Карина Демина - Голодная бездна

– Знаешь, почему людей не приглашают на традиционные обеды? – поинтересовался Меррек-Лис, облизывая пальцы. Язык его был длинным и тонким, и почему-то фиолетовым. – Вы чересчур много внимания уделяете внешнему.

– Чему это?

Тельма держала чашку в руке. От варева пахло травами, вид оно имело вполне съедобный – случалось ей пробовать и куда менее аппетитные вещи – но вот ни вилки, ни ложки к нему не предлагали.

– Одежде… правилам… вот ты голодна, но не ешь, потому что ставишь приличия выше потребностей…

Тельма хмыкнула и отхлебнула из чашки.

Зажмурилась.

Остро! И острота эта лишь нарастала. Она поспешно запила похлебку водой, которая показалась удивительно вкусной, вкуснее любого вина.

Лис рассмеялся.

– Вы забавные. Закуси, – и протянул кусок лепешки.

Тельма приняла. Чего уж тут… в чужой храм со своими молитвами не ходят.

– Ты собирался поговорить об альвийских традициях?

– Не совсем… знаешь, эта одежда очень мешает. Дома мы предпочитаем наготу. В наготе правда, а людей многие из нас считают скрытными именно из-за вашего пристрастия к тряпкам. И те же многие вспоминают времена, когда наши народы почти не пересекались… ныне мы зависим от людей.

– Почему?

Он не спешил с ответом. И жевать перестал. Тельма же, отломив кусок лепешки, сунула ее в варево: беседа беседой, а обед обедом.

– Однажды, много лет тому, один альв решил, что устал от цепей, которыми связывает его род. Альвы ценят свободу… и никто не стал препятствовать ему, уговаривать остаться или, паче того, запирать. Ему предоставили право совершать свои ошибки, и за это он тоже благодарен.

Лис вдруг наклонился и длинный его язык скользнул по пальцам Тельмы, подбирая соус.

– Он был самоуверен. Он думал, что способен справиться со всем, ведь он – Старшей крови. Что ему бояться людей? Их жизнь коротка, а сами они – глупы, слабы и беспомощны.

Тельма вытерла руку о моховой ковер.

– Он жил… как ему казалось, открывал для себя новое… женщин… выпивку… вещества, которые дурманили разум. И однажды очнулся на цепи, – Лис провел когтем по белой шее. – На короткой цепи из холодного железа. Я говорю об истинном железе, рожденном звездами. Редкость… как и альв. Оказалось, что людям тоже не чужды страсти. А еще среди них есть много любителей… всякого… следующие три года я сполна познал всю обширность человеческой натуры. Я пытался бежать. Освободиться, но железо лишало сил… я рвался, но цепь была крепка…

Лепешки без варева казались сделанными из картона. А вот варево без лепешек было острым. Пожалуй, исконно альвийская кухня на деле была вовсе не такой, как сие представляли в проспектах.

– И нет, меня не искали. Я ведь сам покинул дом. И в какой-то момент я смирился. С цепью. С ошейником. С «пыльцой», которую мне давали. Мне стало безразлично собственное будущее, как и прошлое, и настоящее… но появился человек, который оставил забавную вещицу. Стебель разрыв-цветка. И сказал, что будет ждать меня за углом… это было… весело. Да, пожалуй, весело, – Меррек-Лис улыбался во все зубы, и теперь Тельма видела, что зубы эти ровные и треугольные, одинаковые, что у акулы. – Я был под дурманом, когда слетел ошейник. Я просто ощутил, что свободен. И могу воздать по заслугам.

И капля крови на треснувшей губе ему идет, смотрится почти как рубин масеуалле.

– Я шел по дому… люди пытались остановить меня, но в крови кипела сила. А еще ярость. Гнев. Много чего… не смотри так, луноликая. Это случилось давно… сроки по этому делу минули. Да и суд ваш меня оправдал…

Тельма кивнула.

Пускай.

У альвов хорошие юристы. И наверное, пленение с последующими издевательствами, а заодно уж «пыльца», на которую, как Лис утверждал, его подсадили, послужили достаточными смягчающими обстоятельствами.

– Тот человек… не знаю, почему я его не убил. Наверное, просто сил не хватило. Я отключился на ступеньках. А очнулся в доме. В постели. Один. Я был обнажен. А человек сидел рядом и разглядывал меня. Знаешь, что он спросил? Кого вызвать… сказал, что я должен вернуться в свой дом, ибо только его стены спасут меня. И я осознал, что в пылу ярости вычерпал себя досуха… я испугался, что все повторится. Ошейник. Цепь. Пыльца… я назвал имя своей Матери.

– Она пришла за тобой?

– Я ведь позвал… следующие десять лет я провел под Холмами. Под теми Холмами, которые есть жалкое подобие прежних… я помню их, хотя был еще совсем молод, когда мы покидали дом. Меня лечили. Тело. Разум. Душу, – Меррек прижал раскрытую ладонь к впалому животу. – Вы думаете, что мы лишены души, но это неправда… я о многом говорил с Матерью… многое осознал… и нет, я не сожалею о людях, которых убил когда-то, хотя и понимаю, что среди них были такие же пленники, как и я сам. Но я благодарен Найджелу за то, что он решился помочь. Не испугался ни Вельмы…

– Вельмы?

– А кто еще решится поймать альва, как не другой альв? – вопрос ответом на вопрос. Эта игра Тельме была не по нраву.

– …ни других людей… ни моего безумия. Я написал ему письмо. Он ответил. Не думай, луноликая, что мы стали друзьями. Он все же был человеком. Но я помнил о долге, и потому, когда два дня назад он обратился ко мне с просьбой, я не смог отказать.

Теперь Меррек-Лис смотрел в глаза. И взгляд его дурманил.

Тельма отряхнулась, хватит с нее странных воздействий. И если с влиянием Гаррета она в конечном итоге не сумела справиться, то на одного самоуверенного альва ее силенок хватит.

– Он сказал, что умрет. Это было печально. И еще, что я буду его поверенным. Это было… разумно. У меня неплохая репутация. Ваши законы забавны. С ними интересно играть.

– Значит, поверенный.

– Он оставил все одной человеческой женщине… почти человеческой… – Меррек вновь наклонился и перехватил руку Тельмы, потянул, заставляя распрямить. Он уткнулся носом в ладонь, вдыхая ее запах, но в этом действии не было ничего личного, скорее уж такая перемена ее пугала. Меррек же, выпустив острый коготь, провел по белому запястью. Кровь он слизнул быстро, зажмурился. – У лилий горький вкус… и запах терпкий… теперь я понял, чем ты его привлекла.

– Прекрати. – Тельма попыталась руку высвободить, а то мало ли, несмотря на все клятвы не только запястье, но и горло перережут.

– Не бойся, луноликая… дети земли ценят чужие игрушки.

– Что ты имеешь в виду?

Холодный язык альва скользнул по коже, и рана затянулась.

Ну да, еще один урожденный целитель, чтоб его…

– Ты все сама поймешь… а пока… Найджел оставил все свое имущество человеческой женщине с тем, чтобы она позаботилась о его доме и его смерти. Но с условием, что права эти перейдут к тебе только когда игра будет окончена… если, конечно…