Сара Шепард - Милые обманщицы. Идеальные

Ария снова покосилась на мобильный телефон, лежавший под рукой у Эли на валике дивана. Что она скрывает от них? Что у нее на уме?

У вас порой не возникает желания убить ее? Вопрос, заданный Спенсер, снова пронесся в мозгу Арии, пока Йен продолжал свой рассказ. В глубине души она знала, что все они думают одинаково. Вот если бы Эли просто… исчезла, вместо того чтобы бросить их, променяв на новых подруг.

– Так вот Хантер сказал, что при первом же прыжке получил такой всплеск адреналина… не сравнить ни с чем, – заключил Йен. – Это даже лучше, чем секс.

– Йен. – В голосе Мелиссы появились угрожающие нотки.

– Невероятно. – Спенсер посмотрела на Эли, сидевшую по другую сторону от Йена. – Правда?

– Да. – Эли выглядела сонной, будто пребывала в трансе. – Невероятно.

Остаток недели прошел сумбурно: выпускные экзамены, планирование вечеринок, снова посиделки и нарастающее напряжение. И вот вечером в последний день седьмого класса Эли пропала. Необъяснимым образом. Только что она была в компании подруг, а в следующее мгновение… исчезла.

Полиция прочесывала Роузвуд в поисках улик. Всех четверых допрашивали по отдельности, выясняя, не замечали ли они странностей в поведении Эли, не произошло ли чего-то необычного в последнее время. Они долго и упорно вспоминали. В ночь исчезновения Эли действительно происходило кое-что странное: она гипнотизировала их, а потом, после глупой ссоры со Спенсер из-за штор на окнах, выбежала из амбара и… больше не вернулась. Могли они припомнить и другие странные эпизоды? В памяти сразу всплыл тот вечер, когда они пытались прочитать сообщения в телефоне Эли, но, пожалуй, на этом все и закончилось – как только ушли Йен и Мелисса, Эли вынырнула из забытья. Они устроили танцевальный конкурс, развлекались с приставкой караоке, которую принесла Ханна. Загадочные эсэмэски в телефоне Эли были забыты.

Копы спрашивали, мог ли кто-то, по их мнению, желать Эли зла. Ханна, Ария и Эмили сразу подумали об одном и том же: У вас порой не возникает желания убить ее? Спенсер бросила это в сердцах. Но нет. Она же пошутила. Разве не так?

– Никто не хотел обидеть Эли, – сказала Эмили, прогоняя прочь тревожные мысли.

– Никто, это точно, – ответила и Ария в частной беседе, отводя глаза от здоровенного копа, рассевшегося рядом с ней на качелях на крыльце ее дома.

– Не думаю, – ответила Ханна на тот же вопрос, теребя бледно-голубую веревочку на запястье. Такие браслеты раздала им Эли после трагедии с Дженной. – Эли мало с кем была близка. Пожалуй, только с нами. И мы все любили ее до смерти.

Конечно, Спенсер злилась на Эли. Но, по большому счету, то же самое можно сказать о каждой из них. Эли, такая идеальная – красивая, умная, сексуальная, неотразимая – и бросила их. Может, они и впрямь ненавидели ее за это. Но это не значит, что кто-то из них хотел от нее избавиться.

Хотя удивительно, как многого мы не замечаем. Даже того, что находится прямо перед глазами.

В понедельник, в половине седьмого утра, Спенсер Хастингс могла бы еще спать сладким сном. Вместо этого она томилась в приемной психотерапевта, оформленной в голубовато-зеленых тонах, отчего чувствовала себя запертой в аквариуме. Ее старшая сестра, Мелисса, сидела напротив на изумрудно-зеленом стуле. Мелисса оторвала глаза от учебника «Принципы развивающихся рынков» – она собиралась получить диплом Эм-Би-Эй [7]в Университете Пенсильвании – и по-матерински улыбнулась Спенсер.

– Я стала гораздо увереннее в себе, когда начала ходить к доктору Эванс, – промурлыкала Мелисса, которая ожидала приема сразу после сестры. – Ты непременно полюбишь ее. Она потрясающая.

Кто бы сомневался, с отвращением подумала Спенсер. Мелисса назвала бы потрясающим любого, кто мог часами слушать ее бред.

– Но, возможно, тебе поначалу будет непросто с ней, Спенс, – предупредила Мелисса, захлопывая книгу. – Ты узнаешь о себе много чего такого, что вряд ли тебе понравится.

Спенсер заерзала на стуле.

– Мне не шесть лет. Я умею воспринимать критику.

Мелисса чуть повела бровью, явно давая понять, что не уверена в этом. Спенсер спряталась за раскрытым журналом «Филадельфия», снова задаваясь вопросом, зачем она здесь. Мать Спенсер, Вероника, записала ее на прием к психотерапевту – врачу Мелиссы — после того как давняя подруга Спенсер, Элисон ДиЛаурентис, была найдена мертвой, а Тоби Кавано совершил самоубийство. Спенсер подозревала, что эту консультацию мать устроила еще и для того, чтобы выяснить, почему она спуталась с парнем Мелиссы, Реном. Между тем сама Спенсер чувствовала себя прекрасно. Без преувеличений. И разве посещение психотерапевта твоего злейшего врага не то же самое, что визит к пластическому хирургу самой уродливой девушки? Спенсер опасалась, что после первого же сеанса состояние ее психики будет ничуть не лучше, чем криво приделанные фальшивые сиськи.

Дверь кабинета распахнулась, и миниатюрная блондинка в очках в черепаховой оправе, черной тунике и черных брюках высунула голову.

– Спенсер? – обратилась к ней женщина. – Я – доктор Эванс. Заходи.

Спенсер решительно шагнула в кабинет доктора Эванс – просторный и светлый, к счастью, совсем не похожий на приемную. Черный кожаный диван и кресло, обитое серой замшей. Большой письменный стол, на нем телефонный аппарат, стопка картонных папок, хромированная изогнутая лампа и интерактивная игрушка «Пьющая птичка» [8], которую обожал мистер Крафт, учитель естествознания. Доктор Эванс расположилась в замшевом кресле и жестом пригласила Спенсер сесть на диван.

– Итак, – начала доктор Эванс, как только они обе удобно устроились на своих местах, – я много слышала о тебе.

Спенсер сморщила нос и покосилась в сторону приемной.

– Полагаю, от Мелиссы?

– От твоей мамы. – Доктор Эванс открыла красный блокнот. – Она говорит, что у тебя возникли некоторые проблемы , особенно в последнее время.

Спенсер перевела взгляд на столик рядом с диваном. На нем стояли вазочка с конфетами, коробка с бумажными салфетками – куда же без них — и доска интеллектуальной игры, в которой нужно перепрыгивать колышком через колышек, удаляя все, кроме одного. Такая же когда-то была в доме ДиЛаурентисов; они с Эли вместе ломали над ней голову, соревнуясь в гениальности.

– Думаю, я справляюсь, – пробормотала она. – Во всяком случае, мыслей о самоубийстве у меня нет.

– Смерть близкой подруги. Потом и соседа. Должно быть, это тяжело.

Спенсер откинула голову на спинку дивана и посмотрела наверх. Неровно оштукатуренный потолок казался покрытым угревой сыпью. Наверное, ей все-таки нужно поделиться с кем-то – не рассказывать же домашним про Эли, Тоби или зловещие послания от неизвестного «Э». А давние подруги… они стали избегать ее после того, как она призналась, что Тоби всегда знал, что это они ослепили его сводную сестру, Дженну. Этот секрет она хранила от них в течение долгих трех лет.