Рейчел Хокинс - Духи школы

Хмыкнув, Торин кивком принял благодарность.

– Вот цена за пользование моей мудростью.

С тяжким вздохом он плюхнулся в зеркале на мою кровать. Глядя на отражение, можно было подумать, что мы лежим бок о бок.

– Значит, призрак силен страхом, – сказала я, свешивая ноги с кровати. – Но… призраки и так всегда жуткие. Зачем еще трудиться?

– Есть разница между страхом и ужасом, – ответил Торин. – Ужас гораздо более сильное чувство. Оно питает все виды отрицательной энергии. Появление привидения в его призрачном обличье до смерти пугает людей, выражаясь твоим языком. Но маленькие подарочки, говорящие о способе нападения? Это вызывает преждевременный ужас. Это как топливо для призрака. А когда сталкиваешься с духом, уже весьма сильным из-за того, что его вызвали с помощью магии, получаешь большую проблему.

Я обдумала его слова.

– Но зачем вызывать призрака?

Колдун молчал, что было для него нетипично. Когда я, наклонив голову набок, посмотрела на него, он теребил манжету.

– Торин? – напомнила я о себе.

– Духов не всегда вызывают сознательно, – ответил он наконец. – Бывает, кто-то творит особенно сильное заклинание, в результате магии могут возникнуть… непредусмотренные последствия. Если, к примеру, кто-то пытался оживить мертвого…

– Этого нельзя сделать. Невозможно вернуть человека к жизни.

Чопорно фыркнув, Торин выпустил свой рукав.

– Ну разумеется. Уверен, огромное количество знаний, приобретенных тобой за последние шестнадцать лет, значительно превосходит мой личный опыт, накопленный за несколько столетий существования.

Когда его чувства задевали, Торин начинал выражаться чересчур цветисто, и я села прямо, придвинувшись поближе к зеркалу.

– Прости, – искренне сказала я. – Просто… Постой, ты воскрешал мертвых?

– Я этого не говорю, – ответил Торин, но взглядом со мной не встретился. – Я просто объясняю, что если есть призрак, на которого не действует соль, то есть и ведьма, которая практикует серьезную темную магию.

Покусывая нижнюю губу, я думала о Дексе. Он был там в тот вечер, когда я пыталась запереть Мэри в ее могиле, и у меня ничего не вышло.

– Выражение твоего лица говорит о том, что у тебя зарождаются сомнения морального характера, – заметил Торин.

– Да, я вот-вот стану морально неустойчивой. Торин, ты помнишь тот день, когда предложил заглянуть в зеркало Декса?

– Помню, – сощурился он.

– А помнишь, что я отказалась?

– А как же.

– Беру эти слова обратно.

Я понимала, что это ужасно. Кто бы ни был Деке, он стал моим другом, и я совершенно очевидно поступала плохо, используя свое магическое зеркало для шпионажа за ним. Но страдали люди, поэтому сейчас я не могла позволить себе быть хорошим человеком. И где-то в глубине души я, должно быть, знала, что это случится. А иначе зачем разглядывала номер на почтовом ящике, когда вчера вечером Декс провез меня мимо своего дома?

Я дала Торину адрес, убедив себя, что это единственный выход. Быть Брэнник значит принимать трудные решения. Мама как-то сказала: это означает выбирать правильное, а не то, чего хотят наши сердца. Я подумала, она говорит о моем отце, но не осмелилась спросить.

Тем не менее, когда Торин церемонно поклонился и исчез, мне пришлось подавить острое желание позвать его назад и сказать, что все отменяется. Было уже поздно.

Я со вздохом вернулась к своему ноуту, надеясь, что проблемы Эвертона и Лесли смогут отвлечь от моих собственных. Не прошло и пяти минут, как в дверь тихо постучали. Даже зная, что Торин давно удалился, я кинула взгляд на зеркало, прежде чем крикнуть:

– Входи!

Мама открыла дверь и прислонилась к косяку.

– Сегодня в школе произошла автомобильная катастрофа, – без всякого вступления произнесла она. – С тобой это как-то связано?

– Например?

Мама подумала.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я посмотрела в зеркало.

– Нет, – ответила я наконец. – Ничего такого.

Она глубоко вдохнула через нос, но в итоге просто кивнула:

– Хорошо. Что-нибудь еще стало известно о том мальчике?

На этот раз я постаралась отвести глаза от зеркала.

– Он пригласил меня к себе, чтобы познакомить со своей бабушкой. Я решила воспользоваться его приглашением, посмотрим, не даст ли это каких-то зацепок.

– Хорошая идея, – коротко кивнула мама. – Ты сделала домашнее задание?

– Да.

У нас образовалась куча свободного времени, пока не увезли автомобиль и поврежденный автобус, и я записала ответы на оставшиеся вопросы по «Макбету», а также несколько первых абзацев своего эссе. Декс и Роми, по счастью, помирились. Когда наконец прибыл новый автобус, они снова шутили и пикировались.

– Ладно, – медленно проговорила мама. Когда я посмотрела на нее, она все еще стояла в дверях. – Я подумала, может, съездим сегодня куда-нибудь поужинать?

– А в этом городе есть рестораны? – спросила я. – В смысле, кроме «Малочной каралевы»?

Ее фырканье было очень похоже на смешок.

– Я сегодня проезжала мимо этого заведения. У меня нет доверия к тем, кто так коверкает английский язык.

– По-моему, я видела китайский ресторанчик рядом с «Уолмартом», – заметила я. – Я бы не отказалась от их лапши.

– Значит, китайский, – решила мама, отталкиваясь от косяка. – Жду тебя внизу в десять.

В машине по дороге в ресторан мы молчали, но это не тяготило. Мы не обсуждали задание и за ужином. Говорили о школе, и я рассказала о Роми и КИС и об одной статье, которую прочла в автобусе: «Двадцать способов применения фена для волос, которые даже не приходили тебе в голову!» Мама говорила мало, но слушала, и я решила, что и то хорошо.

Когда счет был оплачен, я решила, что мы поедем домой. Мне не терпелось узнать, вернулся ли Торин. Но мама, включив двигатель, предложила:

– Может, немного покатаемся?

– Э… конечно.

Если наша поездка в ресторан была приятной, то эта… странной. Когда я включила радио, мама немедленно его выключила. И все время наклонялась над рулем и всматривалась в темноту, вертя головой, словно к чему-то прислушивалась.

Но только когда она остановилась перед домом и выключила мотор, я наконец поняла, что происходит.

– Работа?

Она пожала плечами:

– Возможно. На днях я завтракала в кафе-вафельной, и два парня там показались мне подозрительными, поэтому…

Я закатила глаза.

– Мама, в вафельной все подозрительные. Поэтому они туда и ходят. Чтобы… быть подозрительными. И едят вафли. Подозрительно.

Мама откинулась на сиденье.

– Просто я… мне нужно было хоть что-то сделать.

– Что-то помимо твоих исследований? – спросила я, и мама вздохнула, казалось, из глубины души. – Почему ты не хочешь сказать мне, что ищешь? – спросила я – к своему ужасу, тоненько и пронзительно, словно вот-вот заплачу. – Если это связано с… с Финли, то позволь мне хотя бы помочь тебе. Я знаю, что подвела той ночью, но я бы ни за что…