Ольга Вешнева - Наследница кровавой памяти

– Разве мне не выдадут более компактные средства защиты и нападения? – я еще пыталась сопротивляться.

– Конечно, выдадут. Мы не просим тебя всегда носить меч с собой, – Карл Альбертович подошел и склонился ко мне, удерживая на ладонях меч на уровне моих глаз. – Можем только рекомендовать тебе иногда разогревать его на тренировках.

– Хорошо, – я опустила обреченный взгляд.

Карл Альбертович бережно переложил меч из своих раскрытых ладоней на мои. Поднеся оружие к губам, я по жесту мага поцеловала холодное лезвие и не почувствовала отторжения. Поняла, что есть шанс поладить с необычным наследством.

– Благодарю тебя, Марфа, – слова произносились легко, наверное, под влиянием одушевленного меча.

Карл Альбертович легким движением пальцев разбил склянку и быстро прошептал заклинание. Он говорил о знании, о памяти, о новых способностях. Затем несколько раз обошел вокруг, продолжая нашептывать себе под нос. Время растягивалось и превращалось в светящуюся спираль, которая магическими потоками устремлялась вверх.

По обе стороны от меня, склонив головы и заложив уши, безмолвно сидели звери. Коты замерли справа (я даже не заметила, как обернулся Тимур), а слева расположились новоприбывшие оборотни – пара волков. Я закрыла глаза и крепко зажмурилась, почувствовав, как Альбертович размазывает по моему лбу кровь вампирши. Он что-то трижды прошептал, а потом произнес во весь голос:

– Пусть твои знания, твоя память, твоя сила, помогут Валерии сражаться на стороне добра за людей и всех мирных созданий, нуждающихся в ее защите! – и размазал вязкую жидкость по моему лбу.

В зале стало невыносимо тихо. Открыв глаза, я провела рукой по лбу и обнаружила, что он сухой и чистый. Я уже собиралась встать, как вдруг колени подкосились, перед глазами поплыло…

Положив меч и замерев на четвереньках для устойчивости, я снова зажмурилась… И очутилась в ночном лесу – мрачном, густом, таинственном, окутанном легким туманом, но совсем не темном. В моих глазах словно подкорректировали резкость изображения и сочность красок.

Наслаждаясь скоростью, я стремительно мчалась по влажному прохладному лесу, легко перелетая через поваленные деревья и время от времени для острастки запрыгивая на ветки елей, дубов и сосен. Всего пару раз колючие ветки ощутимо хлестнули меня по лицу, и то успела прикрыть глаза.

Я разгонялась все быстрее, хотя пространство для разбега было ограничено, и все теснее сжимался коридор из толстых и тонких стволов, некоторые из которых были надломлены или наклонены. Скользя по облепленному влажным мхом гнилому дереву, я пересекла небольшое болотце, затянутое ряской, и улыбнулась ласково обнимавшему меня ветерку.

Мчась по лесу на невероятной скорости, я какой-то дальней крайней мыслью начала потихоньку осознавать, что это все – не мои собственные ощущения. Те самые воспоминания вампирши-прародительницы, о которых предупреждал великий магистр. Придя к такому выводу, я попыталась извлечь максимум информации из невероятного видения. Внимательнее прислушавшись к ритму сердца и легких, заметила, что они немного другие, непривычные, нечеловеческие. Тут еще и ворох запахов наполнил нос, в них трудно было разобраться, кроме нескольких хвойных ароматов я ничего не узнала. Потом сбоку, между деревьями, засекла краем глаза быструю тень и резко ушла вправо за ней. Но цель потерялась, и я еще более резко затормозила, присев и коснувшись руками сочной зеленой травы, покрытой мелкими капельками росы.

На мое правое плечо прыгнул коричневый кузнечик, и я чуть было инстинктивно не сцапала его зубами. Хорошо, что вовремя сдержалась. Не хватало мне только кузнечиков жевать для полноты ощущений. В тот момент я начала улавливать не только чужие ощущения, но и мысли. Марфа подумала о том, что сушеные букашки хороши в качестве лакомства зимой – их можно как семечки щелкать.

На мое счастье был не сезон заготовки кузнечиков на зиму, и Марфу заботили дела поважнее ловли насекомых. Она распрямилась и осмотрелась, принюхиваясь. В мой нос как будто влили пихтового масла. Еще я что-то почуяла, точнее, кого-то. Другого вампира. Мужчину. Оказалось, для ориентирования в незнакомом ментальном пространстве, достаточно ловить отголоски чужих мыслей. Марфа рванула влево, я поплыла по ее течению, а потом вместе с ней вздрогнула. Тяжелый мощный вампир сбил ее с ног, опрокинул на землю и перевернул, надежно удерживая за руки.

Не пытаясь сопротивляться, Марфа посмотрела на него спокойным мирным взглядом. Этому воину она всегда сдавалась без боя.

– Попалась, – медленно произнес мужчина, выделяя гласные, и игриво показал в улыбке белоснежные клыки.

Он отпустил Марфу, и тут же она взъерошила его волнистые черные волосы, преданно заглядывая в голубые светящиеся глаза. Нежно прикоснулась к его впалой щеке, провела ладонью по линии высоких скул к ямочке подбородка и лизнула кончик носа.

Вкус и запах великого воина опьянили Марфу, она не могла оторвать взгляда от его светлой кожи. А мне приходилось испытывать на себе ее чувства. Мое сердце билось в такт ее сердцу. Мужчина отстранился с равнодушным видом и встряхнулся, приводя в порядок растрепанные волосы.

– Конрад, – надломленным голосом Марфа позвала его, испугавшись, что он навсегда покинет ее охотничьи угодья.

Она села и подвинулась к нему.

– Мое непослушное счастье, – нежно прошептал мужчина, обняв Марфу за шею и заглянув погасшим темным взором в ее глаза.

– Я вернусь на зорьке, – добавил он и встал.

Марфа опустила взгляд, посмотрела на полоски грязи на своих коленях, задумчиво потянула кружевной подол бежевого платья, похожего на ночнушку. Или на ней и была старинная ночная рубашка?

Когда вампирша вновь подняла глаза, ее любимого рядом не было. Над Конрадом она не имела власти, и не могла удержать его. Ей оставалось лишь надеяться, что он сдержит слово и вернется. Ее сердце тревожно сжималось и ныло. Звуки и запахи леса для нее потерялись, она хотела чувствовать лишь один запах. Сорвав пучок травы с того места, где сидел Конрад, она поднесла его к лицу…

Я пришла в себя, но тут же поняла, что не могу говорить, да что там, даже не могу нормально дышать, захлебываясь прохладным воздухом библиотеки. Опомнившись от чудесного видения, я так и не смогла открыть глаза. В полной неподвижности замерла, оставаясь на четвереньках. Отчаянно пыталась избавиться от чужих чувств, как будто слившихся с моими собственными, ставших родными и неотъемлемыми от меня самой. Это было прекрасно и больно, радостно и грустно, переживать настолько сильное любовное томление, какого у меня не было никогда в жизни. Что говорить, кроме платонической влюбленности, у меня и отношений настоящих еще не было. А тут прямо водопад чужих страстей захлестнул с головой, и я никак не могла из него выбраться, чтобы снова начать дышать полной грудью и видеть, слышать, ощущать реальный мир, а не тускнеющие отголоски не моих воспоминаний.