роли, и там же идут невероятной силы и мощи спектакли молодого Товстоногова с потрясающей актрисой Ольгой Лебзак. Сворачиваешь налево – приходишь на площадь Искусств, а там стоит филармония. В этой филармонии каждый вечер дирижирует музыкальный гений Мравинский. Вы только посмотрите и послушайте, как он это делает, что за музыку он играет! И кадры эти снимал, чуть позже, абсолютно великий русский оператор Георгий Иванович Рерберг. И как самую большую драгоценность своей жизни Гога Рерберг хранил у себя дома дирижерскую палочку, подаренную ему Мравинским. Я в жизни знал двух таких выдающихся раздолбаев, на которых нельзя было рассчитывать ни на одну секунду, потому что куда их заводила кривая тайных ощущений жизни, было совершенно неизвестно. Один из них был Гога Рерберг, а второй – Саша Абдулов. И вот этот так называемый абсолютный раздолбай на самом деле был тончайшим ценителем великой музыки. И вот он снял эти кадры, которые и Гошу уже пережили, и нас переживут. И будут всегда напоминать о музыкальном петербургском гении – Мравинском. Да я могу перечислять дикое количество достойнейших, невероятных имен, но среди этих имен Анна Андреевна Ахматова, которая сохраняла в измученном, измочаленном, опозоренном этими сталинскими придурствами Ленинграде душу Петербурга. Она только-только пришла в себя от этого невиданного хулиганского издевательства властей под названием «Постановление партии и правительства о поэзии Ахматовой и прозе Зощенко», где Ахматова была просто названа человеком, который позорит своим существованием Россию. А она не позорила Россию, она сохраняла Россию. Она – одна из немногих, вместе с Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем, вместе с Эйзенштейном – сохраняла Россию.

И вот интересно – трамвай Баталова. У нас сейчас такое количество трамваев, в котором можно ездить в любую сторону, куда угодно. Какие-то электронные трамваи с огромным количеством мест. Они звенят, дребезжат и куда-то едут. Но того народа там нет. Все есть: трамваи есть, свобода есть, комфорт трамвайного передвижения есть, бесшумное движение есть, а людей таких нет. Просто нет.

А вот в этих несчастных, обмерзших, прошедших блокаду питерских трамваях были эти величайшие люди. И вот с ними как раз Баталов и уехал в большую жизнь.