Евгения Орлова - Держи меня крепче…

– Мне нравится ход твоих мыслей, но имей в виду, что это может занять много времени.

– А я не спешу. Какой пароль активации моего браслета?

Поднимаю вверх левую руку, демонстрируя тонкий кусок пластика, плотно обхватившего мое запястье.

– CJ-5692. А что?

– Можете называть меня так, пока я не придумаю. Только без цифр, а то звучать будет словно я робот…

– Договорились… – он закинул ногу на ногу и чуть склонил крупную, коротко стриженную голову влево, – боюсь ошибиться, мне кажется, что у тебя сейчас довольно веселое настроение. Даже несколько игривое. Расскажешь, что ты чувствуешь?

Открываю глаза и поток воспоминаний замолкает сам собой. Небо хмурится невыспавшейся рожей мне в окно, и я не отказываю себе в удовольствии высунуть ему язык. На электронном циферблате часов, живущих на тумбочке рядом с моей кроватью, нервно мигает семь двадцать три утра. О господи, кошмарище какой…. Можно же еще спать и спать, и спать… Но раз организм проснулся, значит придется подниматься… Обратно уснуть не получится, хотя я бы не отказалась…

Откидываю руку себе за спину и нащупываю аккуратно застеленную половину кровати. Настроение сразу отращивает первую парочку цепких ножек и начинает ползти вверх.

За что я особенно люблю Майлза, так это за то, что с ним не надо просыпаться. Ему хватает такта дождаться момента, когда я усну и исчезнуть из моей квартиры так, чтобы я этого не заметила. И нет этих скомканных попыток завязать или поддерживать утренние разговоры, на которые я по большому счету совершенно не способна. Нет глупого подобия съедобного завтрака в постель. Долгих провожаний из серии: ну иди уже работай, а то я в душ хочу, покопаться в интернете, сделать кучу звонков, записаться на маникюр, посплетничать в подружкой на тему того, какие трусы удобнее носить в длительном походе по лесу, и выпросить у нее почитать интересную книгу про природу магнитных полей Юпитера, а вместо этого я тут с тобой стою, как дура, в коридоре и томно вздыхаю между пятидесятым и шестьдесят вторым прощальным поцелуем.

Телефон, стоящий на зарядке, оживает хриплым прокуренным звоном, и я невольно вздрагиваю от неожиданности. На экране высвечивается номер Майлза.

– Проснулась что ли? – веселиться он на мое мычание, которое я хочу выдать за приветствие.

– Типа того… – откровенно зеваю в трубку.

– Какие планы на сегодня?

– Занята… – с удовольствием тяну я, поджимая на ногах пальцы. – Душ, маникюр, позвонить всем, в том числе и на работу, еще Вольф…

– У-у-у-у… это надолго… – Майлз чем-то грохочет в трубке, – твои-то хоть в курсе что ты приехала?

– Нет еще… Им тоже позвоню…

– Ладно, ты на кухне была уже или еще валяешься?

– Валяюсь…

– Тогда подымайся и иди туда. Я тебе там всякой всячины оставил… поешь пока не остыло….

– А что там?

– Тебе понравится… – фыркает он и кидает трубку…

Улыбаюсь… Майлз в своем репертуаре… Обожаю его… Значит завтрак, потом маникюр… Потом Вольф… Потом…

Мысли мои машут мне ручкой, как раз на пороге моей кухни, которую переполняет аромат оладий, яблочного джема и свежезаваренного чая с мятной горчинкой.

Мара не зря вчера извела, как выяснилось впоследствии, почти весь свой дорогущий карандаш для подводки глаз на переправление моей речи. До бизнесменов, далеких от проблем психотерапии, однако феерически способных делать деньги даже из воздуха, основная идея программы дошла и зацепила. Уже в процессе обсуждения особенностей погружения человека в состояние чистого листа и последующего вывода из него в первозданное состояние появилось много смелых идей по развитию программы. Разброс был, начиная от организации отдыха для хранителей государственных и прочих сверхважных тайн, вплоть до создания этаких живых флэшек, используемых в сфере промышленного шпионажа. Последнюю идею все присутствующие обсмеяли, вспомнив фильм с подобным сюжетом, и чем там все закончилось.

Но финансирование на продолжение исследований и развитие программы мы, как ни странно, получили. Хотя я, если честно, не верил в успех ни одной минуты. Но глава одной из крупнейшей банковской сети в стране, Август Принс, выписал нашему институту авансовый чек на десять миллионов и попросил прислать ему результаты исследования первой группы тестеров. Если они его устроят, он обязался регулярно финансировать наши разработки, так как ему самому, да и нации в целом, нужны жизнерадостные здоровые сотрудники.

За что я люблю утро субботы, так это за возможность доехать до работы за каких-то 15 минут, вместо обычных 45… Люди ползают по улицам как снулые мухи, тихо переговариваясь между собой, а погода явно вот-вот разродится тяжеловесным долгим дождем…

От выпитого вчера шампанского у меня все еще закладывает нос, и приходится надсадно шмыгать, поднимаясь по ступеням исследовательского центра, вяло отвечая на сонный кивок охранника. У него форменная фуражка сидит на голове неровно: утиный козырек ее чуть убежал в сторону, но от этого его несимметричное лицо почему-то становится более гармоничным.

Коридор, одна стена которого стеклянная и выходит на зимний сад, раскидывает эхо моих шагов. Надо собраться с мыслями. Отправить Принсу результаты исследований. Думаю, начальных данных и конечных, высчитанных с последних опросов первых тестеров, должно хватить… Хотя, может лучше показать все промежуточные этапы… И еще, стоит ли включать в этот отчет результаты моей любимой восьмерки, за которой я до сих пор слежу с возрастающим вниманием?

Дело в том, что даже лишившись всех воспоминаний о себе самом, человек так или иначе выбирает что-то более или менее ему привычное и знакомое. Тестерам предлагалась возможность обучаться любой профессии и пробовать работать в ней. Так вот 70 % выбирали или те же специальности, что имели до стирания, или что-то схожее по функционалу ну или, в крайнем случае, направлению. Еще 22% предпочли отдыхать, развлекаться, искать смысл бытия и вести богемный образ жизни… Но вот оставшиеся 8%, по странному выражению моего секретаря Орланду, дали настоящего дрозда…

Самый яркий пример из них – поэт, пришедший на программу бороться с затяжной депрессией, при которой уже даже психотропные препараты почти не давали эффекта. Первую неделю после очистки памяти он сидел в парке их отгороженного, искусственно сконструированного на базе заброшенных зданий «мира» и тихо плакал. Вторую он провел в библиотеке, помогая расставлять книги и чинить ветхие экземпляры… Мы уже решили, что он успокоился и нашел себе занятие, да и улыбаться начал хоть и неуверенно. А вот на третью неделю он явился в библиотеку с топором и бензином. Разнес в щепки пару стеллажей и сжег их во дворе с воплями о том, что ему нужна тишина, и чужие заумные мысли его бесят до кровавых пятен в глазах…