Рыжая Ехидна - Мама из другого мира. Дела семейные и не только

По моим извилинам, как по металлическому желобку детской игрушки, туда-сюда каталась одна-единственная мысль: почему мокро?

Затем в сознание начали проникать отдельные фразы:

– Вроде в себя приходит…

– Не брызгай больше…

– Да что же это с нашей голубкой? – узнала я голос Василы. – Уж не беременная ли часом?

Я беременная? Ну насмешили…

– Не беременная она. Лизка, выныривай из своей мути.

Меня слегка встряхнули, пришлось открыть глаза, чтобы понять, кому руки поотрывать.

– Прости, что так на тебя все обрушил, но тебе некогда разлеживаться. Вставай, а то опять оболью водой! Я знаю, что ты уже соображаешь. Ричард в беде.

Вот с этого и надо было начинать, я сделала попытку приподняться и все вспомнила: боль в груди, паническая атака, падение с лестницы, которое, судя по всему, не состоялось благодаря молниеносному Гевину. Вон как переволновался, аж глаза запали. Васила тихо охала, прикрыв рот ладошкой, Димка был встревожен, но крепился. Флин придерживал за талию и по эхо-связи поторапливал. Неужели с Ричардом все так плохо, что он не дает мне в себя прийти. А почему, собственно, я так резко сомлела?

– Мне тоже интересно, что тут с тобой уже успело произойти за время моего отсутствия. Как раз в госпитале и узнаем, – недовольно пробурчал братец, помогая мне одеться. – Ричард очень плох, нам следует поторопиться.

Путь до столицы был бесконечным. Так мне показалось. Флин и Веррес, присоединившийся по пути, провели меня через два служебных портала, прежде чем мы оказались в госпитале. Нос уловил едва различимый дух зелий – так пахло в избушке Рады. Потом были долгие бесконечные коридоры, снующие туда-сюда целители и пациенты. Хотелось сорваться на бег, но я не знала, в каком направлении двигаться, поэтому изо всех сил сдерживалась, радуясь широкой юбке платья и отсутствию необходимости сдерживать шаг. Наконец Веррес распахнул передо мной дверь. Краем сознания я отметила, что мы прошли весь коридор до упора, дальше дверей не было.

Бегло осмотрела большую палату, выискивая глазами мужчину. Машинально отметила наличие аж трех окон, ослепленная полуденным солнцем. В косом столбе солнечного света я разглядела одинокую больничную кровать и разметавшиеся по белоснежной подушке темные волосы. Ричард. Он был странно бледен. Бледность его была не болезненной, а какой-то… обесцвеченной, как будто он несколько растворился в пространстве.

Теперь я поняла, почему Флин говорил, что Ричард может не дотянуть. Присев на край кровати, я вглядывалась в родные черты и не понимала, почему выражение любимого лица столь безмятежно-счастливое, тогда как у меня все органы скручивает судорогами страха. Я даже прикоснуться к нему боялась, потому что руки тряслись как в припадке болезни Паркинсона.

– Он ничего не чувствует, Лиза, хоть за это не бойся. Он в своих грезах, ему там хорошо, очень хорошо. Поэтому целители не могут его дозваться.

– Тогда почему он так немыслимо бледен?

– Что-то нарушилось в его балансе жизненных и магических сил, – отрывисто произнес стремительно вошедший целитель, – а что именно, мы понять не можем, вот эта штуковина не дает, – щегольская бородка целителя, мучительно похожего на Антона Павловича Чехова без пенсне, указала на грудь пациента. – Мы не можем снять амулет, он нас не подпускает, но именно в нем причина этого странного состояния.

– Не подпускает? – Страшная догадка пронзила меня кислотным жжением. Наш с Димкой амулет! – Его надо снять? – поинтересовалась я торопливо и, дождавшись утвердительного кивка, разрезала кожаный шнурок ножом, протянутым потрясенно молчащим Флином. Вот только… силы в амулете я больше не ощущала. Словно он был совсем пустой… но как такое возможно?

– Шутка темного Румара! – воскликнул расстроенный Веррес. – Почему вы раньше не сказали? Мы могли давно его снять!

– Не поминайте тут бога смерти! Ну да, мы не смогли, а вы бы… – не договорив, целитель уставился на идентичные амулеты в руках моих родных. – Что это?

– Защита, – Флин был раздосадован не меньше Верреса. – Знали бы, давно сами сняли этот демонов амулет. Перестаньте пялиться, Курт, и займитесь моим другом!

Целитель потеснил меня у кровати и начал какие-то манипуляции при помощи кристалла, болтающегося на тонкой ажурной цепочке.

Прям девайс экстрасенса – крутила я в голове мысль, все глубже и глубже погружаясь в водоворот истерики.

– Лиза, – встряхнул меня Флин, – держись.

Бедняга. Ему моя ментальная защита что бумажная перегородка в японском доме.

– Сайтон! Нам нужен ректор Сайтон! – уцепилась я за руку Флина, мысленно объясняя все нюансы ситуации и воспаряя надеждой на лучшее.

Всё будет хорошо, Лиза, вот увидишь. Не могла же ты собственными руками убить любимого человека. Так просто не бывает .

Соберись, ты же не сдашься без драки?! Ты ещё нефритовый кулон не подарила. И в любви не призналась!

После моих слов Веррес сорвался с места, как спущенный арбалетный болт.

Потянулись бесконечные минуты ожидания, Курт по-прежнему водил своим диагностическим кристаллом вдоль тела Ричарда, я как завороженная наблюдала за этими перемещениями, боясь даже сморгнуть.

Над тем местом, справа и чуть выше солнечного сплетения кристалл едва заметно тускнел. Курт нахмурился пуще прежнего, а меня сковало параличом от страшной догадки: именно в этом месте я ощущала Мишку, именно отсюда расходились вибрации его довольного порыкивания, когда мы с Ричардом были наедине. Неужели он тоже пострадал?

Свалиться в новый виток отчаяния мне не дало появление Сайтона и декана целительского факультета, имени которого я никак не могла вспомнить. Но зато знала, что исследованиями Димкиного творчества, дав клятву о неразглашении, занимался именно он. Ученые мужи тихо переговаривались на своем заумном лексиконе, часть фраз из которого я не понимала.

Из объяснений стало ясно следующее: моя идея с защитным амулетом в исполнении Димки, который уже несколько раскачал свою магию и стал сильнее, и есть причина дисбаланса, о котором говорил целитель, априори взваливая вину на нас с Димкой. Сайтон едва волосы на себе не рвал, но сдерживался, жалея меня и чувствуя вину за собой, понимая, что большая часть ответственности на нем.

Курт же не был настолько деликатен и, не вникая в обстоятельства, устроил мне самый настоящий выговор:

– Чем вы, леди, думали, когда предлагали слабому оборотню амулет с сильной человеческой магией?

Я, надо сказать, несколько растерялась от такого напора, да и сам вопрос ставил в тупик.