Карина Шаинян - Цветной Дозор

Дальше, дальше… В кармане вдруг бешено завибрировал телефон, и Тави сдавленно зарычала. К черту звонки, к черту всех, что было дальше? Дэнг встретил Паолу. Одну из Разрушительниц, способную не просто медитировать и мечтать, как другие его ученики, а действительно избавиться от Изначальных Сил в себе. Это она и проделала под чутким руководством монаха. Результат вышел печальный. Может, тот, кто при жизни ушел в нирвану, так и должен выглядеть, но…

Телефон надрывался. Десятый звонок, одиннадцатый, сброс. И – заново. Да заткнись же, не отвлекай… Сорок с лишним лет спустя Тави явилась на Слоновый остров, и Сильвия, изнывающая от любопытства, затеяла свою игру. Дэнг и был тем старым другом, от которого она узнала, что слишком далеко зашла в своей жажде знаний. Видимо, рассказал о Паоле…

Нет, не сходится! Картина Иных, поголовно пускающих блаженные слюни, должна была остановить и Ратну со товарищи. И не стоит забывать об Андрее – каким бы сумасшедшим он ни был, вряд ли бредовая идея о заразности Тави появилась на ровном месте…

Она резко затормозила, выдернула орущий телефон из кармана, взглянула мельком – ну конечно, Семен – и в ярости швырнула на асфальт. Брызнули куски пластмассы. Телефон издал еще несколько звонков, воинственно потрясая торчащими наружу электронными потрохами, и затих. На треснувшем экране появилось укоризненное лицо наставника.

– Что происходит? – возмущенно спросил он. – Андрей на звонки не отвечает, ты не отвечаешь…

Тави отвела глаза и упрямо выпятила челюсть.

– Прекрати играть в молчанку, я ведь знаю, что ты меня слышишь! Мне звонят из Дневного Дозора какого-то Краби, несут невероятный бред, мол, Андрей сошел с ума, а ты просишь защиты у Темных… Где вы вообще?!

– На пляже загораем! – рявкнула Тави. Яда в ее голосе было столько, что он должен был расплавить остатки телефона – однако тот уцелел.

– Ты мне не ерничай! – нахмурился Семен. – Дозоры стоят на ушах, в вашу дыру несутся из Бангкока, меня шеф выдернул… Ты уже не ученица, чтобы беззаботно творить что в голову взбредет, на тебе лежит ответственность, за косяки будешь отвечать перед Трибуналом!

Тави, прищурившись, смотрела сверху вниз на маленький экранчик. Семен грозил и ругал, но его лицо сохраняло въевшееся в черты выражение простоватой хитрости – хитрости деревенского мужика, невежественного, но мудрого. Наставник опять отыгрывал какую-то роль, опять мутил и манипулировал. Ей захотелось пнуть по треснувшему экрану ногой.

– Семен, вы воспитывать меня хотите или сказать что-то конкретное? – спросила она.

– А я и говорю, что твоя безответственность и легкомыслие…

– Слушайте, позвоните Андрею, а? – нетерпеливо попросила она. – Расскажите ему про ответственность и… косяки.

– Настя…

– Меня зовут Тави, – отрезала она.

Повисла недолгая пауза. Потом Семен странно напряженным тоном произнес:

– Вот оно что, – и отключился.

Несколько мгновений Тави смотрела на мертвый экран телефона. Белая трещина змеилась по нему, как разряд молнии. Девушка шевельнула мобильник ногой – от движения от него отвалилась еще какая-то деталька – и, пожав плечами, завела заглохший мопед. Надо было спешить.

Новая развилка: здесь заканчивался асфальт. Тень масличных пальм лежала в глине, превращая дорогу в фиолетово-золотистую тигриную шкуру. Тави поехала медленнее: здесь было скользко, а от домов, скрытых в глубине плантаций, на дорогу могла выскочить коза или собака, а то и ребенок. Ход мысли, прерванный звонком, восстановить не удалось, и Тави сама уже не понимала, куда и зачем она едет.

У девушки, метавшейся по обочине, было опухшее, будто размазанное лицо. Длинные черные волосы, обычно гладкие и прямые, растрепались и потускнели. Она топталась на месте, будто две силы тащили ее в противоположные стороны, и потрясала кулачками. Она выкрикивала что-то вверх, туда, где в разрывах сизых туч проглядывала ровная голубая заливка неба, – а прокричавшись, закрывала лицо ладонями, и ее плечи содрогались от рыданий.

Тави сбросила скорость, не зная, остановиться ей или проехать мимо. Возможно, девушка нуждалась в помощи и сочувствии. А может, искала уединения, нарочно пришла туда, где можно выплакаться и выкричаться без свидетелей. Она не заметила ни шума мотора, ни самого мопеда, поглощенная своей бедой. Тави взглянула сквозь Сумрак: аура девушки пылала от эмоций. Все затмевало острое горе, но за ним проступали вина, стыд, облегчение… любовь и вместе с ней – чувство отверженности, которую уже не исправить.

Только теперь Тави узнала сестру Темного, Эппл. Она начала тормозить – и в этот момент девушку вынесло на дорогу. Тави до отказа выкрутила тормоз, вцепилась в рукоятки, чувствуя, как ее неумолимо отрывает от седла. Вывернула руль – мопед поволокло в сторону, и он начал плавно, но неумолимо заваливаться. Боковым зрением Тави увидела, как встает дыбом рыжая глина, поджала ногу, вытаскивая ее из-под мопеда, и впечаталась в дорогу, превратившуюся вдруг в стену. Но еще до того – услышала тихий, мягкий, невыносимо жуткий в своей окончательности удар.

Тави рыком выдернула себя из-под мопеда и бросилась к Эппл. Та сидела на земле, странно вытянув одну ногу; ее смуглое лицо приобрело оттенки подернутой плесенью булки. Прикусив губу до крови, Тави торопливо навела Морфея: еще не хватало вдаваться в объяснения. Эппл расслабленно обмякла; теперь можно было действовать. Тави торопливо провела ладонями над телом – и ничего не почувствовала: дрожащие руки не могли принять сигнал. Зарычав, она стукнула себя по колену. Удар кулака пришелся прямо на свежую ссадину; от боли из глаз посыпались искры, и Тави сдавленно просипела фразу, в которой цензурными были только предлоги. Как ни странно, это помогло. Голова, забитая паническими воплями, разом опустела; в ушах зазвенело от внутренней тишины. Тави снова повела руками над Эппл, и мозг заполнили ощущения: покалывание, легкий зуд, горячие и прохладные участки, мелкие надрывы в ауре…

Тави безвольно уронила руки и судорожно втянула в себя воздух: осматривая девушку, она попросту забывала дышать. Переломов и внутренних повреждений у Эппл не было; Тави уже почти остановилась, когда девушка слепо шагнула под мопед, и удар был не так силен, как показалось с перепугу. Бормоча спящей что-то успокаивающее, Тави разорвала наметившуюся прореху на брюках. На измочаленной ткани уже проступила кровь. Длинная, наливающаяся багровой синевой вмятина, кожу надорвало ударом… но это не так страшно. Сосредоточенно сдвинув брови, Тави направила поток Силы на оставленный ее мопедом отпечаток.

Некоторое время спустя она бессильно привалилась к поверженному мопеду. Рана Эппл затянулась – на ее месте теперь красовался огромный синяк всех цветов радуги, жуткий на вид, но уже слегка пожелтевший, безопасный. Тави даже привела в порядок одежду девушки перед тем, как разбудить ее, – незачем ей пугаться рваных дыр на штанах. Но лицо Эппл оставалось мучнисто-белым и неподвижным. Видимо, шок оказался слишком силен. Тави потянулась к сознанию девушки – и отступила. Влезать в мозг было страшно: там и без нее творилось черт знает что.