Андрей Буторин - По ту сторону чуда

– Легко, – сказала Аленушка и вновь пробежалась пальчиками по клавишам ноутбука. Через пару мгновений из него послышалась музыка.

– О! Музычка! – обрадовался дядька и нахлобучил на лысину кепку. – Это хогошо. «Апассионаты» Бетховена не имеется, часом?

Но тут следом за музыкой из ноута раздался и голос, который, судя по всему, пытался изобразить пение. Продолжалось это недолго – плохо стало не только лысому, но и царевичу, и Аленка поспешила прервать музицирование.

– Что это было? – простонал Иван-недурак после пары Аленкиных оплеух, приведших его в чувство.

– Повезло тебе, что не знаешь, – вздохнула красна девица. – Вот и дальше не знай. Это певун один попсовый. От него Бессмертных балдел, пришлось записать. Сама-то я старый добрый хард-рок предпочитаю да хеви-метал – папа с детства приучил.

Оставив на время Иванушку, Аленка поставила на ноги – в прямом и переносном смыслах – лысого дядьку в жилетке. Кепку он обронил, и Аленушка не глядя напялила ее картавому на лысину козырьком назад, отчего тот принял несколько залихватский вид.

– Ну все, – сказала она. – Зовите принцессу, пора нам домой отправляться.

Понял, видать, местный предводитель, что деваться ему некуда, крякнул, заложил руки за спину, повернулся ко дворцу и медоточиво пропел:

– Наденька, подь-ка сюда!

Через секунду – стояла, видать, под дверью да в скважину замочную подглядывала – на лужайку перед дворцом выпорхнула принцесса. Впрочем, «выпорхнула» – перебор, пожалуй. Скорее вывалилась и потопала, переваливаясь с боку на бок, словно утка. При ближайшем рассмотрении и принцессой называть это несчастное создание расхотелось – толстая, глаза навыкате и, самое неприятное, старая!.. Иван-царевич аж попятился.

– Это ваша дочь?!

– Пгактически да. Хотите пговести генетическую экспегтизу? – Лысый явно блефовал, но все-таки с опаской косился на ноутбук в руках у Аленки. – Моего слова вам недостаточно?

– Не хотим, – буркнула Аленушка, пряча бесполезный ноут в сумку.

– А слова недостаточно, – забеспокоился Ваня, подумав, что, как-никак, перед царем-батюшкой отчет держать придется.

– Могу гасписку дать! – нашелся картавый, а так называемая принцесса смерила его презрительным взглядом и сказала:

– Опять меня сбагрить хочешь, Володенька? Инесску во дворец приведешь?

– Но-но!.. – смутился вдруг картавый. – Я тебя в хогошие гуки отдаю. Жених молодой, кгасивый, да еще и пегспективный в плане политической кагьегы. – И тут же, сев на невесть откуда взявшийся пенечек, принялся быстро что-то чирикать на клочке бумаги, примостив его на коленке. Через минуту поднялся, протянул испещренный нечитаемыми каракулями листок Ивану.

– Что это? – не понял тот.

– Гасписка. От имени пгедсовнагкома. Агхиважный документ, батенька! Гагитет, можно сказать. В любом музее с гуками отогвут.

– Ох, чувствую, мне папа голову оторвет, – вздохнул Ваня, но спрятал все же расписку за пазуху. Поклонился псевдотестю в пояс и сказал: – Бывайте здоровы, папаша. И вы уж того… народ-то не обижайте. Что-то вы, пардон за подозрение, хитроваты слишком.

– А как в упгавлении госудагством без хитгости? – захихикал картавый, чмокнув на прощание «дочку». – Вам тоже не кашлять. Кланяйтесь цагю. Как-нибудь, может, собегусь, заскочу. В октябге.

Долго ли, коротко обратный путь длился, но и ему конец настал. Хоть и с удовольствием вдохнул Иван-царевич родимый воздух, да нехорошо на душе его было. Кошки скребли. И на то аж целых две причины имелось. Какая из них Ване тяжельше казалась, он и сам разобраться не мог. Поперву корежило его, что папу своего, царя-батюшку, обмануть придется… Ну, не то чтобы впрямую обмануть, но сильно уж сомневался Иванушка, что принцесса настоящая. Правда, расписка есть, совесть как бы чиста. А вторая причина хоть и его только лично касалась, но сердце молодецкое сжималось – хоть кричи! Ведь как себя ни обманывай, а его, сердечко-то, не проведешь, никакие расписки не помогут. Полюбил ведь Иван-царевич не принцессу занебесную, подставу инопланетную, а космическую туристку Аленушку. И что тут делать будешь? Папа на такой брак не согласится – забракует избранницу… Ладно еще, если в царстве-государстве жить разрешит, Аленка вроде согласная, интересно ей, да и деваться некуда – попали они снова в измерение сказочное, где никаких Африк-Америк не видать.

Так и пришел Иван, буйну голову повесив, пред очи царские, отцовские. А тот, как сыночка увидал, с трона чуть не рухнул. Соскочил, к Ване подбежал – и ну его обнимать-целовать да приговаривать:

– И где же ты мотался, так тебя и разэдак? Да мы ж тебя схоронили уже мысленно! Где ж ты пропадал-то три года?

– Каких еще три года? – оторопел Иван. – Меня от силы три недели не было!

– Физику надо было учить, голубчик, – подала вдруг голос лупоглазая принцесса. – Вы про теорию относительности слышали?

– А это еще кто? – уставился царь-батюшка на Наденьку и густо вдруг начал краснеть. – Как вас зовут, мадам?

– Надежда, – сделала та неуклюжий книксен.

– Это что, и есть твоя… невеста? – обреченно спросил царь у Вани.

– Да, папа, – опустил тот голову.

– Что-то не так? – В голосе батюшки явно послышалась тезка принцессы.

И недурак вдруг решился. Он вскинул голову и заговорил, глядючи прямо в отцовские очи:

– Папа, мне кажется, что меня обманули. Не похожа она на принцессу. Хоть и расписка мне дадена, – полез он за пазуху и протянул отцу мятый листок.

– Так зачем нам расписка? – удивился царь. – Вот же принцесса, давай у нее и спросим. – И обернулся к Надежде: – Вы ведь принцесса, мадам?

– Вообще-то Володя порой называл меня так, – слегка стушевавшись, ответила та, – когда я посуду мыть отказывалась и портки ему стирать. Но вы не думайте, я из очень приличной семьи! – И так влюбленно-благоговейно посмотрела она на царя, что тот растаял:

– Эх, была не была! А выходи-ка ты, Надежда, за меня замуж! Люба ты мне, сил нет. Я ведь ишшо не сильно стар – пятьдесят девять в мае стукнуло.

– А как же царевич? – зарделась Надежда.

– Ему нельзя, – насупился царь, изо всех сил пытаясь выразить мимикой сожаление. – Закон, то есть я, суров. Только особа царских-королевских кровей может стать принцессой, будущей матерью наследников престола. А насчет тебя, миль пардон, все ж сомнения имеются… А вот мне – все одно, кого в жены брать! Нам ведь детей не рожать, правда, Наденька?

– Как знать, – тихо ответила та, ковырнув носком туфли паркетину.

И тут Иванушка вновь подал голос.

– А как же я? – повторил он вопрос будущей мачехи.

– Я ж сказал, тебе нельзя, – отмахнулся было царь, но заметил Аленку, за Ивановой спиной прятавшуюся. – А это кто, еще принцесса? Ты, как я погляжу, парень, не дурак! А все прибедняешься.