Макс Гордон - Эксперты паранормальных явлений

А в доме уже было слышно завывание ветра, какое случается при сильном сквозняке, вот, только, никакого сквозняка я не чувствовал. А завывание усилилось. Мне казалось, что временами мне слышится в нем бормотание и даже обрывки фраз. А потом все резко стихло и наступила полнейшая тишина. В этой тишине не существовало ни единого звука. Перестали хрустеть осколки люстры под ногами у Александра, капля воды, сорвавшаяся с крана так и не долетела до раковины, не было слышна тиканья часов. Ноутбук, который, каким-то чудом уцелел после падения с кухонного стола, перестал гудеть вентилятором. На втором этаже затихли крики и ругательства, я не мог расслышать, даже своего дыхания. Все замерло.

Это продолжалось не более двух минут, я уже успел испугаться за свои барабанные перепонки, когда звуки вернулись. Вернулось все разом: хруст стекла, тиканье часов, гудение ноутбука, скрип петель в дверном проеме, а затем со мной случилось что-то непонятное. Мозг, подобно игле, пронзило чувство страха. Неописуемый ужас заполнил каждую клетку моего организма. Я замер, дыхание перехватило. Более я не мог находиться здесь и сейчас. Не в состоянии устоять на месте, я повернулся и с криком бросился ко входной двери, перегороженной теперь кухонным столом со сломанными ножками. Одним рывком я оторвал от пола и отбросил в сторону тяжеленный дубовый стол, щелкнул замком и распахнул наружную дверь, после чего выбежал на улицу и, только пробежав еще не менее десяти метров, смог остановиться.

Согнувшись пополам и уперев руки в колени, я широко открытым ртом ловил воздух, в висках стучало, пульсирующая боль отдавалась во лбу. Из дома слышался топот ног и крики, за криками последовали Игорь с Костей, чудом не застрявших в дверном проеме, а следом за ними, хромая на одну ногу, выбежал профессор. Они остановились рядом со мной, мы с Костей переглянулись. Его глаза были совершенно пустыми и только ужас блестел в расширившихся зрачках. Если страх умеет бить, то это был настоящий удар страха.

Мы стояли в нескольких метрах от дома, пытаясь отдышаться. Впрочем, стояли не все – Игорь сел на одно колено, упираясь руками в землю, Костик плюхнулся на задницу и ошалело смотрел на дом. Непонятный, пронзительный ужас, охвативший нас в доме, растаял без следа. Я оглядел своих товарищей: на каждом лице застыло неловкость и непонимание, а также чувство вины. Все, что произошло несколькими минутами ранее, случилось слишком неожиданно и каждый теперь пытался понять причины нашего бегства.

Несмотря на солидный возраст и вывихнутую ногу, Михаил Александрович первым пришел в себя. Оглядевшись по сторонам, он спросил, обращаясь ко мне:

– А где Александр? Максим, вы же с ним вместе были внизу?

К своему стыду, я только теперь понял, что выбежал из кухни не задумываясь, последует ли за мной хозяин дома. А он, судя по всему, остался внутри.

– Поспешим, у меня плохое предчувствие, – бросил нам профессор, уже шагая к дому.

Нехотя, мы поднялись и пошли следом за ним. Входная дверь оказалась не запертой, кто-то сунул свернутую газету в дверной проем, чтобы она не захлопнулась. Значит кто-то из нас, все-таки, сохранил остатки самообладания, не помню кто выбегал из дома последним, кажется это был профессор, следом за ни мы вошли внутрь дома. Это была все та же кухня, где мы спали еще пару часов назад, только с того момента здесь кое-что сильно изменилось. На кухне царил полнейший беспорядок: посередине комнаты на полу, с неестественно вывернутыми рожками, лежала огромная кухонная люстра, под ногами хрустели осколки стекла, разбросанные по всему полу, дверцы настенных шкафов были открыты, некоторые валялись на полу, сорванные с петель, прочный дубовый стол, занимавший ранее основное пространство комнаты, теперь лежал сломанный возле стены, рядом с ним стоял ноутбук, экран которого, судя по всему, уцелел и, по-прежнему, светился. Не тронутыми оказались только наши раскладушки, они аккуратно стояли там, где мы оставили их.

Быстро оглядевшись по сторонам, Михаил Александрович пересек кухню и толкнул дверь, ведущую в коридор. Дверь не шелохнулась. Она оказалась не просто запертой, ее захлопнули с такой силой, что она, чудом, не вылетела наружу и теперь намертво заклинила дверной проем. Пока Костя с Игорем пробовали открыть дверь ногами, мы с профессором обследовали содержимое нижних кухонных ящиков. В угловом шкафу, возле мусорного ведра, я обнаружил то, что было нужно – тяжелый топор с массивным топорищем.

Я не мастер махать топорами, но, как говорится, ломать – не строить. Первый удар был пробным, лезвие топора с легкостью отскочило от дверного полотна. И второй раз я ударил уже основательно. На этот раз, лезвие глубоко вошло в дверь и застряло в ней, мне пришлось пошатать топор из стороны в сторону, чтобы вынуть его из двери.

Костя выхватил топор у меня из рук, не дав мне ударить в третий раз. Топором он работал умело и уже после второго удара, из середины двери вверх поползла глубокая трещина. Еще несколько ударов и дверь, расколовшись на две части, вывалилась, освободив нам проход. В коридоре ничего не изменилось. На стене ярко горел светильник, вещи лежали на своих местах. В общем, то, что учинило погром на кухне сюда не добралось.

На полу, возле лестницы, ведущей на второй этаж, мы обнаружили Александра. Он сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам, руками сжимая на горле толстую золотую цепь, которая глубоко врезалась в его бычью шею. Глаза Александра налились кровью и вылезли из глазниц, кончики пальцев, сжимающих цепь, побелели, под носом запеклась кровь. Он не мигая смотрел прямо перед собой, было непонятно – душил ли он себя сам, или из последних сил пытался порвать золотую цепь, душившую его.

Пока я старался не потерять остатки самообладания, профессор присел рядом с Александром и освободил ему шею, затем двумя руками поднял широченную ладонь хозяина дома и положил пальцы ему на запястья. Брови над переносицей Михаила Александровича распрямились, его глаза замерли.

– Пульс! У него есть пульс! – быстро оживился профессор, – быстрей, Максим, помогите мне вытащить его на улицу!

Вдвоем мы обхватили Александра под руки и потащили к выходу. Каким же он оказался тяжелым. Не знаю, как рядом со мной шел профессор, но мои ноги предательски шатались вод тяжестью Александра. Когда мы, наконец, вытащили его за входную дверь и положили на траву, перед домом, мою спину свело судорогой, ноги дрожали. Я стоял, согнувшись и хватал ртом воздух, как несколькими минутами ранее, когда мы все, испытав непонятный приступ страха, выбежали из дома. А вот профессор, казалось, не заметил физическую нагрузку, он сел рядом с Александром, и стал не сильно похлопывать его ладонями по щекам, пытаясь привести в чувство.