Дженнифер Арментроут - Каждый последний вздох

Сбитая с толку внезапной сменой декораций, я попятилась назад и уперлась в Жнеца. Я дернулась в сторону, но сильная рука сомкнулась на моей талии, притягивая меня обратно. Воздух выбило из моих легких.

– Я думаю, тебе надо кое с кем встретиться, – произнес он мне на ухо низким голосом.

Пламя запульсировало, а потом упало с потолка, исчезая в полу и открывая моим глазам то, что скрывалось за огненной стеной. Я увидела комнату – похоже, спальню – с большой, изысканно украшенной кроватью и богатыми мехами, устилавшими каменный пол. В комнате стояли маленький стол и два стула, даже телевизор, и во мне заклокотал истерический смех, когда я вспомнила, что рассказывал Рот о здешнем приеме каналов. С потолка свисал толстый стальной крюк, соединенный с цепью, которая спускалась вниз по стене, и я пробежалась взглядом по всей ее длине, до самой шеи женщины, что стояла справа, стройным бедром привалившись к стене.

У меня перехватило дыхание.

Она была вся в белом – тонкое, как паутина, платье обнажало все, что можно и нельзя, от самого воротника до подола. Эта женщина с ослепительно светлыми, почти белыми волосами и глазами бледно-серого оттенка поражала своей необычной красотой, которую усиливали кошачья форма глаз и соблазнительно пухлые красные губы.

И эти красные губы изогнулись в самодовольной улыбке.

А потом она заговорила, голосом древним и тяжелым, как те шкуры, что выстилали пол.

– Что ж, давно пора.

– Лилит, – выдохнула я.

Впервые в жизни я стояла перед Лилит – своей матерью, – и она оказалась живым, дышащим существом. Не знаю, почему именно это стало для меня главным потрясением – наверное, потому, что в моем сознании она всегда была больше мифом, чем реальностью.

Что-то во мне содрогнулось от отвращения при виде цепи вокруг ее изящной шеи. Я решила, что это странное ощущение как-то связано с семейными узами. Несмотря ни на что, она оставалась моей матерью, и ее держали на цепи. Мне это не понравилось. Мне даже не понравилось и чувство, охватившее меня, и я не знала, что со всем этим делать.

– Мама было бы более подходящим приветствием, – упрекнула меня она, и ее голос проник мне под кожу, как тысячи Бэмби. – Впрочем, мне не следует ожидать от тебя такой любезности.

Я захлопала ресницами в ответ на тонко завуалированное оскорбление.

Ладно, проехали…

Лилит не столько прошла, сколько проплыла в центр комнаты. Я сомневалась, что ее ступни вообще касаются каменного пола.

– Почему она здесь? Не для того же, чтобы освободить меня, раз пришла с тобой.

– Ты знаешь, что свобода тебе не светит, – колко ответил Жнец. – Неважно, что думает Лилин, но твое пребывание здесь вряд ли имеет срок.

В ее лице что-то неуловимо изменилось, смягчая неземную красоту.

– Мой сын? Ты принесла от него весточку?

Трепет в ее голосе полоснул меня ножом по сердцу, и я очнулась.

– Твой сын? Ты говоришь о том психе, который носится по земле и сеет хаос?

Ее бледные глаза сузились.

– Между прочим, это твой брат. Прояви хоть немного уважения.

– Мой брат? – фыркнула я. – Ну уж нет.

Она покачала головой, и длинные локоны заплясали вокруг ее лица.

– Нельзя отрицать того, что есть. Он – часть тебя. Ты – часть меня. Мы трое связаны навеки.

Я напряглась.

– Я не считаю себя частью ни тебя, ни его.

Лилит вскинула подбородок.

– Ты всегда была моим самым большим разочарованием, – призналась она, и я вздрогнула, не в силах сдержаться. – Я возлагала на тебя такие надежды. Ты могла не только освободить меня, но и подняться вместе со мной. Мы бы изменили мир, и что же я вижу? – Лилит сделала паузу, вскидывая руки. – Что я получила в награду? Ты меня не уважаешь. Не почитаешь меня.

– Вау, – пробормотала я, пропустив судорожный вздох. – Просто вау. Ты когда-нибудь заботилась о ком-то, кроме себя? Любила?

– Любовь? – Она брезгливо поморщилась.

– Паймон любил тебя, – подсказала я.

Лилит закатила глаза.

– Этот дурак. Он не сумел освободить меня, и это из-за него меня теперь сторожат с особым усердием. Такой штуки, как любовь, попросту не существует, и, пожалуйста, не опускайся на недосягаемый уровень идиотизма, вступая со мной в спор. Очень тебя прошу. – Лилит перевела взгляд на Жнеца, который все еще придерживал меня сзади. – Зачем она здесь?

– Вопросы буду задавать я. – Жнец не ослабил хватку на моей талии, словно ожидая, что я брошусь вперед и стану рвать цепь с потолка. Напрасное беспокойство. Это не входило в мои планы. – Ты отзовешь Лилин? Ты знаешь, что это в твоих силах. Даже из этой клетки ты можешь его остановить.

– Почему вы не заставите ее сделать это? – спросила я.

Жнец разве что не зарычал.

– Не все так просто.

Взгляд Лилит метался между нами, а потом она откинула голову назад и разразилась гортанным смехом.

– Ты шутишь? Ты просишь меня, чтобы я остановила своего сына? – Когда она опустила голову, ее глаза полыхнули стальным блеском. – Раз уж не выходит по-моему, тогда я буду с нетерпением ждать катастрофы, в которую мой сын ввергнет человечество. Он осуществит то, что мне уже никогда не удастся, – конец света.

– Но зачем?! – воскликнула я. – Зачем тебе это? Никто не выигрывает при таком сценарии. Даже ты.

– Почему же? – Изумление отразилось на ее лице. – Ты хоть представляешь, какие страдания мне пришлось пережить? Сначала благодаря тому, кто создал меня, а потом в руках человека? Откуда тебе знать, что я потеряла? У меня раз за разом отнимали свободу! С моим выбором никто не считался! Меня изгнали из Эдема, бросили на произвол судьбы в темном мире, полном ужаса! Ты даже не догадываешься, что я испытала. Поэтому даже не смей задавать вопрос: почему?

– Ты страдала, – тихо произнес Жнец. – Как и многие души, которые я забрал, с твоей легкой руки.

Лилит горько рассмеялась.

– И я ни о чем не жалею. – Она взглянула на меня сверху вниз. – Ну, за некоторым исключением.

Я содрогнулась и выпалила первое, что пришло в голову.

– Я – твоя дочь.

Ее лицо посуровело.

– Тогда относись ко мне с почтением.

– Не могу, – прошептала я, сдерживая рыдания. – Если почтение к тебе принесет смерть миллионам людей.

– Тогда нам больше не о чем говорить.

– Пожалуй, – пробормотал Жнец.

С грохотом опустилась стена пламени, и нас унесло оттуда. Мы вернулись на мост, и Жнец выпустил меня. Шатаясь, я отпрянула от него, упираясь в стену.

Я уставилась на воду – мучаясь от тошноты, удрученная. Сердце ныло, и я знала, что в нем жива эта рана; столько лет я старалась ее не замечать или делала вид, будто это ерунда, но она не затягивалась и кровоточила. Каким бы существом ни была Лилит, она подарила мне жизнь, но ни она, ни мой отец никогда не заботились обо мне.