Алексей Вилков - Infernal

Время пошло. Момент истины. Любовь умрёт или возродится.

Завтра…

– И я не позволю тебе отворачиваться, – как всегда прозорливо заметила Лиза. Как всегда в точку! Она не перестанет читать меня. Никогда не признается, что видит меня насквозь. Видит абсолютно обнажённым, видит мои сомнения, слабости, пороки и грехи.

Пороки и грехи…

– Я отымею тебя вместе с ним, – хладнокровно выдавил я слова чистого безумия.

Любовь умрёт или возродится….

В тот вечер мы предпочли не добираться вместе домой. Каждому захотелось побыть в одиночестве. Специально в этом никто не признавался. Я посетовал на занятость, а Лиза вдруг вспомнила, что договорилась пересечься с Адель. Мы не держали в себе зла, а смогли выговориться и взглянуть правде в глаза. Настоящей леденящей правде.

Мне и вправду позвонил Белкин и потребовал срочной аудиенции, не объясняя, к чему такая спешка, и что стряслось. Он повесил трубку, но выдавил у меня обещание подъехать в «Турандот».

Вновь я каждой клеточкой тела ощутил нестерпимую тягу к Лизе. Это порыв старой нежности. Лиза кинулась ко мне в объятия, словно предвкушая скорую беду. В тот момент я не понимал, зачем нам все эти бесконечные эксперименты и эта дурная история, куда мы успели влипнуть, когда есть на свете такие моменты всепоглощающей старой нежности? Но выбор сделан, и пути назад нет. После долгого объятия я подвёз её до метро и помчался на вызов к Белкину.

Изрядно опоздав, благодаря привычным заторам, я застал Белкина в хилом расположении духа. Тот резался в телефон и не замечал меня, пока я громко его не окликнул. Пластырь поверх густых бровей отсутствовал, но ссадина до сих пор краснела и напоминала о себе, а царапины на шее покрылись корочками – постепенно Владик отходит от бабских побоев.

– Что снова стряслось? – сразу спросил я, стараясь особо не задерживаться.

– Проблемы.

– У тебя? Какая на этот раз?

Но проблемы случались не только у Белкина.

– Секир в аварию попал. Лежит в больнице, в реанимации.

– Жив? – опешил я от нежданной новости.

– Раз в реанимации, значит пока жив. Состояние средней тяжести.

– Мать его! – выругался я, саданув кулаком по столу. Я и так был на взводе, а тут потрясающая новость. День открытий и день впечатлений со знаком минус.

– Ты чего? Чего злой какой? Миха не специально, – обиженно прозвучал Белкин. – Пёрся к Фридману по своей полосе, но одна сволочь выехала на встречку и прямиком в Секира. Не угадаешь – все под Богом ходим. Разнесло его тачку вдребезги. Хорошо, спасательные подушки сработали, но удар получился сильный. Поломался Секир, как трансформер. Спасатели распиливали железо, чтоб его достать.

– Зато точно купит новую тачку – это плюс, – отрешённо сказал я, глядя в пустоту.

– Ты рехнулся? Секир помирает, а ты шутишь?! – негодовал Белкин.

С ним Белкин общался чаще, дружили они давно, и время проводили больше, я же не испытывал к Михе особых эмоций. Формально – нет, но авария потрясла меня. Мозг раздвоился: одна половина думала о Лизе, а вторая о Секире. Первая половина побеждала – Лиза важнее, и с ней всё в порядке. Секиру, так сказать, нездоровится, но он живучий жучище, так что выкрутится. Его лошадиное здоровье не подкачает. Мне бы стоило быть этичнее и проявить каплю сострадания. Проблем он нам всем подкинул. Набирает обороты проект – Иглесиас, Мадонна, а ключевой компаньон выбывает из строя, сваливая из игры.

Игры? Снова непонятные игры… Прав был Ливенсон, что вся наша жизнь игра, кого ни возьми? И я начинаю проигрывать.

– Секир поправится, – говорю я, утешая Белкина. – Он и не в такие переделки попадал, а сил у него немерено – сам знаешь. Кто может его заменить?

– Никто. Все при делах, да не при наших.

– Вдвоём рулить будем?

– Придётся, – пожимал плечами Белкин. – Садись, угощайся. Что встал? Охлади мотор. Сам сижу, пью за двоих. Литр вылакал, как пивной бочонок.

– Брось ты пить ещё?! – призвал я к ответственности Белкина. – Сопьёшься с горя.

Белкина не остановить. Бедняга переживает и места себе не находит. Какая тут рабочая атмосфера, когда закадычный приятель на грани.

– Секира жалко. Садись? Выпей? Не ломайся как целка.

– Что за дешёвое разводилово? – вновь накатывала злость.

Если от любви до ненависти один шаг, то я уже протопал километр ненависти к этому простофиле и ко всему миру! Я готов был возненавидеть весь мир! Как всё достало! И никакого покоя! И мне неважно, что Белкин здесь совершенно не при чём.

– Ты всерьёз пьян? – повторяю я. – Возьми такси, гони к себе и проспись. Наутро придумай, что наплести боссу. А если ты плачешь о Михе, так езжай в больницу и сиди у его постели, а не распускай нюни подшофе. Ты слышишь меня? Дуй домой или в реанимацию? Да тебя не пустят в таком виде, болван! Давай, шагом марш отсыпаться? И к себе в машину тебя не посадишь – провоняет всё! Вставай, Влад! Я поймаю тебе такси.

Долго уговаривать Белкина не пришлось. Компаньон повиновался, и здравый смысл возобладал. Владик чуть-чуть покачивался, но достойно держался на ногах. Почти под руки я вывел его из кабака. Белкин начинал засыпать на ходу. Похлопав его по щекам, удалось привести его в сознание. Через пять минут подкатило такси. Я достал его бумажник и отсчитал бабла таксисту, оставив бумажник себе, чтоб у водилы не возникло соблазна обчистить Белкина – второй прокол за одну неделю он точно не перенесёт. Посоветовав таксисту довезти приятеля по образцовому порядку (номер машины записал в телефон), я сунул ему ещё штуку и распрощался с Владиком. Такси тронулось, а меня охватила гордость. Возможно, именно я предотвратил следующую напасть Белкина. И Секира всё еще жаль, и где – то рядом затаилась прежняя ненависть.

Всё перемешалось, и я не представлял, какому чувству предстоит отдаться. Поразмыслив, я пришел к выводу, что гораздо безопаснее потушить их все, отпустив ситуацию, как учили на мастер-классах бизнес-тренеры. Гуру коучинга знали толк в расслабухе и пофигизме. Я позавидовал их великому спокойствию и попытался последовать их примеру. Неожиданно получилось – ситуация отпускалась, а ненависть уходила. Вместе с ней уходила и гордость за помощь Белкину и жалость к Секиру. Я оставил одну нежность.

Нежность к моей потрясающей девочке.

Сеанс медитации проходил в машине. Моя Маздочка покорно замерла в ожидании чуда. И оно свершилось, когда я с собранным и почти благоухающим видом тронулся в направлении дома. Нирвана длилась недолго. Езда по столичным пробкам вернула прежние эмоции, но в гораздо меньшем эквиваленте. В целом ситуация ушла и стала более-менее безболезненной. Слава прославленным мастерам. Коучинг не пропал даром, как не зря заплачены тысячи долларов.