Ксения Хан - Глаза колдуна

Бен охает.

– Ты там жил?

– Не помню. Не после войны. – Теодор качает головой и рассеянно бросает фотографию на стол к остальным.

В те времена еще были живы знакомые его прошлых жизней. Вера была жива. Ни Эндрю, ни Винсент не сунулись бы так глубоко в Штаты.

В задумчивости он кусает губу и теребит кольцо на мизинце. Глаза бегают по полкам с товарами, мозг отказывается соображать. Если все это имеет хоть какой-то смысл, то Теодор его не находит. Возможно ли, что оставленные Палмером подсказки не значат ничего? Возможно ли, что он пытался задурить голову Клеменс?

Или что Клеменс дурит голову Теодору?

– На других фотографиях тоже неверные даты, – замечает Бен. Хмурится, вертит в руках один из снимков, нисколько не заботясь о том, что с пожелтевшей от времени фотокарточки на него смотрит угрюмый бритоголовый солдат с лицом Теодора. Этого человека звали Шей Эли. Он был ирландцем и жил одним днем, надеясь на смерть от любой пули.

– Я устал, – признается Теодор, бросая на стопку фотографий полный отвращения взгляд. Бен этого не видит. – Каким образом это все поможет отыскать мелкого гаденыша? Мы только зря теряем время.

– У тебя есть какие-то другие зацепки? – выгибает бровь Бенджамин.

– Представь себе.

Теодор встает с диванчика – ноги затекли и не слушаются, а в ребрах опять проворачивается лезвие антикварного ножа, так резко боль бьет его в рану. Он обходит полку с мелкими статуэтками и ленивым жестом подхватывает с тисового стола (в нем раньше пряталась начатая бутылка виски, но Клеменс все прикончила – половину пролила, половину выпила, и все равно нервничала до дрожащих рук) запачканную кровавыми подтеками записку.

«Навеки проклят, не так ли?»

Фомор его знает, что значит эта издевательская фраза. Она правдива и оттого еще более ненавистна, но кроме нее и еще двух записок, не связанных друг с другом, у Теодора ничего нет. Кто-то играет с ним, как с ребенком, надеясь, что в Атласе проснется дух соперничества.

Но он не мальчишка Палмер. Ему не двадцать лет, он не увлекается детективами и уж точно не…

– Теодор! – Окрик Бена сотрясает воздух, и Атлас вздрагивает, тут же морщась от боли в боку. – Кажется, я кое-что нашел…

Теодор ковыляет к дивану, на котором Бен уже разместился с ноутбуком в руках и сейчас выстукивает по клавишам не хуже секретарш тридцатых годов. Быстро и громко, с остервенением вколачивая несчастные кнопки в металлический корпус компьютера.

– Смотри! – воодушевленно говорит Бен, сбрасывает фотографии со стола одним рывком и ставит перед Теодором ноутбук. – Я прогуглил несколько указанных мест со снимков. Абердин, Дартфорд, Ливерпуль, Лондон, Лос-Анджелес… Знаешь, что объединяет эти города?

– Алфавитный указатель?

Бен замирает, нетерпеливо цокает, фыркает.

– Нет же! – восклицает он. – Все эти города – родины музыкальных групп. «Нирвана», «Металлика», «Лед Зеппелин», «Битлз». Понимаешь?

– Пока не очень. – Теодор вдавливает пальцы в борозду морщины на лбу, пытается распрямить ее. Голова гудит и не хочет работать, но приятель, похоже, готов думать за двоих. Теодор глубоко вздыхает, прежде чем ловит в мыслях ускользающий образ. Яркие плакаты кислотного цвета на серых стенах комнаты Палмера. Нарисованное солнце и дирижабль с подписью Led Zeppelin.

Резко и без предупреждения разрозненные картинки собираются в одну ясную мысль, как кусочки мозаики, с оглушительным щелчком. Так встают на место пазы шестеренок в старых часах.

– У Палмера в доме стояла барабанная установка, – говорит Теодор внезапно осипшим голосом. – И плакаты висели на стенах, много.

– Он наверняка фанат старого рока, – кивает Бен, уже бороздя просторы Интернета. От быстрого мельтешения на экране у Теодора кружится голова, глаза не успевают прочесть ни строчки поисковых запросов, и он просто отворачивается от ноутбука. Несмотря на то что во Всемирной паутине теперь можно найти все что угодно, Теодор не подходит к адской машине Бена; от нее садится зрение, болит голова, и шумит она хуже ворчливого старика.

Паттерсон, не отвлекаясь от своего занятия, протягивает Теодору свою кружку.

– Сделай мне чай, раз от тебя нет никакой пользы.

Почти не обидевшись, Атлас идет на кухню. Все что изволите, только не сидеть рядом с ярко-белым экраном, слепящим глаза. Пока он кипятит воду и заваривает пуэр, Бен успевает пройти по следу своих догадок. Теодор возвращается к нему в зал магазина, когда Паттерсон победно потирает руки.

– Тебе это не понравится, – хмыкает он. – Мы едем в Труро на рок-фестиваль.

Третий ежегодный фестиваль альтернативной музыки в Труро. Более странное мероприятие, которое Теодор в здравом уме не посетил бы ни в коем случае, и придумать нельзя. Тем не менее в пятницу они с Беном впопыхах проводят быстрые сборы, чтобы на следующий день выехать еще засветло и попасть к самому открытию фестиваля. Как ярые фанаты из числа молодежи.

– Вот! – Бен радостно бегает по комнатам, словно только и ждал случая выбраться и «потусоваться». – Я нашел нам униформу.

Он останавливается в дверях спальни Теодора. У него в руках две черные футболки с кричащими логотипами каких-то рок-групп и неадекватными лозунгами, пропагандирующими разврат и анархию в обществе.

– Какую тебе?

– Ты издеваешься? – возмущается Теодор. – Я тебе кто, хиппи немытый?

– «Квин» или «Роллинг Стоунз»? – не унимается Паттерсон, явно вознамерившись свести друга с ума подобными выходками. Теодор снова чувствует себя бесконечно далеким от молодого поколения, вечно брюзжащим стариком, рядом с которым Бенджамин пышет ярой энергией и вновь кажется юным. Идейный максималист, фанат семидесятых и приверженец классики рока – таким Паттерсон был в годы своей юности, и вся эта взрывная смесь так осталась при нем, спрятанная под пиджаками классических костюмов и за медицинскими лекциями.

– Думаю, старик Фредди тебе больше подходит, – кивает своим мыслям Бен и бросает Теодору футболку с изображением человека в смокинге в окружении свеч.

– Я не надену это! – вопит Атлас. – Что за фокусы, Бенджамин?

– Кто хоочет жизни вечно-ой! [9] «Who Wants To Live Forever» – песня из репертуара группы Queen. – нараспев цитирует Бен. – Брось, отличная футболка. Лучшая из моей коллекции.

Когда Теодор морщится и поджимает губы, Паттерсон хмыкает:

– А ты думал, на рок-фестиваль можно заявиться в костюме-тройке при полном параде? Теодор, тебя вся молодежь камнями закидает.

– Разве обязательно прикидываться грязными рокерами с нечесаной головой? – бурчит Теодор, разглядывая потрескавшийся и посеревший от времени принт на черной ткани футболки.