Лана Морриган - Ты моя пара!

Желтая машина с шашечками ожидает у подъезда, сажусь в автомобиль и здороваюсь. В течение дороги таксист не старается завести разговор, единожды интересуется, не сделать ли музыку потише. Отвечаю отрицательно и погружаюсь в свои невеселые мысли.

После обеда в субботу дороги оказываются свободными, и я добираюсь чуть раньше, чем договаривались с мамой. Не успеваю расплатиться, на телефоне высвечивается ее фотография:

– Да, мамуль. Минутку, – шепчу водителю, копаясь в поисках карты.

– Женечка, я надеюсь, ты еще не выехала?

– Что случилось?

– Нашей соседке, той милой бабушке, стало плохо. Я сейчас в приемном отделении больницы, собрала вещи и жду, пока кто-нибудь спустится забрать.

– Я тебя подожду, – нащупываю пластик в боковом кармане и протягиваю водителю для оплаты. Мужчина награждает тяжелым взглядом и отрицательно качает головой. – Извините, – замечаю, что протянула скидочную карту магазина косметики.

– Не нужно ждать. Возвращайся домой, проведи вечер с Герой. Мне только что вручили список лекарств, я еще не скоро освобожусь. – Мама уточняет дозировку и количество, коротко прощается и сбрасывает вызов.

– Простите, вы не могли бы отвезти меня обратно. Встреча отменяется, надеюсь, вы еще не приняли другой заказ?

Мужчина безразлично жмет плечами:

– Без проблем.

***

Я вставляю ключ в замочную скважину, немного жду. Сердце бешено стучит. Если у меня возникали сомнения оставаться или уйти, то поняв, что я не ношу ребенка Германа, я приняла решение.

Я же вру сама себе. У нас нет будущего. Я никогда не смогу его простить. Нужно прекращать искать отговорки. Цепляться за хорошо созданную иллюзию. Два поворота ключа, ставлю сумочку на высокий комод у входа, сбрасываю туфли. Взгляд упирается в женскую обувь. Красные туфли на платформе и высоком каблуке. А что здесь делает Танюша в мое отсутствие?

Я узнаю ответ на свой вопрос в гостиной.

Глухие мужские стоны и влажные причмокивания я слышу, еще не до конца осознавая, что сейчас происходит. Раскинув руки и откинув голову на спинку дивана, с прикрытыми глазами и кривой улыбкой на губах, Герман подается вперед бедрами. Вижу Танину спину, сбоку расстегнута молния на платье, а плечи оголены. А я смотрю на раскачивающиеся волнистые волосы в такт движению и благодарю создателя, что не могу видеть всех подробностей.

– Женя?! – Герман распахивает глаза и не верит происходящему – больше я не вижу причин спрашивать мое имя. ОН быстро надевает домашние штаны и отталкивает Таню. Она заваливается, сев прямо на пол, поправляет платье. Ее пальцы дрожат, дергает молнию и «прикусывает» себе кожу. Во мне нет ни капли сочувствия, я улыбаюсь ее неудаче.

– Женек, я не знаю, что сказать, —подруга смотрит мне в глаза и двумя пальцами стирает остатки помады с уголков губ.

– А ничего не нужно говорить.

– Если ты думаешь, что я сейчас буду извиняться и оправдываться, ты ошибаешься, – она встает, опираясь рукой на журнальный столик. – За мужиком нужно следить, Женечка. Не оставлять одного, ну и обслуживать так, чтобы он не смотрел по сторонам. – Кривая ухмылка портит ее лицо. – На моем месте могла быть другая или уже была.

В одном Герман был прав – Таня мне не подруга и никогда ей не была, просто дешевая подстилка.

– Пошла вон. – Выкрикивает Милосердов. На ковер падает пара обуви и дамская лаковая сумочка.

– Скажи спасибо, что открыла тебе глаза, подруга, – мерзко улыбается Таня, собирая вещи. – Как видишь, ты не пуп земли, и одной красивой мордашкой не удержать мужчину – это запомни на будущее.

Что сейчас чувствую? Шок!

Язык прилип к небу, а в душе смерч из гнева, обиды и жалости к себе.

Я невероятно жалкая! На глазах жених изменил с моей лучшей подругой, но не получается подобрать нужных слов. Даже примитивные оскорбления не срываются с моих губ.

– Закрой рот и вали отсюда. – Герман грубо хватает Таню за предплечье и тащит к выходу.

– Я босиком, – визгливо огрызается она.

– Заткнись, иначе пожалеешь.

Оглушающий хлопок двери, отчего я вздрагиваю. Герман молча проходит мимо меня. Достает бутылку с алкоголем и щедро наливает в бокал.

– Я приму душ, и мы поговорим, – осушает емкость, с грохотом возвращает бутылку на место.

Наконец я отмираю. Не знаю почему, но не плачу. У меня трясутся пальцы рук, подкашиваются колени, я дышу на полвдоха, а слез нет.

Шум льющейся воды за дверью. Надеюсь, что успею собрать свои вещи и уйти до того, как Герман выйдет из ванной. Не хочу разговаривать. Не вижу смысла. У измены не может быть оправдания, и она служит доказательством: мое решение уйти верно.

Я захожу в гардеробную, а в ней нет моих вещей. Все, что висит на вешалках и аккуратно разложено по полкам, подарено Милосердовым.

– Что ты ищешь? – Капли воды разбиваются о пол, падая с мужских волос.

– Собираю вещи. Но, как оказалось, моих вещей здесь нет.

Я не хочу встречаться с Германом взглядом.

Мне не дают выйти из спальни, перехватывая и прижимая к стене телом.

Моя одежда моментально промокает.

– Это не конец, – шепчет мужчина и гладит меня по волосам. – Женя, посмотри мне в глаза. Слышишь! Не конец!

– Ты ошибаешься, – я решаюсь взглянуть. В светлых глазах ни капли раскаяния, а затягивающая темнота злости.

– Ты не уйдешь. Нельзя взять и разрушить отношения из-за какой-то шалашовки. – Милосердов чуть отстраняется и смотрит на мой живот. – Наш ребенок! Я не отпущу вас.

– Нет никакого ребенка, Гер. И я рада, что так сложилось.

Господи, зачем я это сказала?!

Вспышка гнева захлестывает мужчину. Один сильный толчок – и мой затылок обжигает боль.

– Не смей так говорить, – цедит он сквозь зубы, удерживая за шею. На меня попадает слюна. Со стоном я стараюсь отвернуться, но мой подбородок фиксируют. – Ты родишь мне детей, Женя. Будешь улыбаться, встречая после работы и никогда, слышишь, никогда не заговоришь в подобном тоне. Я понятно объясняю?

На мое отрицательное мычание, получаю хлесткий удар по лицу.

Десятки «почему» крутятся в моей голове…

Почему все это происходит со мной? Почему я не смогла увидеть гниль в душе любимого человека? Почему искала ему оправдания?

– Я тебя люблю, ты это понимаешь? – он стирает кровь, набежавшую в уголке моих губ.

– Это не любовь, Гер. Любимому человеку не причиняют боль. – Мужские пальцы впиваются в предплечья, оставляя синяки. Мужчина рычит, сжимая все сильнее и сильнее. – Не любовь, – шепчу, утопая в потемневших глазах.

– Ты не права, – кричит он, отшвыривая меня. Ноги подворачиваются, и я ударяюсь об угол кровати, выставляю руку, чтобы смягчить толчок. Тишина. Комната заполнена моим тяжелым дыханием. – Ты не права, – повторяет уверенно, подходит ко мне и протягивает ладонь. – Поднимайся, нужно приложить лед к губе. Вставай! – Моих сил хватает на то, чтобы отрицательно покачать головой и сжаться в комок. – Хорошо, я сам принесу лед.