Нил Гейман - Сыновья Ананси

– Мы приносим извинения за задержку при обработке вашего звонка, – сказал механический голос. – Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Мэв почувствовала себя странно спокойной, словно ничего плохого с ней больше никогда не случится.

– Здравствуйте! – послышался мужской голос, который звучал чрезвычайно квалифицированно.

– Мне нужна полиция, – сказала Мэв.

– Полиция вам ни к чему, – сказал голос. – Со всеми преступлениями с неотвратимостью разберутся соответствующие власти.

– Знаете, – сказала Мэв, – я, наверное, номером ошиблась.

– Кроме того, – сказал голос, – номером ошибиться невозможно. Номер – это всего лишь число, а числа не могут быть правильными и неправильными.

– Вам, конечно, хорошо говорить, – сказала Мэв, – но мне действительно нужно обратиться в полицию. И возможно, мне понадобится «скорая». И я, разумеется, ошиблась номером.

Она отключилась. Возможно, подумала она, номер 999 [62]с мобильного не набирается. Она вывела на экран адресную книгу и набрала номер сестры. После первого гудка ответил тот же голос.

– Позвольте уточнить. Я не имел в виду, что вы специально набрали неправильный номер. Я, кажется, сказал, что все числа по своей природе верны. Кроме, конечно, пи. С пи я ничего не могу поделать. Одна только мысль о нем – и у меня начинает болеть голова, и болит, и болит, и болит…

Мэв нажала на красную кнопку и набрала своего менеджера в банке.

Все тот же голос сказал:

– Это снова я, болтаю о правильности чисел, а вы, конечно, думаете, что всему свое время и место…

Сбросила. Набрала лучшего друга.

– …и сейчас было бы уместнее обсудить положение, в котором вы оказались. Но, боюсь, сегодня такие ужасные пробки, и если вы не возражаете подождать там, где вы есть, еще немного, вас заберут…

У него был бодрый голос радиопроповедника, когда тот излагает вам свою мысль дня [63].

Если бы Мэв не была такой спокойной, она бы уже запаниковала. Вместо этого она задумалась. Раз уж ее телефон – как это называется, взломан ? – ей просто следует спуститься, найти на улице полицейского и официально оформить заявление. Мэв нажала кнопку вызова лифта, никакого движения не последовало, и она спустилась по лестнице, думая о том, что если тебе нужен полицейский, его никогда не оказывается поблизости, вечно они колесят в этих своих автомобилях, которые делают «виу-виу». Полицейские, подумала Мэв, должны ходить парами и говорить людям, который час, или поджидать у водосточных труб, по которым спускаются домушники с сумками, полными награбленного добра…

У подножия лестницы в вестибюле стояли два полицейских офицера, мужчина и женщина. Не в униформе, но это, без сомнения, были полицейские, не спутаешь. Мужчина был дородный и краснолицый, женщина была миниатюрной, смуглой и в других обстоятельствах могла показаться очень хорошенькой.

– Мы знаем, она здесь была, – говорила женщина. – Секретарь в приемной вспомнила, что она пришла как раз перед обедом. Но когда вернулась с обеда, оба они уже ушли.

– Думаешь, они сбежали вместе? – спросил дородный мужчина.

– Мм, простите, – вежливо сказала Мэв Ливингстон.

– Это возможно. Всему должно быть какое-то простое объяснение. Исчезновение Грэма Коутса. Исчезновение Мэв Ливингстон. Но хотя бы Нанси мы задержали.

– Мы определенно не сбежали вместе, – сказала Мэв, но они ее проигнорировали.

Полицейские зашли в лифт, захлопнув за собой двери. Мэв смотрела, как они тряслись наверх, на последний этаж.

В руке она все еще держала сотовый. Телефон завибрировал, зазвучала мелодия «Гринсливз». Она опустила взгляд. На дисплее появилась фотография Морриса. Она нервно ответила: «Да!».

– Привет, дорогая. Как делишки?

Она сказала:

– Хорошо, спасибо. – Затем она сказала: – Моррис? – А после: – Нет, не хорошо. Собственно, дела очень плохи.

– Мда, – сказал Моррис. – Я так и думал. Тем не менее сейчас ничего сделать нельзя. Пора идти дальше.

– Моррис! Откуда ты звонишь?

– Трудно объяснить, – сказал он. – В смысле, я на самом деле не звоню. Просто очень хотел тебе помочь.

– Грэм Коутс, – сообщила она, – ворюга.

– Да, дорогая, – сказал Моррис. – Но пора отпустить ситуацию. Оставь это позади.

– Он меня по затылку ударил, – сказала она. – И еще твои деньги воровал.

– Это все материальное, – успокаивающе сказал Моррис. – И теперь, когда ты по ту сторону долины [64]…

– Моррис, – сказала Мэв. – этот ничтожный ядовитый червяк пытался убить твою жену. И я полагаю , что тебе не может быть на это наплевать.

– Не начинай, дорогая. Я просто пытаюсь объяснить…

– Должна тебе сказать, Моррис, что если ты намерен занять такую позицию, я попросту разберусь со всем сама. Я ничего не собираюсь забывать. Для тебя это нормально, ты же мертв. Ты не должен беспокоиться о таких вещах.

– Но ты тоже мертва, дорогая.

– Да при чем тут это ! – сказала она. А потом: – Я что?! – И прежде чем он успел что-нибудь ответить: – Моррис, я сказала, он пытался меня убить. Не убил, а пытался .

– Кхм, – покойному Моррису Ливингстону, казалось, трудно подобрать слова. – Мэв. Дорогая. Я знаю, что это может тебя немного шокировать, но правда заключается в том, что…

Телефон «пикнул», и на экране появилось изображение разрядившейся батарейки.

– Боюсь, я не успею это услышать, Моррис, – сказала она. – Кажется, батарейка садится.

– У тебя нет батарейки, – сказал он. – И телефона нет. Это все иллюзия. А я пытаюсь сказать тебе, что сейчас ты выходишь за пределы долины чего-то там, и становишься, ох черт, ну это, как черви и бабочки, дорогая.

– Гусеницы, – сказала Мэв. – Ты имел в виду гусениц и бабочек.

– Звучит, э-э-э, как-то так, – сказал по телефону голос Морриса. – Гусеницы. Это я и имел в виду. А в кого тогда превращаются черви?

– Они ни в кого не превращаются, Моррис, – немного раздраженно сказала Мэв. – Они просто черви.

Серебряный телефон издал короткий звук, похожий на электронную отрыжку, еще раз показал картинку разрядившейся батарейки и отключился.

Мэв закрыла его и положила обратно в карман. Она подошла к ближайшей стене и, в порядке эксперимента, ткнула в нее пальцем. Стена под пальцем была липкой и студенистой. Она надавила чуть сильнее, и ее рука прошла сквозь стену. И вышла с другой стороны.

– Ох, дорогой, – сказала она, чувствуя, и не в первый раз за свое существование, что следовало слушать, что говорил Моррис, который, в конце концов, признала она, теперь-то, должно быть, лучше разбирается в смерти, чем она.

Ну ладно , подумала она. Возможно, быть мертвым ничем не отличается от всего остального в жизни: чему-то учишься в процессе, остальное сочиняешь на ходу.