Кира РАЙТ - Дыши со мной. В плену у зверя

– Мне бы немного твоего везения, – вздохнул я, оглядываясь на машину, в которой сидела моя пара.

– Верю, что у тебя получится справиться с этим. Только не тяните с обследованием, мы не успели провести полное и до сих пор так и не поняли, что именно им вводили. У всех разные препараты. А вот для чего… Поищи в лаборатории, может там есть какие-то записи. Без них не разберемся.

Я кивнул и сел за руль, глядя на свою девочку в зеркало заднего вида. И она почувствовала мой взгляд, поёжилась, хоть не подняла на меня глаза. Тогда я не придумал, что можно сказать ей, чтобы успокоить. Казалось, что твержу одно и то же раз за разом.

И это не работает.

Может нужно найти ей психолога? Не знаю. Я вообще не представлял, как приведу её в свою холостяцкую берлогу. Не знал, как правильно обращаться с девушками вроде неё. Не знал, как могу успокоить, помочь.

У меня был большой опыт общения другого характера с дамами. А вот… разговоры по душам, честность, верность, всё такое – для меня были долгое время под запретом. Я ни к кому не чувствовал ничего подробного. Желание укрыть от всего мира, защитить, сделать счастливой, что казалось невозможным. Сейчас знал только, что без метки я почти не чувствую её, не могу как-то контролировать. Но чтобы поставить метку…

В общем хрен я ей её поставлю. Можно и не мечтать, а учиться понимать её без этих наших штучек.

В начале дороги мы перебросились лишь парой фраз, в ходе которых она продолжала дрожать и обнимать себя за плечи. Я понимал, что так она отгораживается, защищается, а значит, это был плохой знак.

Хотя чего я хотел? Чтобы она начала мне верить через пару часов после знакомства? Может ещё и счастливо кинулась бы в мои объятия? Радовало лишь то, что она хотя бы немного говорила со мной.

– Элисса, если тебя что-то тревожит, ты можешь сказать. Я отвечу на любые твои вопросы.

Она робко взглянула и сжала пальцы на предплечьях сильнее, так, что костяшки побелели. Как же она меня боится! Глянул на себя в зеркало. Кажется, у неё есть причина. Огромный, отросшая щетина превратилась в бороду уже, на рубашке и джинсах чужая кровь, всё время ругаюсь. Ну да, как она должна понять, что я не несу угрозы? И всё же спросила.

– А Вы… такой же, как они, да?

– Какой?

Я старался говорить тише, чтобы не пугать её, и сутулиться, чтобы казаться меньше. Но на её фоне любой задохлик видится богатырем, поэтому выходило хреново.

– Ужасные, злые и превращаются в зверей.

По огромным испуганным глазам я видел, что её только-только остывшая паника от того, что решилась заговорить, вновь набирает обороты. Поэтому солгал.

– Я добрый.

А что должен был ответить? Что я сам испугался сегодня своей жестокости? Что во мне зачастую говорит агрессия хищника? Что бываю несдержан и часто злюсь, если что-то идёт не по плану? Это мне сказать истерзанной девочке, которую держали в клетке такие же как я?

И пусть мой внешний вид вопил о том, что я солгал, что я чудовище, жестокий зверь в теле человека, но я надеялся, что она никогда об этом не узнает. Если бы я тогда мог предугадать, как скоро моя вторая натура всплывёт, и как она на это отреагирует… Может тогда не стал бы скрывать правду сейчас. Хотя по отношению к ней надеялся остаться самым добрым из всех, кого только мог представить.

Девочка посмотрела на меня впервые прямо, оценивая. Но результат её оценки остался загадкой. Хотя вряд ли он был в мою пользу, судя по тому, что она почти сразу отвернулась, глядя в окно. Я бы на её месте точно не поверил.

Волнующий меня вопрос сам так и не решился задать. И не мог придумать, как правильно сформулировать его ей. Как она относится к ребёнку, которого носит? Согласна ли отдать его чужакам? Как она…забеременела?

Я сжал руль и неосознанно нажал на газ, едва удержав управление. Машина вильнула, и девочка налетела на переднее сиденье, неосознанно ухватившись за него и мою руку, когда едва успел удержать её от сильного удара за плечо. Но в то же мгновение, как она поняла, за что держится, сразу отлетела назад, глядя с ужасом.

ЧТО она себе там представила? Что из-за того, что коснулась, ударю её? Или наброшусь на неё прямо в машине на ходу? ЧТО, блядь?!

– Элисса, всё в порядке? Ты не ушиблась? – как же я был рад, что за годы своей жизни научился прятать истинные эмоции за маской спокойствия. На самом деле был в бешенстве. Но злился не на неё, а на тех, кто заставил её бояться даже такой мелочи.

Она помотала головой. Но на щеке, видимо, повредила верхний слой ранки, поэтому глубокая царапина кровила. У меня даже салфетки нет… Сам обхожусь и без этого, а девушек как-то возить не приходилось.

Недолго думая, оторвал наиболее чистый край своей рубашки и протянул ей.

– У тебя кровь на щеке, вот возьми.

Она некоторое время сидела, не шевелясь, а потом медленно потянулась вперёд. Я как раз повернулся к ней, следя за дорогой краем глаза, но заметил, как крупная красная капля упала на край сиденья бежевого кожаного салона машины. Заметила и она, поднимая на меня огромные глаза, наполненные ужасом.

Всё. Я больше не могу.

Вывернул руль, остановившись на обочине, и сразу вышел, направившись к задней двери. Только когда открыл её, Элисса забилась в угол с противоположной стороны, продолжая смотреть так, словно у меня не лицо, а оскаленная пасть, которая только что на её глазах терзала невинных младенцев.

– Я не сделаю тебе ничего, понимаешь?

Она не понимала.

– Элисса, я сам подохну, но тебе не причиню вреда. Мне плевать на салон, когда вижу, что кровоточат твои раны. Я за тебя переживаю, пойми. Не за машину. И я не стану тебя бить, наказывать, насиловать, ничего не стану делать, слышишь?

Намочил тряпку водой, которая нашлась, к счастью, тут же, и вновь протянул ей.

– Не бойся меня. Пожалуйста. Да, я выгляжу не самым лучшим образом сегодня. Да, я огромный по сравнению с тобой и мог показаться злым. Но если кому и следует меня бояться, то только тем, кто причинял тебе боль. Больше никто к тебе не прикоснётся. Никогда. И я не прикоснусь. Не сделаю ничего, чего бы ты не хотела.

Она всхлипнула.

– Элисса…

Но снова не нашёл слов, поэтому бросил тряпку на сиденье, а сам сел на обочину возле открытой двери к ней спиной и схватился за голову. Как мне ей доказать? Дело не в том, что мне невыносимо видеть такую реакцию на себя. А в том, что она испытывает этот страх раз за разом. Она продолжает бояться. Есть причины, я знаю. Но сейчас ей ничего не угрожает, и я переживаю, что её постоянное такое состояние может нанести ещё больший вред, если это вообще возможно…

Звериным слухом уловил какое-то движение справа и потерял дар речи. Моя маленькая пара, тихонько выбравшись с другой стороны, успела обогнуть автомобиль и, хромая, нырнуть в густой кустарник неподалёку. Захотелось материться. Громко.