Кара Килема - Демоническая мать-перемать

Он окинул Еву оценивающим взглядом и взял за предплечье, развернув шрамами к себе: множество тонких полос, оставшихся после кровопускания, и старая дорожка еле заметных точек от неуклюжих инъекций. Ева замер. Он знал, что сейчас будет нечто гадкое, но не мог пошевелиться, будто ожидал справедливого наказания, после которого он станет свободным. Демон провел по шрамам пальцем, из которого вырос загнутый птичий коготь.

– Все пытаешься завязать? – демон посмотрел Еве в глаза, и рот дернулся в легкой, еле заметной Стасовой ухмылке. – Зачем? Ты забыл, как хорошо тебе было?

Он вонзил ноготь в темную точку на вене. Острую боль от прокола смыло разливающееся по телу тепло, и Еву с головой накрыло чувство, которое он так стремился забыть.

Воспоминание было таким ярким и таким реальным, словно демон каким-то образом смог пустить ему по вене настоящий героин. У Евы закатились глаза, и он осел на пол. Он помнил, что это устроил демон, но ему было плевать, если бы демон спросил его, продолжать ли, то Ева без промедления ответил бы да. Но демон не спросил.

Все закончилось резко, оборвалось резко, как обрывается перетянутая струна. Раз – и эйфория пропала, так и не достигнув пика.

Ева сидел на полу в ванной в предельно ясном сознании, и не было никакого демона. Он сжал руку на сгибе локтя, подтянул колени ко лбу и тихо взвыл:

– Су-ука…

***

Стас лежал на разложенном кресле и смотрел на белеющие в полутьме позвонки Евы. Тот свернулся на диване калачиком, чуть подрагивал, как при ознобе, и было видно, что не спал. Стас, который вырубился еще часов в девять вечера, уже выспался. Стараясь не шуметь, он заглянул за бронебойную штору и поморщился от света – яркого, несмотря на завесу плотных облаков, собравшихся на горизонте.

«Блядь, полярный день!»

Часы показали полчетвертого ночи.

Ева резко повернулся и вцепился руками в волосы. Он еще минуту поворочался и, бросив быстрый взгляд на Стаса, который тут же притворился спящим, начал одеваться.

«И куда его ночью понесло? – подумал Стас, когда за Евой хлопнула входная дверь. – Вправду, что ли, клапан сорвало и он за бухлом рванул? Да не…»

Ева любил выпить. И не просто выпить, а накачаться до совершенно невменяемого состояния и начать творить хуйню, но не позволял себе этого на охоте. В командировках пару пива вечером за компанию со Стасом – не больше. Егор не уставал нудеть, что «этот иллюзорный самоконтроль скоро исчезнет». Он говорил так с того дня, как Ева появился в штабе, но прошло четыре года, а отношения Евы с алкоголем не изменились.

«И ты думал, так будет продолжаться вечно?» – в голове возникло укоризненное лицо Егора.

«Он же прямым текстом сказал, что начав, не сможет остановиться, а я ему налил! Долбоебина! – Стас схватился за голову, почти в точности повторив движение Евы. – А если он не за бухлом пошел?»

Стас резко вскочил и заходил по комнате.

«Нет… Он не сорвется, когда так нужен мне, – Стас отодвинул штору и посмотрел на пустой двор. – И где он будет искать хмурый среди ночи? Как его вообще находят? – Стас задумчиво пожевал губу. Ему даже антибиотики отказывались продавать без рецепта, найти наркотики среди ночи в незнакомом городе представилось совсем невозможной задачей. – Не… Вернется через час пьяным в сопли, утром будет страдать, и я поставлю капельницу…»

Стас лег обратно.

«Это же Ева, – Стас открыл глаза и уставился в потолок. – Он без единого контакта в сверхъестественном мире наш суперсекретный штаб нашел за пару дней».

– Бля-бля-бля! – он вскочил и в панике засобирался.

«Надо было сразу его остановить! Чего я ждал?! Дебил!»

Стас вылетел из подъезда. Дверью он сшиб пьяную соседку, которая как раз стояла под ней. Она не удержалась на каблуках и упала, а ее мелкая собака истерично залаяла.

– Мра-а-азь! – обиженным и осипшим голосом крикнула она вслед.

Стас даже не обернулся.

Ни одной идеи, где искать напарника, не было, и он просто побежал через дворы. С каждым метром его уверенность, что Ева пошел ширяться, крепла.

Мурманск – просторный город: широкие улицы, широкие тротуары, большое расстояние между домами, даже небо казалось дальше – все это позволяло взглядом охватить огромную территорию. Стас взбежал на небольшую сопку к остановке и, прищурившись, вгляделся в уходящий вдаль проспект Ленина. Вокруг не было ни души. Пусто и тихо, только легкий ветерок шелестел гонимым по асфальту пакетом. Параллельно проспекту Ленина шел еще один, поменьше, и там была отворотка к промзоне. Промзона лежала вдоль железной дороги. Ева обожал такое, и Стас со всех ног кинулся туда.

Бегал он плохо. Быстро сбилось дыхание и закололо в боку. Стас перешел на шаг и закашлялся.

«Надо бросить курить».

На углу стояли двое парней, Стас решил спросить, не видели ли они долговязое взъерошенное чучело, но успел сказать только:

– Привет. Вы не видели…

Острая боль в животе заставила согнуться, и в глазах потемнело. Будто крупную вену перетянули струной, сбив кровообращение. Земля поплыла из-под ног. Стас рухнул на колени. Его замутило, и он выплюнул кислую слюну, которая, будто у Чужого, потоком хлынула из-под языка.

– Э! Че за хуйня?! – сквозь шум в ушах донеслось сверху, и дешевый пластиковый кроссовок врезался в бок.

«Отлично спросил! Гений коммуникации», – подумал Стас и ухватил вражескую лодыжку, прежде чем его ударили второй раз. Резкая боль в животе отпустила, Стас повалил одного, не поднимаясь, ударил ногой в печень второго и, вернувшись к первому, в мясо разбил ему лицо тремя ударами кулака. Второй попытался напасть со спины, но Стас отработанным движением перебросил его через себя и вывихнул кисть.

Мгновение – и Стас, тяжело дыша, стоял между двумя валяющимися и воющими от боли парнями. Он втянул воздух и вытер с лица капли крови. Можно было уже уйти, но Стас с размаху пнул каждого из поверженных противников в живот, в этом не было никакой необходимости, он просто не мог отказать себе в удовольствии.

– Уебы… – хрипнул Стас и, держась за бок, побежал к промзоне.

Он пронесся мимо одноэтажных старых складов, полузаброшенных зданий, пробежал по маленькому ржавому мосту и не встретил никого. Евы нигде не было. Дыхание совсем сбилось, и пришлось перейти на шаг. Стас был готов взвыть от бессилия – он никогда не отличался интуицией, но сейчас ясно чувствовал, что его друг сделает или уже сделал роковую ошибку.

Когда они познакомились, Еве исполнился двадцать один год, он тогда пил, не просыхая, и принимал все, что попадалось в руки, но колоться только начал. Попав в штаб, он пытался завязать, действительно пытался, и даже что-то выходило, но были срывы – нечастые, но регулярные. Ева демонстративно не признавал проблему: легко сорвался – легко завязал, и Стас не делал из этого проблему, ведь работал Ева лучше всех… Вот только выход из каждого нового срыва давался все тяжелее и тяжелее. Сколько ему потребуется сейчас? Неделя, две? Три?