Марина Ли - Хозяйка Мерцающего замка

– Я думаю, милый, что это напрасная трата времени.

Из задней комнаты, наконец, вышла супруга феникса, эйя Анера Нае ила Фаэрг, и протянула мне руку для знакомства.

– Меня Ани зовут. И давайте сразу на ты, если вы не возражаете.

Она была очень хорошенькой и изумительно приятной в общении. Мягкая, улыбчивая, крайне вежливая… И близко не похожая на всех тех фениксов, которых мне приходилось видеть ранее. Просто удивительно! Может, у фениксов, чем ближе человек к власти, тем меньше ему корона на уши давит? Не удивлюсь, если так оно и есть.

Распрощались мы глубоко за полночь, назначив точную дату «процедуры». Я ушла к себе, заведя будильник на восемь утра, но ещё долго не могла уснуть. То и дело порывалась позвонить Максу, но потом вспоминала о том, что он в больнице, под капельницей, что врачи отобрали у него мобильник и ноутбук, а мне позволили разговаривать со своим обожаемым начальством лишь на нерабочие темы. Изверги, ну!

К рассвету я забылась дурным сном, а проснулась, само собой, не с того глаза и не с той ноги. Наскоро позавтракала остатками шведского стола и, проигнорировав вопли Иванки насчёт группы незапланированных драконов, прихватила огромную кружку кофе и полетела в Северную башню. К уже возрождённым фениксам, если всё прошло по плану.

В банкетном зале пахло гарью и дымом, в воздухе огромными снежинками кружились серые хлопья седого пепла. Я помахала перед лицом ладошкой и сделала первый осторожный шаг внутрь.

Два розовых, совершенно голых младенца лежали в центре ритуального круга и, агукая, радостно пускали пузыри.

– Эйя… Саэйя… В смысле, Ани, Фэй, вы меня пока не помните, но я Варвара. Барбарэ. Нам с вами в ближайшие три недели придётся жить в очень тесном контакте, поэтому давайте договоримся сразу: вы держите свой огонь при себе, а я не хватаю вас противными огнеупорными рукавицами, не поливаю из огнетушителя, а наоборот, холю, лелею и очень люблю. Как вам такой план?

Ани улыбнулась мне очаровательной беззубой улыбкой. Ну, оно и понятно. Женщины, они всегда найдут общий язык, даже если одна из них феникс в первые минуты после возрождения.

Переложив маленькую эйю в принесённую заранее корзину для младенцев, я потянулась за саэйей.

– А ты, красавчик, чего такой хмурый? Не устраивает тебя мой план?

Красавчик дождался, пока я прижму его хрупкое тело к своей груди, и только после этого сверкнул ярко-синим глазом и совершил своё коварное мокрое дело.

– Зараза ты, а не красавчик, – обиженно пробормотала я. – Но спасибо, что хотя бы не кипятком.

Оставив разрушенный банкетный зал на заботу замка, я перенесла детей в специально оборудованную – огнеупорную – детскую. Стены отель здесь покрасил специальной краской, и мебель вся была очень надёжной… Ну, как вся мебель? Кроватка и пеленальный столик. Шкаф с запасным постельным (на случай неконтролируемого возгорания), ползунками, распашонками и всем остальным младенческим скарбом находился рядом, за дверью. В комнате, куда мы с фениксами переберёмся дня через три-четыре, когда они уже научатся управлять стихией.

Но до переезда нам ещё расти и расти, а пока… пока я взяла в руки фотоаппарат и сделала несколько кадров для «Дневника взросления фениксов». Об этом меня никто не просил и, наверное, Макс, будь он здоров, вообще запретил бы мне такое самоуправство, но я так отчётливо помнила, какими очаровательными были те младенцы, на примере которых мой обожаемый начальник учил меня на «помощницу при возрождении», что… что… Ну, просто не смогла я, и всё. Захотелось.

А ещё почему-то жила во мне уверенность, что именно эта пара, учитывая их первое семейное возрождение, проникнется моей идеей. Да и чем ещё мне было заниматься, пока я находилась рядом с маленькими фениксами? Кормить их не надо было – первые семь дней жизни после возрождения огненные малыши нуждались лишь в чистой питьевой воде и надёжных руках, которые не позволят заработать увечья и шрамы. И то, и другое фениксов не убьёт, но учитывая, что возрождение возможно один раз в сорок лет…

– Как, раз в сорок лет? – опешила я, когда Макс вводил меня в подробности дела. – Я думала, что фениксы бессмертны и…

– Условно бессмертны. Варежка, ты из бараньей шерсти, что ли, сделана? Включай мозг, а то оштрафую!

– Ма-акс! Совесть есть? На что штрафовать, я тут и так уже за еду работаю…

– Значит, на голодный паёк посажу, – отрезал он. – Пока мозгами пользоваться не научишься. Ты историю миров отражения в университете сдавала?

– Ну…

– Баранку, блин, гну! Варька! Ну-ка быстро мне про последний переворот в Фенексисе!

– Когда всю правящую ветку казнили или про тот, что… – осеклась. – Ой! А как же их казнили, если они…

Макс довольно улыбнулся.

– То есть мозгом мы всё-таки умеем пользоваться? Это радует.

– Ма-акс! – обиженно протянула я.

– Макс, – проворчал мой начальник, а по совместительству друг и учитель. – Слушай дедушку, детка, пока есть такая возможность. Кто тебе ещё правду скажет? В течение сорока лет феникс может возродиться трижды, уж если на то пошло. Но это уж вообще страшный секрет. Потому как первое внеплановое возрождение основательно уменьшает магический потенциал, да и сам феникс становится слабее. Второе – фактически, превращает его в человека, обладающего зачатками магии. И если до истечения сорока лет от первого возрождения его случайно убьют… Его убьют. Уловила суть?

– Ага.

И не только суть. Ещё я, наконец, поняла, почему фениксы так трясутся над вопросом безопасности, когда дело касается этого интимного процесса… Убить беспомощного младенца кто угодно может. А уж покалечить… И живи потом с уродством целых сорок лет! Именно поэтому первые три недели жизни после воскрешения так сложны и требуют посторонней помощи.

– Но вам, мои птенчики, бояться нечего. – Отбросив в сторону воспоминания, я вернулась к своим младенцам. – Я вас в обиду не дам. Буду рядом день и ночь… Тем более вы такие сладкие, что нет же сил никаких!!. Иди ко мне, моя сладкая Ани, я поцелую твой шёлковый животик… А твой, Фей, не стану! Я злопамятная, так и знай.

Малыши-фениксы, в принципе, ничем не отличались от обычных детей. Не то чтобы мне приходилось с ними часто сталкиваться, но за время работы в Замке чего только не было! И волки, и саламандры, и младенец-вампиреныш и один вампир-подросток, тот ещё кровопийца и нервомотатель… Уж лучше две взрывоопасные огненные птицы, чем один подросток и не важно, к какому роду-племени он относится.

Ну и, кроме того, до первого оборота у меня в запасе есть дня три-четыре, вот тогда и подумаю, как с этим буду бороться. Пока же можно безнаказанно тискать симпатичных карапузов, улыбаться им, фотографировать умильные гримаски и сладкие потягушки, записывать за ними смешные словечки… Правда, говорить мои фениксы начнут не ранее завтрашнего вечера, если повезёт, когда дорастут до двухлетнего возраста. У возрожденных всё строго по часам – два часа за месяц, сутки за год… Три недели – и у нас здоровый, полностью восстановивший память и все магические функции, умеющий контролировать внутреннее пламя, отменно летающий и совершающий оборот по желанию, заново рождённый сноб.