Холли Блэк - Самая темная чаща

Принц не казался настоящим. Он не мог любить их в ответ. И ему никогда не приходилось между ними выбирать.

Но теперь он проснулся. И это все меняло.

Подобные мысли носились между Хэйзел и Беном, пока они шли из школы к машине.

Внутренний голос тихонько нашептывал девушке: она неслучайно обнаружила перепачканные в земле ноги именно утром той ночи, когда проснулся принц. В ее груди затрепетала хрупкая надежда, но Хэйзел была очень осторожна – и позволила себе думать об этом лишь мгновение-другое, будто, глядя на что-либо столь драгоценное, могла ослепнуть.

– Подождите! – раздался голос позади них.

Хэйзел обернулась. Вниз по ступенькам бежал Джек в пятнистой от дождя футболке: куртку он оставил внутри.

Все вместе они завернули за угол школы и нырнули под навес. Здесь их не могли увидеть учителя, и было достаточно сухо, чтобы спокойно поговорить. Сюда приходили покурить школьные смотрители: если вы на них не стучали, то и они смотрели на ваши шалости сквозь пальцы. Хэйзел не ожидала, что такой правильный парень, как Джек, знал об этом – но, очевидно, ошибалась на его счет.

– Мы его найдем, – улыбаясь, сообщил Бен. Его голос звучал так, будто они собирались сыграть в игру. Очень интересную игру.

– Не надо, – выдохнул Джек и уставился в сторону футбольного поля. Казалось, он очень тщательно подбирает слова. – Кем бы вы его ни считали, он будет не таким, каким вам представляется. – Дальнейшее далось ему с видимым усилием. – Вы не должны ему верить. Он не человек.

Между друзьями повисла продолжительная тишина. Бен поднял брови.

Джек скривился:

– Да, знаю , окей. Нелепо, конечно, говорить вам об этом, я ведь тоже не человек.

– Тогда пошли с нами, – предложила Хэйзел, протягивая свой зонтик. – Поделишься своим бесценным нечеловеческим опытом.

Джек покачал головой и слабо улыбнулся:

– Мама меня живьем съест, если я пропущу научную викторину. Ты же знаешь, какая она. Это не может подождать до конца уроков?

Обязательными семейными играми по воскресеньям дело не ограничивалось: мама Джека была из тех родителей, которые упаковывают обеды своих детей в секционные контейнеры, точно знают, что их чада проходят на каждом уроке, контролируют время у телевизора и следят за выполнением домашних заданий. Ко всему прочему, она хотела, чтобы Джек с Картером поступили в университет Лиги плюща – разумеется, не очень далеко от Фэйрфолда, чтобы приезжать по выходным и забирать их вещи в стирку. Ничто не должно было этому помешать.

Если бы Джек прогулял школу, его бы посадили под домашний арест до скончания времен.

– Это единственное грандиозное событие, которое здесь когда-либо происходило, – заявил Бен, закатывая глаза. – Кого волнуют тесты? В твоей жизни будет еще миллион викторин.

Джек наклонил голову вперед: скулы как будто стали острее, а глаза ярче загорелись серебром. Когда он заговорил нараспев, его голос был незнакомым:

– Есть много вещей, которые мне запрещено рассказывать, ибо я связан обещаниями и угрозой кары. Я трижды предостерегу вас – это все, что мне дозволено, прислушайтесь же ко мне. Нечто еще более опасное, чем ваш принц, таится в его тени. Не ищите его.

– Джек? – позвала обескураженная Хэйзел, отступая от него. Хотя она не на жизнь, а на смерть схватывалась с водной ведьмой и баргестом, в прекрасных загадочных феях было нечто, пугавшее девушку еще сильнее. Сейчас Джек походил на одну из них – и ни капельки на себя. – В каком смысле дозволено ? Почему ты так говоришь?

– Ольховый король охотится за рогатым мальчиком. Он преследует и того, кто разрушил проклятие. И не он один. Если вы поможете мальчику, то рискуете навлечь на себя беду. Никакой принц этого не стоит.

Хэйзел снова подумала об исцарапанных руках, выпавшей из памяти ночи и земле на ногах.

– Притормози-ка. Хочешь сказать, лесной Народец пытается его убить? – спросил Бен. – Значит, все это время ты знал тайну принца и даже не потрудился нам рассказать?

– Я рассказываю вам все, что могу, – возразил Джек. – Ваш принц может быть в опасности, но он и сам опасен. Оставьте все, как есть!

– Но почему? Что он сделал? – не унималась Хэйзел.

Джек покачал головой:

– Это было третье предостережение. Больше я ничего не могу рассказать.

Хэйзел повернулась к брату:

– Может…

Бен выглядел разочарованным, но не удивленным. Этот странный новый Джек явно не казался ему таким уж странным или новым.

– Я ценю твои слова и все остальное, Джек… и мы будем осторожны, как только сможем… но я хочу попытаться найти его. Хочу помочь.

– Ничего другого я и не ожидал, – Джек улыбнулся и снова стал самим собой – во всяком случае, внешне.

От этой знакомой улыбки у Хэйзел мурашки пробежали по спине. Она всегда думала о Джеке как о хорошем – временами, правда, язвительном – парне из добропорядочной семьи; парне с идеальными манерами, который любит читать биографии и, вероятнее всего, станет адвокатом, как мама, или врачом, как папа. Она помнила, что он – подменыш, и это, конечно, давало ему право на определенные странности, однако в городе, полном странностей, случались вещи и постранней. Но сейчас, стоя под дождем и внимательно глядя на Джека, Хэйзел вдруг увидела в нем незнакомца.

– Хорошо, – продолжил Джек. – Постарайтесь не умереть от рук очаровательного параноидального эльфа, который, верно, мнит, будто застрял в сказке. А я постараюсь не завалить физику.

– Как ты… Почему ты все это рассказал? – спросила Хэйзел. – Откуда ты вообще узнал?

– А ты как думаешь? – тихо спросил Джек. С этими словами он повернулся и побежал под дождем обратно к школе – вдалеке слышалось дребезжание звонка. Хэйзел смотрела, как играют мышцы под мокрой футболкой, гадая, что значат его слова, и пытаясь…

Ох . Пытаясь понять, откуда он знает то, о чем ему могла рассказать только лесная родня . Девушка смотрела на спешащего на урок Джека – как она могла знать его так долго и не догадываться?! Она-то думала, что он счастлив, живя человеческой жизнью; думала, будто он живет только человеческой жизнью.

– Пойдем, – позвал сестру Бен, направляясь к машине. – Пока нас не застукали.

Хэйзел скользнула на пассажирское сиденье, сложила зонтик и кинула его назад. Джек сбил ее с толку. Но еще сильнее, чем опасностей, о которых он предупредил, она боялась, что они не найдут вообще никаких следов рогатого мальчика. Что он станет одной из тех загадок, которую никогда не удастся разгадать, превратится в историю из тех, что рассказывают друг другу жители Фэйрфолда – и в которые никто по-настоящему не верит. «Помните, в хрустальном гробу спал красивый эльфийский мальчик? – будут говорить они друг другу и кивать, вспоминая. – Что же с ним стало?» В таких историях мерцают блуждающие огоньки, уводящие путников все дальше и дальше в чащу темного леса.