Владимир Ильин - Напряжение на высоте

Поиграв желваками и сжав кулаки, некоторое время Роман Глебович смотрел на него.

А затем устремил взгляд на переводчика.

– Я предприму все усилия, чтобы вы встретились с Самойловым, – бросил он, повернулся и размашисто зашагал к своему лимузину.

– Кажется, он угрожал, – подумав, все-таки решил добавить от себя толмач, когда Рюрикович уже не мог их слышать.

Потому что некоторые оттенки слов его временные наниматели тоже могли не понять.

В ответ же встретил удивление и пренебрежение во взгляде. Люди, тайно разместившие гору над огромным городом, не боялись детей.

– Возвращаемся в отель, – скомандовал Аймара.

– Что насчет Черниговского? – спросил переводчик, занимая свое место рядом, на заднем сиденье. – Его нет в гостинице. Возможно, будет в пятницу. Судя по газетам, планируется большой сход князей.

– А что может быть насчет него? – пожал плечами Катари.

– Я имею в виду – вы знаете достаточно, чтобы его наказать. – Переводчик равнодушно покосился на мешок на своих коленях.

Содержимое уже не вызывало прежних эмоций. А дискуссия с людьми такой величины уже не вводила в ступор.

– Самое ценное место у князей – в их кошельках, – добавил постаревший юноша. – Бедность породит агонию.

И таки покосился в окошко – гора все еще была на месте. Гигантская, в десятки километров высотой, и будто аккуратно срезанная по нижней плоскости. Невозможная до такой степени, что он уже привык к ее существованию в небесах. То, что будет, если она упадет, нет-нет, но пробирало нервной дрожью.

– Одна голова – хорошо, – мудро произнес Катари, глядя на приданного специалиста и мешок, – а две – лучше.

И пока толмач приходил в себя, пытаясь переосмыслить народную мудрость, глава клана задал еще один вопрос. Который был даже неожиданнее предыдущей сентенции:

– Расскажи о доме.

Приказ был дан, и переводчик не посмел ослушаться. Но рассказ отчего-то начал не о квартире в Минске. Как-то само собой слова сплелись в рассказ о деревенском домике родителей. О парном молоке и умных котах. О морозных рассветах и пеших походах в детстве к дальним прудам. О случайно замеченном волке и звездном небе, от которого не оторвать глаз. Там всегда было лето, безопасно и тепло – об этом хотелось говорить и говорить…

– Твои родители все еще живут там? – выслушав все за время долгих московских пробок, спросил Аймара, когда машина остановилась у отеля и рассказ прервался сам по себе.

– Да, – ответил переводчик, слегка улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.

– Тебе и твоим родителям понравится у нас в горах, – кивнул глава клана.

Колокольный звон глухо донесся из-за толстых стен. «Десять утра», – сосчитала принцесса Елизавета, зябко ежась от холода в парадном платье, которое ей так и не удалось сменить этой ночью. Пуховой платок поверх плеч, оставленный сердобольной бабкой-ключницей, мало помогал от холодной сырости помещения, о котором словно вспомнили в последний момент – определяя, где в огромном дворцовом комплексе Кремля отыскать укромный уголок для консультаций.

Вознесенное на десятки метров вверх, помещение было крошечным – два с половиной на два метра. Некогда служившее альковом для умываний или стирки одежды, ныне оно было приведено в обезличенное состояние заштукатуренных стен, стеклопакета под потолком и пары скамеек, поставленных вдоль стены. Но наличие близкой воды чувствовалось все равно – даже стены были слегка влажными, а уж холод – сначала позднего вечера, затем ночи и рассвета – ощущался десятикратно; с рассветом в заиндевевшем окне не было видно неба, а в углах комнаты появилась изморозь.

Зато не хотелось спать. Ее ночное пребывание в холоде не было наказанием – просто возникла необходимость сообщить огромный массив информации, без лишних ушей и чужого внимания, в крайне сжатые сроки. То, чему следует уделить недели, если не месяцы, выдавалось сжато и без приличествующей ее титулу деликатности. С этой информацией требовалось работать уже сегодня, чтобы быть женой человека, которого она до того даже не знала.

Консультанты, оперативники, финансисты, психологи и иные люди, знакомые смутно или не виденные ею ранее никогда, старались не занимать много времени, выдавая пласт данных и рекомендации, что с этими данными следует делать. Странные рекомендации, которые никак не укладывались в картину, ею представленную. Но задавать вопросы и спорить было слишком холодно – воздух царапал горло, а консультанты все равно старались увильнуть от ответа. Час шел за часом, ломило в висках, недоумение накапливалось, а люди все приходили и приходили, отнимая у ночи и терпения от десятка минут до полновесного часа. Сорок минут назад ушел последний посетитель. А еще через пять минут после того в помещение вошел ее царственный дед.

Был император ныне в одеждах темного покроя, с блекло-синим воротом и кантом на рукавах. Правда, под ним виднелись детали куда более богатого алого одеяния, шитого золотом.

– Все ли тебе ясно, мое солнышко? – поприветствовал ее дед мягким тоном и ласковой улыбкой.

Затем на секунду нахмурился, уловив холод и сырость, и одним движением руки нагнал в покои теплую волну из коридора. Без извинений и покаянного взгляда.

– Нет, дедушка. – В идеальной осанке принцессы чувствовались напряженность и желание задать те десятки вопросов, что накопились за все это время.

– Я верил – ты понимала, что делаешь, когда вызвалась стать его женой. – Император отразил недовольство во взгляде и сцепил руки за спиной.

– Быть женой, а не палачом! – прозвенел в высоком помещении негодующий девичий голос.

– Ты перегибаешь… – слегка поморщился мужчина от звонкого эха.

– Вы желали влияния, дедушка. Я готова его обеспечить! Но то, что рекомендовали ваши люди… – задрожал от протеста ее тон.

– Не мои люди. Это я приказываю тебе, – мрачно упали слова, подавляя всякое желание спорить. – Твоя задача как его жены – убрать от него всех друзей. Рассорить с родней и изолировать от их влияния. Быть ему единственной опорой и поддержкой.

– Чтобы потом предать?! Как мы будем выглядеть?! – все же вырвалось у принцессы.

Некая романтика жила в ее душе – в той степени, когда вместе со свадьбой не решается дата похорон супруга.

Дед вздохнул и неуклюже уселся на неудобную скамью.

– Ты знаешь этого юношу? Виделась с ним? Говорила или писала ему письма? – задавал вопросы император, прекрасно зная ответы. – Чужой нам всем человек, одуревший настолько, что полагает себя спасителем мира и ставит нам условия. Что притихла? Любишь его неимоверно? Когда, интересно, успела?

– Я полагала долгом супруги…

– Долг у тебя – перед семьей и родом, – оборвал ее дед. – Я говорю словами этого долга, поэтому слушай. Проблему с Механизмом Борецких мы решим сами. Мальчишка нам не нужен.