Ашира Хаан - Еще одна темная половина

«Извращеночка», – нежно толкнулось в голове.

Люций или мои воспоминания о нем? Он все еще спит? Если бы я была им – а я и есть он, я бы пробудилась невероятно злой после такого фокуса.

«После такого секса, извращеночка, ты еще неделю пускала бы розовые пузыри», – снова на удивление нежно отозвалось внутри.

– Люций? – я замерла на полужесте, держа в руках трусы – нет, это можно называть только трусики – состоящие практически из паутинки.

«А ты можешь надеть это перед зеркалом»? – поинтересовались в голове.

Аааааа! Это правда он!

– Нет! – счастливо ответила я, впрыгивая в них. И напяливая бюстгальтер, закрывающий столь мало, что не стоило и стараться.

«Ну тогда хотя бы грудь сожми. Да, вот так. А теперь одевайся нормально, в этой чертовой Камбодже в платье опаснее чем у тебя на бульваре ночью».

И я с некоторым сожалением выудила все-таки джинсы, футболку и кардиган – потому что мы еще не в Камбодже, и зимой в футболке холодновато даже в в вампирском особняке.

– Я могу верить Демону? – спросила я все еще вслух. Черт знает, но это ощущалось более реальным, чем попытки говорить в голове.

«Нет, но лучше верь ему, чем Эшу».

Само собой.

Голова все еще кружилась – но теперь мне хотелось думать, что от счастья.

Вроде бы ничего особенного не случилось, но почему-то у меня были только хорошие предчувствия.

То самое радостное утро, когда выбегаешь в залитую солнцем кухню, наполненную запахом свежей выпечки, достаешь большую чашку из деревянного буфета, берешь с противня свежий круассан…

…и все это в доме, полном вампиров.

И круассанов нет. Наверное, Уля на меня за что-то обиделась.

Но чай был – едва я появилась на пороге кухни, Эш долил в чашку горячей воды и поставил на стол. Сладковато-терпкий аромат расплылся по всей кухне. Не выпечка, но сойдет за уют.

Сел напротив, сложив тонкие пальцы домиком, посмотрел мне в глаза. Солнце падало на его золотые волосы косыми лучами и просвечивало насквозь травяную зелень глаз. Очень красивых, по-настоящему красивых глаз, похожих на чистые хризолиты. Почему-то в эту секунду мое сердце сжалось от тоски по несбывшемуся. Словно я упустила что-то, свернула не туда и уже никогда не приду в правильную точку…

– Я хотел тебе присниться… – тихо сказал Эш. – Когда ты ушла из леса, потерянная и несчастная. Хотел присниться раз и другой, а когда ты бы поняла… Все поняла – прийти и забрать тебя себе.

Ничоси заявки. А почему не приснился и не пришел, интересно?

– Что тебя остановило? – я отпила чай и почувствовала странный привкус. Я даже не успела подумать «чертов вампир!» прежде чем меня накрыло.

Я была у себя дома – и за окном был май. Яркий, теплый, радостный май. Ветка черемухи лезла через открытую створку прямо на балкон, спасаясь от проливного дождя – из тех, что заставляют вспоминать о Всемирном Потопе. Но этот дождь был теплым как душ, успокаивающим, правильным.

Я валялась на кровати, застеленной пушистым пледом и улыбалась. Просто так. Передо мной лежал раскрытый журнал, пахнущий яркой краской, и я листала его, прочитывая по паре строчек на каждой странице, ни во что не вникая, просто чувствуя радость жизни. Покой. Счастье.

С балкона раздался стук – я подняла голову, думая, что ветку черемухи качнуло ветром. Но ничего не увидела – только белые цветы, осыпающиеся на пол балкона. Пришлось отложить журнал и выйти к дождю.

На перилах сидел Эшер. Его одежда была насквозь мокрой, а со светлых волос, слипшихся в сосульки, ручьями стекала вода прямо на пол. Он был в белой рубашке, мокрой, прилипшей к телу. Он смаргивал, когда капли с ресниц попадали в глаза, но смотрел на меня в упор. И сказал всего два слова:

– Впусти меня.

И я ответила:

– Заходи.

– Есть одна легенда… О том, что раньше мы были другими. Кто-то рассказывает ее как историю о любви – мы были единым целым, но распались на две половинки и теперь вечно ищем друг друга…

Пелена дождя перед глазами таяла слишком медленно. Я все еще чувствовала мокрую ткань под ладонями, холодные губы на своих губах, капли, падающие с волос.

– Кто-то рассказывает ее как историю о том, что мы вечно ищем камень, чашу, рецепт бессмертия, и хотя точно знаем, что все дело в тайне, любви или науке, никому еще не удавалось прожить достаточно, чтобы понадеяться на вечность…

Между ладонями у меня стояла чашка с уже остывшим чаем. Кто-то медовым голосом лил мне в уши ядовитые слова.

– Кто-то говорит, что на самом деле мы разделились на несчитанное количество частей – и должны собраться воедино, чтобы стать совершенным созданием, познавшим мир и любовь…

Я моргнула раз, второй – передо мной в свете солнечных лучей сидел самый красивый вампир в мире и рассказывал какую-то чушь. Я закатила глаза.

– Какую из них рассказал тебе Люций?

– Что это вот было только что? – поинтересовалась я и принюхалась к чаю. – Почему мне кажется, что ты самый совершенный вампир в мире, я должна тебе все рассказать, а потом отдаться прямо на этом столе?

– С этого момента слияние с Люцием можно считать доказанным, – с довольной улыбкой кивнул Эшер. – Это зелье действует только на людей, но действует безотказно. А на вампиров – никак. Ты нечто среднее. И достичь этого могла только одним способом. Мы, конечно, догадывались, что когда самый древний вампир в мире рассыпается прахом, показывая фак, это что-то значит, но надо было найти более серьезные подтверждения.

– Очень мило. Можно мне противоядие? – я никак не могла отвести взгляда от зеленых колдовских глаз. Очень хотелось целоваться. Странно, что после всего, случившегося в подвале, мое либидо вообще подавало признаки жизни. Но еще страннее – что подавало оно их только в сторону Эшера.

– А тебе не нравится? – Эшер откинул челку со лба и отпил из моей чашки. – Мне – очень. Возможно, ради нашей любви ты вспомнишь легенду как можно ближе к тексту? Там внутри активатор перемещения сознания, он нам очень пригодится.

– А не в метке? – наивно спросила я.

– Нет, метка – это подготовка. Как мясо для стейков выдерживают в особых камерах, чтобы оно размякло, контролируемо подтухло, так сказать. Так тебя надо было размягчить и подготовить для принятия вампирской сущности. А дальше дело техники.

– А ты, значит, эту технику не знаешь? – мило улыбнулась я Эшеру.

– Увы… – он развел руками. – Но ты же мне расскажешь?

Я на секунду прикрыла глаза, погружаясь в радостный майский дождь, в шелест страниц, в тепло рук и любовь зеленых глаз. Выковыряем Люция, спрошу у него, как делать такое зелье. Если он, как старый солдат, не знает слов любви, пусть хоть наркотой поит иногда.

– Ну? – подтолкнул меня Эшер. Я даже удивилась – он-то мне казался одним из самых терпеливых из всех встреченных мной вампиров.