Андрей Прусаков - Я – утопленник

Слизень взмахнул щупальцами, приподнимаясь над камнем. Похоже, плотская измена русалки волновала его меньше, чем измена царству. Рот владыки оскалился, острые, как иглы, зубы вылезли из пасти. Я понял: в Слизне нет ничего человеческого и никогда не было. Половина человеческого тела – еще не признак, что ты даже наполовину человек. Человек – не только тело…

– Он лжет! – прошипела русалка.

– Говори, что знаешь! – прогремел, заглушая ее, Слизень.

Архип подал знак, и вперед выплыла знакомая уродливая фигура.

– Я, я видела ее с ним! – Перед владыкой возникла старая сморщенная русалка, та самая, что видела Дарью со мной. – Там, у канала. Я следила за ней. У кладбища есть протока. Гнилая, мертвая вода. Там они встречались. Я думала, с ним, – ее корявый палец указал на меня, – но нет, это был не он. Упырь – вот кто это был! Я его узнала, владыка, это Упырь, сколь лет живу, я силу его чувствую… Я слышала: он ей помощь предлагал, говорил, вместе мы Слизня изведем, не сможет он нам противостать!

Владыка помрачнел. Вода вокруг камня потемнела, заклубилась, как черный дым.

– Это так? О чем ты с Упырем говорила? – пронеслось над съежившейся толпой.

– Это все ложь, наветы! Не верь, господин мой!

– Наветы? – недобро усмехнулся Архип. – Скажи, как смог Упырь схватить Андрея? Даже я не знал, где он живет! Не ты ли подсказала? Слугу своего господина Упырю на смерть отдала?

«Вот оно что! Я и не подумал, как мертвяки узнали мой адрес. Неужели ее работа?»

– Она и меня убить хотела – продолжал обвинитель, – боялась, что я все тебе, батюшка Слизень, расскажу.

– Лжешь, Архип! Сам-то где был в это время? Может, это ты с Упырем якшаешься?

Мне стало тревожно. И правда, Архип пропал на долгое время, все думали, что он погиб. Как он оправдается перед подозрительным Слизнем?

– Ты за себя ответь! – перекрикнул ее утопленник. – Чье кольцо у тебя на пальце?

Анфиса застыла, как изваяние. Как статуя Венеры Милосской. Только у русалки были руки. Но это пока Слизень их не вырвал. Не со мной, так с кольцом, Архип, наконец, попал в яблочко. Я не жалею Анфису и даже не корю себя за это. Наверное, среди них я стал жестоким, а ведь Анфиса любила меня. Любила так, как могла любить, ибо другой любви не знала.

– Покажи кольцо! – заревел Слизень. Он протянул к ней щупальца, но русалка резко выбросила руку с перстнем на указательном пальце. Знакомая дымка окутала Водяного. «Подарок Упыря», – едва успел подумать я. Слизень с необычайным проворством спрятался за камень. Неведомая сила отколола кусок черного обелиска, придавив не успевшую убраться членистоногую тварь. Русалка стремительно взмыла вверх.

– Схватить ее, живо! – приказал Слизень. Но часть монстров набросилась на него и друг на друга.

– Измена!!

Началась свалка. В бурлящей, словно кипяток, воде вспыхивали искры. Я попятился от кромсавших друг друга чудовищ. Площадь перед камнем превратилась в побоище. Твари кусали, давили, рвали и жрали. Проигравший становился едой победителя, которого глотал еще более сильный и проворный. Кто же возьмет верх?

Я отступил от места схватки. Не собираюсь в этом участвовать. Ни та, ни другая власть меня не устраивает. Мимо пролетела чья-то отгрызенная клешня, и вода сгустилась, пытаясь прижать ко дну. Черная медуза нависала надо мной, шевеля отвратительной, светящейся синим бахромкой. Не разбираясь, на чьей она стороне, я хлестнул по ней заклятьем. Страх только помог. Водяной столб ударил медузу, черной слизью размазывая по камням. Получи!

Вскоре все стихло. И Слизень вновь водрузился на камень, словно не исчезал. Мятеж подавили быстро и жестоко. От проигравших мало что осталось.

– Не думай, что счастливо отделался, гниль!

Я вздрогнул. Бессменный владыка Невы был рядом. Быстро же он двигается!

– Я могу раздавить тебя прямо сейчас, – проговорил Слизень. – Никуда не денешься, сам знаешь. Без воды умрешь, а в воде я тебя везде достану! Вздумаешь из Невы уйти, любой водяной тебя мне выдаст, о том мы всегда уговор держим. Запомни: нет у тебя воли! Только я могу ее дать!

К чему он клонит?

– Волю заслужить надобно! За то, что на мою сторону встал, прощаю. – «Это он о той медузе», – подумал я. – Не хочешь людей топить, не топи… скоро сам поймешь, зачем это нужно. А что с Лешим дружбу водишь… так это и хорошо. Он многих слуг моих убил да покалечил, а тебя не тронул… У него камень есть, который он украл у меня… Так слушай мое слово, утопленник, – возвысил голос Слизень. – Вернешь камень – все грехи твои забуду! Будешь жить, как пожелаешь. Хочешь – на земле, хочешь – в воде. В любой приток тебя князем посажу. Хочешь – в Охту, хочешь – в Ижору. А не вернешь…

Я все прекрасно понял. Или пан, или пропал.

– А сроку тебе один день!

– Почему один? – воскликнул я. Послезавтра наступали сороковины.

– Потому, что я так желаю! Ступай!

Я поспешил убраться и не искушать судьбу. Я так и не узнал, поймали Анфису или русалка смогла ускользнуть. Плевать, главное, спасся, когда уже не думал, что спасусь. Ну, Архип, ну, сукин сын! Как вовремя успел! В голове царила сумятица. Мысли клубились и разлетались, как придонный ил от моего движения. Я плыл в сторону Литейного. Не знаю, как, но я мог ориентироваться под водой. Нет, я не запоминал рельеф дна или какие-то приметы, просто знал, куда плыть. Будто в голове вертелся маленький компас…

Я покинул реку у Потемкинской. Спуска к воде здесь не было. Я прочел заклятье. Водяной столб поднял меня над Невой, и я спрыгнул на асфальт набережной. И спохватился: на мне ведь нет одежды! Представляю, что начнется на улицах. Прогулка нудиста… Впрочем, ночь, людей мало. Проезжавшая по набережной иномарка притормозила. Я увидел прижавшееся к стеклу любопытное женское лицо. Я торопливо облекся в призрачную одежду и перебежал дорогу. Вот и Потемкинская. До заветной дыры идти далеко, и, пройдя мимо оранжереи, я перемахнул через забор. Пересек заболоченную протоку по горбатому деревянному мостику, вспоминая, как в детстве с другом ловил тут рыбу и поймал несколько плотвичек. До сих пор помню, какие они были красивые и как в банке гордо нес их домой… Сейчас вряд ли тут осталась рыба…

Я рассчитывал встретить лешака на старом месте, там, где он любит лежать на лавочке. Но, подойдя ближе, почуял присутствие чужого. Это не Леший. Я замедлил шаг и притаился за кустами.

– Эй, старик! Сегодня хорошая ночь. Выходи, поговорим!

Темный! Зачем Упырь пришел сюда, что ему нужно?

Я сидел за кустами в десяти метрах от них, но было так темно, что мощная фигура лесовика едва угадывалась среди деревьев. Контуры Темного еще более расплывчаты и черны, мне казалось, он то сливался с тьмой, то выплывал из нее жутким угрожающим силуэтом. В парке тихо, город гасил огни, и я на миг ощутил себя в настоящем лесу, в самой чаще. Зацепившись за кроны деревьев, огни мегаполиса не могли проникнуть сюда, отдавая парк лесной первобытной тьме.