Карина Демина - Голодная бездна

Он тяготел к черным строгим костюмам. Носил шляпу-котелок и тонкую тросточку, которая была слишком легкой и хрупкой, чтобы использовать ее по прямому назначению. Волосы Джонни зачесывал на пробор и щедро смазывал ароматизированным воском.

Ныне же одежда Джонни пребывала в некотором беспорядке.

Пиджак был расстегнут. И галстук ослаблен.

Часы выглядывали из кармашка жилета, и Джонни нервически постукивал по ним пальцем.

– На минуту… – Он сглотнул, глядя на Мэйнфорда с таким ужасом, что тот сразу заподозрил неприятности.

Что ему надо? Сообщить о том, что он нашел теплое местечко? И теперь жаждет уволиться, переехать поближе к Острову? Скорее приступить к работе, более соответствующей прямому профилю Джонни?

Хрена с два Мэйнфорд ему позволит уволиться!

– П-по личному в-вопросу, – слегка заикаясь, добавил Джонни. При этом он не сводил взгляда с Кохэна.

– По личному так по личному. Идем, – Мэйнфорд пропустил дока вперед.

…каким бы этот самый личный вопрос ни был – Мэйнфорд все же искренне надеялся, что речь пойдет о штрафах за стоянку или родственнике, попавшем в неудобное положение, ибо штрафы и родственник в сумме своей были предпочтительнее перспективы увольнения – но оный вопрос избавлял Мэйнфорда от необходимости объясняться с масеуалле.

И видеть его насмешливую физию.

И вообще…

Пропустив Джонни перед собой – надо же, а от дока едва уловимо пахло виски, – Мэйнфорд прикрыл дверь.

– Садись.

– Я… спасибо… я просто не знаю, к кому еще обратиться… у меня родственников здесь нет… и как-то получилось, что друзей тоже не особо…

Джонни не стал садиться.

Он встал за креслом, вытянулся вцепившись левой рукой в манжет правой.

– И… я понимаю, что вы не должны заниматься моими проблемами…

– Рассказывай, – велел Мэйнфорд, чувствуя, что эти стенания могут затянуться надолго. И Джонни вздохнул, провел рукой по волосам, отчего те, взъерошенные, вовсе встали дыбом.

– Я ведь… я ведь с побережья… Луни-Айд… маленький городок… там ни работы, ни перспектив. Отец рыбачил. Мать домохозяйка. Пятеро братьев и сестра… она маме помогает, а братья – с отцом в море ходят. Каждый день. Ставят ловушки на крабов. Мидий собирают. Рыбачат потихоньку. Я ненавижу рыбу. У нас дома только она и была. Там все рыбу едят. Остатки. Основное-то на завод сдают. Вы извините, что я так… просто… вот…

Он отпустил манжет и погладил спинку кресла.

– Утром рыба. Днем. И вечером. Иногда – с кашей. Чаще с хлебом. Запах этот повсюду. Меня от него по сей день воротит. Меня-то не брали по малолетству. Потом, конечно, заставили бы, но… случилось, что брат подрался. На пристани. С приезжими зацепились и… его ножом пырнули. А я так перепугался… думал только, что если он умрет, то мне придется в море выходить. И спонтанный всплеск случился. Пробой… когда рана затянулась, то я понял, что Боги дали мне шанс.

Улыбка Джонни получилась кривоватой.

– Мать радовалась. А отец сказал, что денег нет меня учить. Я знал, что это неправда. Есть. Он был скупым… все, что зарабатывали, отбирал. Прятал. И говорил, что это на черный день. Будто иные имелись. И тогда… тогда я решился. Взял деньги из тайника. Не все, две трети где-то. Написал записку, что верну… я вернул… я сбежал из города. А дальше… мне везло. Попасть в Гарпентер. Там имелся колледж. И целителей принимали по заявлению. Подписываешь договор. Согласие на отработку. И учишься за государственный счет. Дали койку в общежитии… кормили даже. Не рыбой.

Он вздохнул.

– Когда я поступил, то написал отцу… ответила мама. Сказала, что отец запретил со мной общаться, что знать не желает сына-вора. И вообще дети должны быть покорны родительской воле, а я вздумал искать свой путь. Я тогда обиделся жутко. Подумал, что добьюсь всего…

– И как? – поинтересовался Мэйнфорд. Эта история, признаться, мало его тронула. Он вообще уродился на редкость черствой сволочью, и теперь лишь пытался сообразить, как это прошлое дело связано с нынешней просьбой Джонни.

– Добился. Вы ведь знаете, что я был в колледже первым. И заслужил право на университет. И отсрочку по договору. Если бы не договор, я бы уже работал в хорошей клинике. По праву. И меня ждут… в трех местах ждут.

– Рад за тебя.

– Синтия хочет, чтобы я занялся пластикой. Это перспективно. И платят хорошо…

Мэйнфорд кивнул: за пластику и вправду хорошо платили.

– Но меня больше привлекает нейрохирургия. Я потому и не пытаюсь выкупиться, что собираю материал. В обычной клинике, чтобы получить доступ к телу, нужно подписать десяток документов… да и никто не отдаст новичку перспективный труп.

– А здесь трупов достаточно?

– Именно. Я тренируюсь… воздействие на нервную ткань требует высочайшей степени концентрации… если бы вы могли видеть силовые потоки мозга! Даже у животных… у мертвых каналы начинают распадаться моментально, но я разработал методику. Замедление распада… да и… не важно… я написал несколько статей… и подал запрос на апробацию… у меня и добровольцы имеются… вы не понимаете, какие открываются перспективы. Болезни Альцгеймера, Паркинсона… прогрессирующий паралич… последствия мозговых травм. Возможности воистину безграничны.

Теперь он говорил с жаром, и Мэйнфорд от души позавидовал доку. Когда-то он и сам горел на работе, свято уверенный, что в одиночку справится если не с миром, то с проклятым этим городом.

– И я кое-что опробовал… с согласия пациентов, естественно. И родственников… и результаты удивительные! Мне удалось достигнуть долговременной стабилизации нервных каналов в продолговатом мозгу… извините, я опять увлекся. Главное, что… я хотел, чтобы вы поняли… я в любой момент могу выкупить свой контракт.

Это было новостью не то чтобы ошеломляющей, но неприятной.

Мэйнфорд кивнул.

– Но… я пока не хочу уходить… доработаю…

– Спасибо уж.

– Пожалуйста. – Джонни вновь ссутулился. – Я писал родным… я посылал чеки, но они возвращались. Мой отец упрям, и ладно. Плевать. Но есть же мама. Я хотел, чтобы она купила себе… не знаю, новое платье. Или там шляпку… или еще что-то… и братья… у них, скорее всего, давно собственные семьи имеются. А значит, у меня есть племянники и племянницы… а на рыбалке много не заработаешь. Деньги не были бы лишними, а они… но вчера ночью позвонила мама.

Джонни все же присел, пусть и на самый краешек стула.

– Моя сестра… она моложе меня на пять лет. Мы не особо дружили, но я помню Нэсс… девчушкой помню. Рыжеволосой. И конопатой. Обыкновенной. А оказалось, что она выросла и тоже сбежала… светлячок. Оставила записку, что в Нью-Арк поедет… ко мне…

– Как понимаю, она не доехала.

– Нет. И мама… она просила ее найти… она никогда за пределы Луни-Айд не выбиралась. Ей кажется, что Нью-Арк похож… что те же три улицы и все со всеми знакомы. А я, если в полиции работаю… я писал ей… ответов не получал, но просто писал, чтобы знала, что у меня все хорошо. Чтобы они все знали, что у меня хорошо… вот… и она думает, что я просто так возьму ее и найду.