Анна Панкратова - Вечность

Луна прижалась к Илье, отвечая на поцелуй. По телу разлилось тепло, и на мгновение она забыла, что новый год они будут отмечать в кругу Великой Ведьмы, что все они потеряли магию, что Прасковья будет быстро стареть, а у самой Великой Ведьмы истекало время. Она забыла обо всем, кроме сильных рук Ильи, его горячих губ. Счастье распирало ее изнутри. И она поняла, что, если бы ей дали выбор: магия или Илья, она бы выбрала Багрова, даже не задумавшись. Он – все, что ей сейчас нужно.

Рука Ильи скользнула под ее блузку, но она оттолкнула его и вздернула брови.

– Если кто-то зайдет?

– Никто не придет. Они заняты.

Луна помотала головой, Илья поднял руки, сдаваясь и развалился на кровати с балдахином в гостевой комнате. Стены были выкрашены в светло-голубой, на полу лежал мягкий пушистый бежевый ковер, на полках расставлены свечи. А окно занавешено тюлем с бабочками и плотными шторами в полоску. Прямо как шторка, которая заменяла дверь в кабинет Анастасии в Ноксе. Луна невольно поежилась, вспоминая работу и ненавистную начальницу.

– Как думаешь, может, позвонить Анастасии? Она же ведьма.

– Не думаю, что она захочет помогать. Кирилл говорит, она вовсю ушла в стройку. До конца следующего года хочет заново открыть Нокс.

– Магия бы ей не помешала. Может… у нее есть знакомые! Провидец!

– Тогда бы она позвала провидца разобраться с духом. – Илья потянул Луну к себе и повалил на кровать, поцеловал ее в шею. – Ты ненавидишь эту женщину.

– Я переживаю. Как Прасковья?

Илья отпустил Луну и лег рядом. Глядя в потолок, он заговорил:

– Прекрасно. Для нее это новое приключение.

Луна услышала нотки тревоги в его голосе. Поняла, что и Багров тоже переживал за бабулю.

– Говорит, люди и в девяносто лет прекрасно живут.

– Багров… – Луна села, посмотрела на Илью. – Елена долго не протянет. А без нее…

– Мы успеем.

Луна кивнула, глядя, как за окном огромными хлопьями падал снег, заметая двор. Вдалеке виднелся Макс, который помогал Варваре лепить снеговика. Девчушка хохотала и все звала Елену присоединиться, но мама лишь мотала головой, незаметно потирая грудь в области сердца.

– Как думаешь, Макс знает?

– Что она стареет?

– Ага.

– Не думаю. Он слишком спокоен.

– Он ее любит.

Луна вновь легла на кровать, прижалась к Илье. Он провел рукой по ее щеке, заглянул в глаза.

– Не переживу, если с тобой что-то случится, – серьезно сказал Илья. – Мы влипли в опасную игру. Помнишь предсказания Кирилла?

– Он видел меня с мамой. Значит, мы попадем в Вечность.

– А еще он видел тебя, пьющую чай с призраками.

– Все будет хорошо, Багров. Нам еще свадьбу организовывать.

– Знаю, Волчонок.

Илья вновь притянул Луну к себе и поцеловал. Но в этот раз она не стала сопротивляться.

Анжелика сидела на подоконнике в другой гостевой спальне. Она тоже наблюдала за Еленой и ее семьей. Вспоминала, как год назад проводила новогодние праздники с человеком, который был ей дорог, в доме, обнесенном снегом. Она была мертва, но так счастлива. И все было… проще. Все решала сама, боролась сама, и если была в чем-то виновата, то только перед самой собой.

Она задрала рукав рубашки, посмотрела на глубокие порезы, которые покрылись корочкой засохшей крови.

Ей нравилось себя резать.

Нравилось, пока была живым мертвецом. Это напоминало, что она мертва. Что все стабильно. Но теперь ей нравилась и боль. Она отрезвляла, кружила голову и напоминала, что она жива и может чувствовать.

Дверь в комнату резко открылась. Анжелика подпрыгнула от неожиданности, опустила рукав, но, увидев Матвея, расслабилась.

– Как дела на кухне? – спросила она хрипло.

– Лариса и Грета готовят целый праздник для нас. Ева помогает, но скорее портит все.

– Не нравится мне она.

Матвей сел рядом с Анжеликой, а потом подал ей манго.

– С новым годом!

Анжелика понюхала манго, вдохнув полной грудью, улыбнулась. Она вспоминала Паттайю, то тепло на душе, спокойствие. Вот бы плюнуть на все и уехать туда. Писать книги. Заниматься тем, что ей по душе. А не спасать ведьм от проклятия. Ей и без магии хорошо.

– Давай сбежим? – прошептала Анжелика.

– Это эгоистично.

– Почему? Ну почему? Я не хочу быть частью клуба ведьм!..

– Анж, послушай. – Матвей взял ее за руки, задумался, покачал головой, понимая, что спорить с Анжеликой – то же самое, что спорить с расписанием электричек.

– Я не просила быть ведьмой. Я хочу просто жить. Писать чертовы книги. Жить в чертовой Паттайе. Работать чертовым барменом. А не спасать ведьм от чертового проклятия!

Анжелика вырвала руки, вскочила с подоконника. Злость клокотала внутри. И обида на эту вселенную захлестнула ее с головой. Почему она? За что?

– Я не хочу больше лгать. Хочу просто жить.

Матвей обернулся, посмотрел на Анжелику, щеки которой полыхали, словно закатное солнце.

– Тогда беги. Ты же всегда так делаешь! Просто бежишь от всех проблем вместо того, чтобы их решать. А жизнь все подкидывает тебе людей, которые вытаскивают тебя из дерьма.

– Вот как. – Анжелика нервно облизала губы, сложила руки на груди. – Вот почему ты со мной.

Матвей резко выдохнул, начиная злиться.

– Я с тобой, потому что влюбился как идиот в эгоистку!

– Так уходи!

Они смотрели друг на друга, буравили взглядами, а внутри каждого росла обида. Словно снежный ком налипала на них, делая снеговиками, и с каждой секундой снега становилось лишь больше.

– Знаешь что, беги. А я остаюсь. Я должен Елене, поэтому я остаюсь. – Матвей поднял руки, сдаваясь, и пошел к двери.

Анжелика изумленно открыла рот.

– Должен?

– Она спасла девушку, которую я люблю. Поэтому я остаюсь и сделаю все, чтобы помочь.

– Да что ты можешь? У тебя нет магии, ты ничего не знаешь об этом мире! Как ты можешь помочь?

– У них тоже нет магии теперь.

– И это моя вина, разумеется!

– Твоя.

Матвей резко обернулся. Нахмурился, злясь на самого себя, и подошел к Анжелике. Попытался погладить ее по щеке, но она хлопнула его по руке. В ее глазах стояли слезы, а сама она сжала губы так плотно, что свело челюсть.

– Уходи, – прошипела Анжелика.

– Я не это имел в виду.

– Уходи.

Матвей снова попытался дотронуться до нее, но она сделала шаг назад, уперлась в подоконник, а потом отвернулась.

– Можешь бежать. Но я остаюсь, – тихо сказал Матвей и ушел, хлопнув дверью.

Анжелика вздрогнула и закусила губу, пискнула от боли, ведь на губах не осталось живого места, став одной большой болячкой. Она вновь почувствовала металлический привкус, провела пальцем по ране. Рука тряслась, кровь текла по подбородку, а она позволила дать выход эмоциям и заплакала.

Горячие слезы текли по щекам, а она все пыталась понять, как могла прокусить губу до крови. Это же как надо себя ненавидеть, чтобы вредить себе? Она достала лезвие из кармана, уже задрала рукав рубашки, но передумала.