Андрей Прусаков - Я – утопленник

Я выскочил, намереваясь втолкнуть его в квартиру, но Костик отшатнулся и тем облегчил мне задачу. Хуже, если бы он попытался захлопнуть дверь. Но не сообразил. Я вошел следом и закрыл дверь. Ошеломленный Костик, как статуя, стоял в коридоре. Его пальцы по-другому перехватили горлышко бутыли. Еще шандарахнет!

– Не бойся, Костя, все нормально. Это я, Андрей. Расслабься!

Услышав мои слова, Костя вздрогнул и попятился. С его лица не сходило изумленное выражение.

– Это я, Андрей! – отчетливо повторил я. – Не бойся. Все нормально.

– Ты… – выдавил Костя. Его лицо стремительно трезвело. Наверное, вспоминал, что случилось на набережной.

– Восставший из ада, – съязвил я. И рявкнул: – Да расслабься ты! Не собираюсь я тебя убивать!

Я попытался приблизиться, но Костя угрожающе поднял бутылку:

– Не подходи!

– Ладно, – спокойно проговорил я и сел в стоявшее в коридоре кресло. – Я подожду, пока ты успокоишься. Все равно не уйду, пока ты меня не выслушаешь!

– Что тебе надо?

– Я же объяснял тебе, а ты убежал! Понимаю, страшно с непривычки, мне поначалу тоже страшно было. Теперь привык. Пойдем, поговорим, – как можно более миролюбивым тоном предложил я, встал и первым прошел в Костину комнату. – Заходи ты, не бойся.

Я ожидал повторного бегства и принял меры: входная дверь попросту бы не открылась. Как в фильмах ужасов: герои дергают-дергают, а она не открывается. Примитивное заклятье, а как эффектно работает!

Но, к своей чести, Костя не сбежал. Он прошел в комнату и напряженно замер у окна.

– Да ты садись, это же твоя квартира, – сказал я.

В комнате было накурено, несмотря на открытую форточку. Костя сел, не выпуская из рук бутылку.

– Короче, как я уже говорил, Костя: я умер. Давно, больше двадцати дней прошло. Умер, но, как видишь, хожу и разговариваю. И еще много чего могу. Ну, не знаю, почему так! Не знаю! Но факт есть факт! Кровь свернулась, сердце не бьется, боли не чувствую – умер. Но живой!

Костя молчал, не сводя изумленных и настороженных глаз. Все-таки боится. И пальцами по бутылке перебирает.

– Самое главное, Костян: не бойся меня! Я хоть и мертвец, но добрый. – Я невесело усмехнулся. – Кушать тебя не стану. Все, о чем я мечтаю, чтобы наша дружба продолжалась и дальше. Мне нужна твоя помощь, Костя.

– И что… мне делать?

– Прежде всего, перестань пялиться, как на привидение! Раздражает.

– У меня еще не было друга-мертвеца! – выдавил Костя.

– Теперь будет, – сказал я. – Не парься, Костя, мертвецы такие же люди, только мертвые.

– Это я понимаю, но…

– Не забивай голову, все равно это ни к чему не приведет. Просто прими как есть. И все.

– Тяжело поверить. – Костины зрачки беспокойно дергались по радужке, отмечая каждое мое движение. Адреналин, наверное, зашкаливает…

– Фома ты неверующий! Может, еще разок нож в себя воткнуть? Или голову отрезать?

– Не надо! Я верю, – поспешно проговорил Костя. Видно, прошлая демонстрация моих способностей еще не забылась. Это хорошо, а то голову я не решился бы отрезать.

– Отлично, – сказал я. – Тогда оставь в покое бутылку и можешь задавать вопросы.

Часа два мы говорили. Куря сигарету за сигаретой, Костя засыпал меня вопросами, я терпеливо отвечал, стараясь не слишком пугать друга реалиями загробной жизни. Когда поток вопросов иссяк, я приступил к делу:

– Вот что, Костя. Ты моя единственная связь с этим миром, единственный человек, который знает все и кому я могу доверять.

Костя нервно кивнул.

– Я уже говорил: мне трудно бывать на суше. Поэтому я хочу, чтобы ты мне помог. Мне нужно встретиться с Юлькой. Мобилу я потерял. А она первой не позвонит. Ты ее знаешь.

– Тебе же просочиться куда угодно – не проблема, – сказал Костя. – Я-то зачем нужен?

– Да она же испугается, что ты, не понимаешь? Не могу я так. – Я решил пока не рассказывать об Упыре и вытекающих отсюда проблемах на суше.

– Пожалуй, ты прав. Меня до сих пор колбасит… А что я могу сделать?

– Будешь посредником. Знаешь, где она живет? – Я назвал Косте адрес и телефон. – Звони и напрашивайся на встречу. Заинтригуй, ты же умеешь.

– А дальше?

– Дальше – моя забота. Только вот что: позвони сегодня же!

– Слушай, а что с Темным? – вдруг спросил Костя. Я едва не вздрогнул. Лучше бы о нем не вспоминать. Мне еще домой ночью идти.

– А что?

– Я все думаю… Ведь это он заставил тебя прыгнуть!

– Вообще-то я прыгнул сам.

– Какая разница? Они бы столкнули тебя, если б ты не прыгнул!

«Скорей всего так и было бы, – подумал я. – А с другой стороны, какой смысл?»

– Ты предлагаешь написать заявление в милицию? От мертвеца? – Я усмехнулся. – Ну, допустим, официально я еще жив. Все равно… Свидетелей нет. Глухо. К тому же после моего прыжка… Забыл, как я из ментовки убежал?

– Да, – задумчиво произнес Костя, – не катит. Еще они искали тебя… Слушай: а не странно, что нас задержали будто бы случайно, а потом про Темного спрашивать стали?

– Я уже думал об этом. Еще бы не странно.

– У ментов в клубе кто-то есть, – уверенно проговорил Костик. – Кто-то стуканул, что ты с ним куда-то ездил. Знать бы, кто!

– Ну, узнаешь, а что толку? Кастетом треснешь?

– Всем расскажу, что он на ментов шестерит!

– Знаешь, забей, – вдруг сказал я. – Пускай себе. Рано или поздно разберутся и без нас. Жизнь такая штука, Костя, когда-нибудь она все по местам расставляет.

– Да ты философом стал, – затягиваясь сигаретой, проронил Костя.

– Помрешь – и ты станешь. Дай-ка сигаретку!

– Ты же не куришь? – удивился приятель.

– Не курил, – поправил я. – При жизни. А теперь мне все одно. Хоть попробую.

Костик протянул пачку «Магны»:

– Бери.

Я вытянул сигарету, Костя щелкнул зажигалкой. Я никогда не курил, и происходящее напоминало мне какой-то ритуал. Наверняка это и было ритуалом у индейцев. Я сунул фильтр в рот и посмотрел на плясавший передо мной язычок пламени, затем наклонился и сунул сигарету в огонь. Она затлела. Костя убрал зажигалку и уставился на меня. «Ему интересно, закашляет ли мертвец», – без тени юмора подумал я и затянулся.

Ничего. Дым свободно входил, не вызывая никакого эффекта. Я немного позабавился, выпуская дым через рот и ноздри. Определенно, в этом было что-то мистическое. По крайней мере, так мне казалось.

– Мне остались последние дни, и я не знаю, что делать, – сказал я, наблюдая, как стремительно тает сигарета. – Через семнадцать дней я стану призраком, и ты меня больше не увидишь. И никто не увидит. Самое хреновое, что не могу об этом сказать ни Юльке, ни родителям. Юлька не поверит, а родаки потащат в больницу, и я проведу последние дни в какой-нибудь лаборатории, привязанный к кровати…

Костик слушал, и я был благодарен ему. Главное, что нужно человеку, – чтобы его слушали.