София Коралова - Миша-оборотень. Превратности судьбы

Она произвела впечатление на всех, и девочек, и мальчиков. На девочек потому что было видно, кто в классе теперь первая красавица, ну и на мальчиков, соответственно…по этой же причине.

Ёкнуло в груди и у Мишки. И ещё более горько ему стало за свой кривой нос. Квота придёт только летом, тогда и будет операция. Да и усы только-только обозначились. Так что ему ничего не светит. Но Яна, так звали новенькую, осмотрела всех и остановила свой взгляд именно на Мише. Тем более, он сидел сам за партой.

– У тебя свободно? – кинула она свою сумку на парту, как бы говоря, если и занято, то теперь здесь сижу я.

– Свободно, – пожал плечами парень. Все ребята сейчас с завистью посмотрели на него. Конечно, высокая, хорошо сбитая девушка, подросток, с уже намечающимися формами, со слегка вьющимися чёрными, как воронье крыло, волосами, правильными и утончёнными чертами лица и пронзительными синими глазами – да каждый захотел бы, чтобы она села с ним. А она выбрала кривоносого Мишку.

Они перекинулись парой слов, парень представился, но расспрашивать ничего у Яны не стал. Ему было как-то неловко.

Зато Яна не чувствовала никакой неловкости, она расспрашивала его тихонько обо всех ребятах и девочках класса, чтобы знать, кто есть кто в классе. Миша почувствовал какую-то тревогу, что ли, предчувствие чего-то закралось в душу, но он от него отмахнулся. Главное, Яна села рядом с ним и ему завидуют ребята.

На перемене ребята попытались опять подначивать парня, но тот их останавливал своим тяжёлым взглядом из-подо лба.

После занятий за Яной приехала служебная машина и девочку увезли домой в военный городок. Дома Мишка рассказал Оксане насчет новенькой в их классе, вздохнув при этом.

– Что, Миша, очень красивая она? – улыбнулась мама и погладила его по голове.

– Не то слово, – снова вздохнул Миша.

– Жизнь покажет, что и как. Может за такой внешностью такая змея скрываться, что рад не будешь, что села рядом.

– Зато очень красивая змея.

Оксана оказалась права. За месяц новенькая сумела рассорить все небольшие группировки, которые обычно возникают в классе и начала создавать свою. Мишка не хотел ни к кому примыкать, да его особенно и не приглашали. Однажды Яна на перемене сказала громко, чтобы все обратили внимание:

– Миша, а что это ты один да один? Давай определяйся, друг ты мне или враг.

– А мне моя независимость дороже, я как третейский судья.

– Так и скажи, что родителей боишься. То есть опекунов своих. Так я могу научить, как на них управу найти. Наверное, все деньги себе оставляют, что им труд тяжёлый оплачивает государство.

Конечно, тема детского дома была сложной для мальчика и он не очень хотел, чтобы в классе знали, что он живет с опекунами. Хотя это было неправильно, ведь Оксана и Яков очень старались для мальчика, покойная мама рассказала ему причину всего, но тем не менее его это мучило.

Он взглянул в глаза Яны, но увидел там только вызов, желание быть первой и ничего больше. А может, он и не хотел смотреть дальше?

Тем не менее, Миша примкнул к Яниной команде и стал её правой рукой. Сначала он сопротивлялся её влиянию, а потом втянулся и уже сам получал удовольствие в унижении других, более слабых. К лету это уже был совсем другой мальчишка. Учёбу практически забросил, дома не помогал, только улица и друзья. Когда Яков хотел с ним поговорить, замыкался, а потом как – то высказался, что они достаточно получают за него денег, чтобы убирать после него. С собакой гулять перестал, только изредка. Он пытался сделать его злобным псом, но Дружок так и оставался Дружком.

Окончив школу практически без пятёрок, Миша почти все своё время проводил на улице. Что-то его беспокоило, но он так хотел быть «своим» в компании, что своё беспокойство старался спрятать подальше вглубь. Он перестал называть Оксану мамой, а Якова папой, называл их просто на ты. Как-то он пришёл вечером после того, как впервые попробовал вино.

Конечно, мама тогда его просила, чтобы он не пошёл по её дороге, но что? Показать ребятам, что он слабак? Тем более, сам мог заставить любого из их компании. Он выпил немного, но этого хватило для поднятия его воинственности. Как только он вошёл в квартиру, навстречу ему кинулся Дружок, махая радостно хвостом. Но Мишка отпихнул его так, что тот заскулил, ведь ему и года ещё не было.

На скулёж собаки выглянула из кухни Оксана:

– Ты чего тут безобразничаешь? Это тебе не двор!

– Иди ты, опекунша, – и он слегка толкнул её.

– Так вот значит, как ты отблагодарил нас. Опекунша, значит, руки распускаешь, ну-ну.

И Дружок, выскочил вдруг перед Оксаной, вдруг ощетинился и зарычал на Мишку. Тут как раз вернулся Яша с работы. Он окинул взглядом всю картину, услышал запах спиртного от Мишки, вздохнул, ничего не сказал и пошёл мыть руки.

Сидя на кухне и ужиная, он спросил Оксану:

– Только честно, руку поднимал?

– Толкнул просто.

– Ясно. – И больше ничего не ответил.

А Миша сидел в своей комнате и вспоминал все: прошлое лето, село у Оксаниной сестры, лес, интересные разговоры, как ремонт делали в его квартире, как на кладбище могилу искали, как птичка пела – плакала…Что он натворил!!!!. Яна. Да она его держит, как охрану. Она в нём никогда и друга не видела. А родители, которых он сегодня потерял, ему операцию добывались на носу. Дружок, которого он спас, сегодня против него выступил. Но ведь он его ногой пихнул. Хмель, да сколько его там было, дурь одна, выветрился.

Два дня после случившегося Миша никуда не уходил, хоть его и звали на улицу. Оксана и Яков с ним не разговаривали, сам приходил на кухню, сам разогревал готовую еду. А через два дня Яков пришёл домой чуть пораньше, позвал Мишу и сообщил ему, что раз тот считает, что они, его опекуны много на нём зарабатывают, то они, Яков и Оксана, подали заявление, что отказываются от опекунства и его Мишу, возвращают в детский дом. Там пусть и заканчивает школу. Квартира у него есть, счет у него есть. Как приедут за ним, так пусть и уезжает.

У Миши все поплыло перед глазами. Нет, он не считал, что родители в чем–то виноваты, он знал, что это всё он, Миша сотворил сам. Он взглянул в глаза Якову и увидел в них столько боли, что даже отшатнулся.

– Что же отшатнулся, Мишка, а? Так неприятен тебе? Но я все равно рад, что в нужное время оказался на путях. Не смог стать для тебя отцом – мне очень жаль. Поэтому, чтобы не оправдываться в полиции, не ходить по повесткам, чтобы ты не поднимал больше руку на Оксану, пусть тебя воспитывает дальше государство.

– Ты самый лучший в мире отец! И Оксана самая лучшая в мире мама! Знаю, прощения мне нет и не пытаюсь вас разжалобить, но хочу, чтобы вы знали, я вас всегда буду считать своими отцом и матерью, где бы я не находился. И…не знаю я, что со мной случилось.