Сара Шепард - Милые обманщицы

И она это сделала. Закрыв глаза, она поднялась на цыпочки и поцеловала его прямо в губы.

Рен как будто не удивился. Он ответил на ее поцелуй, потом обхватил рукой ее затылок и поцеловал глубоко и страстно. У него был мягкий рот, с привкусом сигарет.

Спенсер попятилась, заваливаясь на вешалки с рубашками. Рен последовал за ней. Какие-то вещи соскользнули с плечиков, но Спенсер это не волновало.

Они опустились на мягкое ковровое покрытие. Спенсер ногой отшвырнула в сторону свои хоккейные бутсы. Рен оказался на ней и слегка постанывал. Спенсер схватилась за его футболку и стянула ее через голову. Он сорвал с нее майку и пробежал ступнями по ее голым ногам. Они перевернулись, и теперь Спенсер была сверху. Мощная, бушующая волна – чего именно, она не знала, – накатила на нее. Но что бы это ни было, ощущение было настолько сильным, что оно смело всякое чувство вины. Она склонилась над ним и замерла, тяжело дыша.

Он приподнялся и снова поцеловал ее в губы, потом поцеловал нос и шею. В следующее мгновение он резко сел.

– Я сейчас вернусь.

– Что?

Он скосил глаза влево, в сторону ванной комнаты.

Услышав, как Рен закрыл дверь, Спенсер снова легла на пол и тупо уставилась на свою разбросанную одежду. Потом вдруг вскочила и оглядела себя в трехстворчатом зеркале. Ее волосы выбились из хвоста и рассыпались по плечам. Голая кожа светилась, а лицо слегка разрумянилось. Она усмехнулась трем Спенсер в зеркале. Это. Было. Бесподобно.

И в этот миг ее внимание привлекло отражение в зеркале. Это была вспышка на экране монитора компьютера, стоявшего как раз напротив гардеробной.

Экран полыхал. Она обернулась и прищурилась. Такое впечатление, что обрушилась целая лавина мгновенных сообщений, они теснились на экране, громоздились друг на друга. Вот выскочило еще одно, на этот раз набранное самым крупным шрифтом. Спенсер часто заморгала.

Э Э Э Э Э Э:Сколько раз повторять: целовать парней своей сестры НЕХОРОШО.

Спенсер подбежала к монитору и перечитала сообщение. Она повернулась к ванной комнате; крохотная полоска света пробивалась из-под двери.

«Э», безусловно, был не Эндрю Кэмпбелл.

Когда она поцеловала Йена еще в седьмом классе, то рассказала об этом Элисон, надеясь получить совет. Эли долго изучала французский педикюр на своих ногах, прежде чем ответила:

– Знаешь, я всегда на твоей стороне, когда дело касается Мелиссы. Но тут совсем другое. Я думаю, ты должна рассказать ей.

– Рассказать ей ? – Спенсер не верила своим ушам. – Ни в коем случае. Она меня убьет.

– Ты что же, думаешь, Йен будет встречаться с тобой? – с ехидцей в голосе спросила Эли.

– Я не знаю, – сказала Спенсер. – Почему бы и нет?

Эли фыркнула.

– Если ты ей не скажешь, возможно, это сделаю я.

– Нет, ты этого не сделаешь!

– Ты уверена?

– Если ты скажешь Мелиссе, – выпалила Спенсер, задыхаясь от волнения, – я расскажу всем про Дженну.

У Эли вырвался гнусный смешок.

– Ты так же виновна, как и я.

Спенсер долго смотрела на Эли в упор.

– Но никто не видел меня.

Она повернулась к Спенсер и смерила ее убийственным взглядом. Никогда прежде и ни на кого она так не смотрела.

– Ты знаешь, я позаботилась об этом.

А потом была эта ночевка в амбаре в последний день седьмого класса. Когда Эли сказала, как здорово смотрятся в паре Йен и Мелисса, Спенсер поняла, что Эли действительно может ее выдать. Но потом, как ни странно, на душе стало очень легко, ее охватило чувство свободы. Пусть говорит , подумала Спенсер. Ей вдруг стало совершенно все равно. И хотя сейчас это звучало страшно, по правде говоря, Спенсер хотела избавиться от Эли, прямо тогда и там.

Спенсер почувствовала тошноту. Она услышала шум спускаемой воды в унитазе. Рен вышел из ванной и встал в дверях гардеробной.

– Ну, и на чем мы остановились? – проворковал он.

Но Спенсер все не могла оторвать глаз от монитора. На экране промелькнуло что-то – красный проблеск. Похоже на… отражение.

– Что такое? – спросил Рен.

– Ш-ш. – Спенсер прижала палец к губам. Ее взгляд сосредоточился. Это действительно было отражение. Она резко повернулась. Кто-то стоял под окном.

– Черт, – вырвалось у нее. Она прикрыла футболкой обнаженную грудь.

– В чем дело? – забеспокоился Рен.

Спенсер отступила назад. В горле пересохло.

– О, – прохрипела она.

– О, – эхом повторил Рен.

Мелисса стояла у окна – ее всклокоченные волосы напоминали шевелящихся змей Медузы Горгоны, но лицо представляло собой неподвижную бесстрастную маску. Разве что сигарета дрожала в ее тонких и обычно твердых пальцах.

– Я не знала, что ты куришь, – первой нарушила молчание Спенсер.

Мелисса не ответила. Вместо этого она сделала еще одну затяжку, отшвырнула окурок в росистую траву и повернулась, шагнув в сторону большого дома.

– Ты идешь, Рен? – ледяным тоном бросила она через плечо.

У Моны отвисла челюсть, когда она вышла из-за угла на лужайку перед домом Ноэля.

– Ни фига себе.

Ханна высунулась из окошка «БМВ» отца Шона и усмехнулась:

– Нравится?

У Моны загорелись глаза.

– Нет слов.

Ханна благодарно улыбнулась и глотнула из бутылки «Кетел 1», которую стащила со стола. Пару минут назад она отправила Моне сообщение со снимком «БМВ» и текстом: Я в шоколаде. Поехали кататься.

Мона открыла тяжелую пассажирскую дверцу и скользнула на переднее сиденье. Наклонившись, она вгляделась в эмблему «БМВ» на рулевом колесе.

– Шикарно… – И провела мизинцем по бело-голубым треугольничкам.

Ханна смахнула ее руку.

– Много выпила?

Мона воинственно вскинула подбородок и оглядела грязные волосы Ханны, мятое платье и заплаканное лицо.

– Что, с Шоном – труба?

Ханна опустила глаза и вставила ключ в зажигание.

Мона попыталась обнять ее.

– О, Хан, извини… Что случилось?

– Ничего. Плевать. – Ханна вырвалась из ее объятий, надела солнцезащитные очки – видимость заметно ухудшилась, но кого это волновало? – и завела машину. Она разом взревела, засверкав разноцветными огоньками на приборной панели.

– Классно! – вскричала Мона. – Как цветомузыка в клубе «Шампунь»!

Ханна включила заднюю передачу, и колеса покатили по густой траве. Затем она выставила режим движения, вывернула руль, и они рванули вперед. Ханна была слишком взвинчена, чтобы беспокоиться о том, что разметка на дороге двоится у нее в глазах.

– Йо-ххо! – завопила Мона. Она опустила стекло, чтобы длинные белокурые волосы развевались у нее за спиной. Ханна закурила «Парламент» и перебрала кнопки приемника, пока не поймала волну ретро рэпа с песней «Ну и задница у детки». Она прибавила громкость, и салон сотрясся – разумеется, динамики в машине были что надо.