Юлия Остапенко - Свет в ладонях

Итак, Джонатан и принцесса движутся куда-то, не пойми куда, очевидно, в южном направлении. Движутся тихо и не привлекая внимания; однако им надо как-то зарабатывать на хлеб, кров и дилижанс. Зная Джонатана, Клайв был уверен, что ни на что незаконное тот не пойдёт даже ради защиты королевской особы. Такой уж он был, этот Джонатан ле-Брейдис, – самым тяжким его прегрешением против Права и Устава была та безрассудная юношеская дуэль в шестнадцать лет, ну и ещё побег из столицы вместе с государственной преступницей, что, впрочем, Джонатан преступлением наверняка не считал. Но так или иначе, им нужно найти способ заработка. Какой же?

И тут Клайву очень помогла новая ниточка, которую дал ему Паулюс ле-Паулюс. На радостях, что господин капрал преследует, оказывается, не его, а «ту девицу со своим хахалем», лицедей мигом раскололся и поведал Клайву, что в путешествии к этой парочке присоединилась Эстер Монлегюр. Клайв присвистнул, услыхав это имя. Сию прелестную особу он хорошо помнил по Академии ле-Фошеля, где Джонатан втюрился в неё с неистовой беззаветностью семнадцати лет. Судя по тому, какие страшные глаза Джонатан делал при упоминании сей девицы, и по тому, как он вообще избегал о ней лишний раз упоминать, Клайв имел все основания заподозрить, что одними вздохами при луне и совместным колдовством над паровой машиной для глажки дело там не ограничилось. Впрочем, подозревать большее значилось бы усомниться в высочайших моральных качествах Джонатана ле-Брейдиса, чего Клайв, конечно же, никак не мог. С другой стороны, раз она с ним поехала – на то должна была быть очень веская причина…

Но это тоже потом. Главным сейчас было то, что, хоть Эстер Монлегюр и не была во вкусе Клайва Ортеги (он предпочитал более опытных и менее эмансипированных женщин), Клайв не мог не отдать должное её таланту механика. Он ни разу, ни до, ни после, не встречал подобных талантов у женщины, и, должно быть, именно поэтому так хорошо её запомнил. И хотя Эстер демонстративно презирала люксий, о чём напористо заявляла профессорам на каждом экзамене, собрать и разобрать любой нелюксиевый прибор она могла бы хоть с завязанными глазами. Клайв не знал, было ли это умение широко востребованным в нынешние времена засилья магических машин, но предположил, что заработать им на тарелку супа можно. В конце концов, до сих пор далеко не все жители Шарми, тем более за пределами столицы, могли позволить себе люксиевые машины в быту. Поэтому многие обходились, по старинке, ручными мясорубками, чугунными утюгами и заводными музыкальными шкатулками.

Клайв купил у первого же встречного старьевщика большие механические часы, работавшие на заводе. Часы были, разумеется, сломаны, указывая вечную половину восьмого, и их опущенные стрелки походили на обвислые усы старого разорившегося дельца, который уже не ждёт от жизни ничего хорошего. Если часы потрясти, то внутри у них эффектно и громко стучало и звякало, навевая мысли о том, что там ещё, в принципе, есть что чинить. Клайв сунул своё приобретение за пазуху и двинулся к югу, расспрашивая, не знает ли кто умельца, который работает со старыми механизмами.

В девяти случаях из десяти ему отвечали:

– Э-гей, добрый господин, да на что вам сдался этот хлам? Купите лучше себе хорошие люксиевые часы!

Так он ехал дальше, теперь уже в немного другом направлении, но с прежним более чем непостоянным успехом. Трижды за две недели ему указывали на дом превосходного мастера, и три раза из трёх мастер оказывался мужчиной, более того, никаких девиц при себе не содержал. Наконец, когда Клайв уже начал сомневаться в толковости своей затеи, ему сказали, что буквально вчера из города ушла группа бродячих механиков, охотно бравшихся за любую работу. Господину Плюцу, муниципальному счетоводу, они починили старую, но очень хорошую счётную машину, и теперь она грохотала в здании муниципалитета на радость воробьям и к досаде всех жителей окрестных домов. Муниципалитет хорошо заплатил механикам и даже предложил им постоянное место, не смущаясь тем, что главной в группе была, судя по всему, женщина. Механики, впрочем, отказались и в тот же день уехали в дилижансе в сторону Клюнкатэ.

Там, в Клюнкатэ, Клайву и посчастливилось наконец-то по-настоящему.

Клюнкатэ был окружным центром, славящимся на весь Шарми фабрикой по производству големов. Ещё лет сорок назад это был никому не известный и не интересный посёлок, где на пять семей приходилось три коровы, когда вдруг в чью-то золотую голову взбрело выстроить в этой живописной местности мануфактуру. Относительная близость Френте делала перевозку люксия менее дорогой и более быстрой и безопасной, потому в считанные месяцы в бывшей деревеньке вырос огромный, помпезный, уродливый и страшный домище, пялящийся на луга и поля вокруг вытянутыми глазницами тёмных окон, наглухо забранных ставнями. Там с утра до ночи и с ночи до утра (ибо завод работал в две смены) гремело, шипело и шкварчало, длинные трубы выбрасывали столбы вонючего чёрного дыма, и лошади, выбиваясь из сил, день и ночь тянули к заводу новые и новые подводы с железным ломом, который переплавлялся на болванки для будущих големов. С другой стороны дороги прибывали повозки с люксием, куда меньшие и куда реже. Там, в недрах этого рычащего и стучащего чёрного чудовища, горсть мягкого жёлтого света оживляла груду железа, распрямляла ей руки и ноги, вдыхала движение и энергию в её стальные конечности, придавала смысл её рукотворной жизни. Никто не знал, как именно големам задаются команды, которым они следуют, и можно ли эти команды сменить, не повредив волшебную машину, – это держалось фабрикантами в строжайшем секрете. Однако сила магии была притягательна, так же как и сила тайны, и сколь ни отталкивающе выглядел завод, Клюнкатэ с его появлением стал быстро расти и за пару десятилетий превратился в большой, процветающий город, откуда големы грузовыми составами отправлялись по железной дороге во все уголки Шарми.

Клайв смутно помнил, что Эстер Монлегюр не любила големов, так же, как и все прочие порождения люксия. Возможно, они с Джонатаном и принцессой не стали бы задерживаться в Клюнкатэ; не стал бы там задерживаться и Клайв, однако его задержали обстоятельства.

Каждый год, в последнюю неделю лета, в Клюнкатэ проводился парад големов. Тысячи жестяных болванов выходили на улицы и маршировали, шагая в ногу, будто заправский полк на плацу. Делалось это, чтобы лишний раз напомнить простому люду, редко видевшему люксий в действии, о величии и благородной простоте этой волшебной энергии, подаренной Шарми самим провидением. По крайне мере, таков был идеологический мотив; и ещё, Клайв подозревал, это делалось, чтобы напомнить беспокойным соседним королевствам, что свой волшебный источник Шарми держит под строгим контролем и просто так не отдаст. Как бы там ни было, парад големов всегда собирал толпы зевак, запруживающих улицы и толпящихся на заставах, так что если въехать в Клюнкатэ ещё так-сяк можно было, то вот выбраться из него до окончания праздника – очень вряд ли.