Алла Вологжанина - Кофейная ведьма

– Спасибо, – сердито и решительно прервал ее мысли мальчишка, – ты… очень вовремя. Какую бы сверхъестественную фигню ты ни замутила, ты меня, наверное, спасла. Это из-за кофе? Я его в самом деле пью. Черный.

– Очень крепкий, горячий и без сахара, – высказала свою недавнюю догадку Саша. От благодарности собеседника ее злость тут же утекла, как черный кофе, пролитый на песок в жаровне. Черный, как верно сказал мальчишка. А не «черное», тоже мне, скидочка на дурачка… – Любишь его?

– Нет, – коротко признался тот. – Тупо спасаюсь. У меня тут такой кошмар… да ты и не поверишь, наверное.

Саша фыркнула.

– Ты вообще понимаешь, что с чашкой кофе говоришь? Ну, я вообще-то настоящая, конечно. Но сейчас такая, как ты сказал, «сверхъестественная фигня» творится, что я нахожусь в твоем кофе. Ты меня, конечно, не проглотишь, но все же… ой, да неважно. Можешь мне рассказать все, что надо.

– Я пью кофе, чтобы не спать, – резко сказал мальчик. – Потому что… это капец, как ужасно, но это правда. Моя маленькая сестра умерла во сне. А перед этим я услышал, что мама пела ей колыбельную чужим голосом.

– Чужим голосом?.. – Саша так оторопела, что сумела повторить только последние слова.

– Да, чужим голосом! – Обозлился вдруг мальчишка. Впрочем, обозлишься тут, когда собеседник так страшно тупит. – Я в тот вечер пришел домой, слышу, мама поет. «Придет серенький волчок» как обычно. А потом вдруг – хоп! – И как будто не она, а… не знаю… как будто пели дуэтом с ее потусторонним двойником. А потом мама замолчала, а двойник вступил: «тебе сделаем гробок из осиновых досок». И дальше другие слова. Не могу повторить. Не-не, не буду, не проси даже. Мотив обычный, слова другие. А утром крик. Мы с папой прибежали, а там…

Он действительно казался ужасно испуганным, этот мальчик. По крайней мере, насколько Сашка могла судить по голосу.

– Послушай… ох, я даже не знаю, как к тебе обратиться. Как тебя зовут? – Спохватилась она.

– Стас. – Это прозвучало не так, как остальная его речь. Мягче, врастяжечку «Шта-ась». И чуточку жалобно, не по-пацански. Так, как никогда не звучало Сашкино имя. Эта мягкость – удел имен, которыми детей зовут обожающие их родители.

– Послушай, Штась, – Саша и сама случайно пришептывающе смягчила его имя, – я тебе верю. Полностью. Но обязательно должна спросить… ты уверен, что это не, ну, я не знаю, совпадение?

Тот шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Саш, какое еще совпадение, что ты чушь несешь? Были вскрытие и обследование. Нам сказали, что у Миленки случился инсульт. Типа, травмировалась когда родилась, а последствия догнали только через три месяца. Не знаю, что они там внутри нее нашли, только… Ты когда-нибудь видела человека с инсультом?

Сашка замотала головой, потом сообразила, что Стас ее не видит, и поспешила выдавить «нет».

– А я видел. Так вот, когда мы нашли Миленку в кроватке, то она как будто спала. Спокойно так, знаешь, как малыши спят? Сладко… Так вот я тебе точно говорю, невозможно перенести инсульт, умереть от него и ни разу не дернуться. У Миленки такая штука стояла в кроватке – радио-няня. Если всхлипнет хотя бы, то слышно было, по-моему, даже у соседей. А тут она просто уснула и не проснулась. Не-ет, Саш! Точно говорю, ее убаюкала та странная песня… тот, кто пел ее вместо мамы. Или тот, кто заставил маму ее петь.

– Ужас какой. – Сашкина кожа сейчас была фарфоровой, но мороз по ней прошел самый настоящий. Не от сочувствия даже. От ощущения реальной страшности случившегося. – Стас, ты продержись, пожалуйста, немного! Я постараюсь тебе помочь. Пока не знаю, как, но… а ты береги маму! Ты ей сейчас очень нужен.

Сказала и поняла: что-то не то. Потому что молчание Стаса стало совсем уж тягостным. Хорошо, хоть не долгим.

– Маме уже никто не нужен, – отстраненным, неживым каким-то голосом произнес он. – Когда Мильки не стало, она… она на третий день во двор спустилась. На лавку села, а обратно не поднялась. Сказали, инфаркт. Ну… это правда, у нее сердце давно уже сдавало. Ее пугали, что Милька больная родится, только Милька-то здоровая… была.

– Ох, прости… – Что тут скажешь? «Прости, я не знала»? Любые слова прозвучат глупо, любых слов будет недостаточно. И тут Сашку осенило. – Стас, так это про вас говорили в новостях? Неделю назад, что ли? Ты на Парнасе живешь?

– Угу, только я сейчас у бабушки в Выборге, с папой. Он не хочет в квартиру возвращаться.

Да и Стас, наверное, тоже.

– И теперь эти слова у меня в голове застряли, – вдруг выпалил он. – Прямо поются и поются. «Я срублю тебе гробок из осиновых досок». Я с тобой разговариваю, а сам боюсь, что вместо фразы какой-нибудь эта сто раз проклятушная колыбельная запоется. Голосом моего, блин, двойника из ада. Я срублю тебе гробок…

Феи над Сашиным плечом заметались, звеня трелями отнюдь не смеха, а какого-то тоскливого подвывания.

– Замолчи! – крикнула Саша, обращаясь то ли к Стасу, то ли к фейскому трио, то ли ко всем сразу, в печали единым. – Тебе не бессонницу надо на себя нагонять, а рот на замке держать. Ты от переживаний и неспанья офонарел совсем. Тебе повезло, что я в самом деле нормальная. А если бы на моем месте враг был? Ты ж меня даже не видишь, дурья голова!

Стас молчал.

– Вот и молчи! – поддержала Саша. – Ложись и спи, только молча. И музыку не слушай, а то еще подпевать начнешь не в добрый час.

– У тебя телефон есть? – спросил вдруг Стас. – Дай номер, пожалуйста. А то ты единственный человек, который не решил, что я шизанулся с горя. Пусть будет контакт, я надоедать не стану.

– Само собой. – И Саша продиктовала одиннадцать цифер. Никогда не думала, что даст свой номер парню при таких странных обстоятельствах. А если честно, точки надо ставить вовремя. Еще до «при таких странных…».

– Береги себя, Саша, – как-то по-взрослому сказал Стас. – И спасибо тебе.

– Набери меня, – попросила Саша, – или смску пришли. Чтобы у меня твой номер был.

Я не смогу разобраться сама, подумала Саша, разворачиваясь. Поговорю с Лизой и с этими самыми наставниками. Все же они взрослые.

Она погладила Стасово веяние, как котенка. Эмоции мальчишки снова нахлынули на нее, только не подобно тому, как звезда спрятала лучи, – из мешанины боли, горя и страха ушло что-то… самое страшное и тяжелое.

Смертная тоска ушла, вот что.

Сашка вздохнула и пошла дальше с открытыми глазами. Интересно, где сейчас Лиза? Бродит по кофейным коридорам или сидит дома, точнее, крепко спит дома? Как, скажите на милость, найти одну-единственную очень нужную кофейную ведьму в этих бесконечно-безначальных переплетениях?

Коридоры не были такими пустынными, какими показались на первый взгляд. Болтаясь по кофейной сети, Саша пару раз встречала то ли ведьму, то ли ведьмака, состоявшего (или все же состоявшую?) из сплошной кофейной пены. Пузыри ее мягко перетекали один в другой, лопались, надувались вновь… Во сне увидишь такое – кофемолкой не отмашешься. А тут, в пространстве кофе, все казалось таким же нормальным, естественным, как Сашина собственная фарфоровость.