Андрей Васильев - Отдел 15-К. Отзвуки времен

Что же непосредственно до санатория, с ним-то как раз ничего и не случилось, он просто перешел в ведение Академии наук, вот и все. Впрочем, нет, не все. Местечко для отдохновения ученых Глеб Иванович то ли случайно, то ли с умыслом выбрал непростое, с историей, причем серьезной, трехвековой, связанной с очень громкими именами. Создали санаторий на базе старинной усадьбы под названием «Узкое», которая в разные годы принадлежала Стрешневым, Голицыным, Трубецким. Короче, тем, кто стоял близ трона государева и решал, кому в государстве Российском жить, а кому умирать. Кто знает, о чем в той усадьбе разговоры в старые времена велись, какие планы строились, какие тайны доверялись и нарушались?

Да и кровь, поди, там лилась. Не может такого быть, чтобы без нее обошлось. Там, где есть власть, всегда поблизости угнездятся деньги, ложь, кровь и смерть. Они порознь не ходят.

Дом – он, конечно, не живое существо, но душа в нем есть, это уж точно. И она запоминает все и всех, кого видела.

А самое любопытное то, что путь свой тетя Паша с молодыми коллегами держала вовсе не в это, казалось бы, просто-таки созданное для них место.

– Там и раньше делать было нечего, – отмахнулась от насевшей на нее Женьки старушка. – Умники эти нудные были до жути. Вроде молодые ребята большей частью, кровь должна играть, штаны спереди бугром топорщиться при виде красивой и бесхозной бабы, а на деле пшик и только. И глаз у них тусклый, что у воблы сушеной. Я в тридцать пятом туда после ранения поехала подлечиться, мне один ухарь-одессит сдуру плечо продырявил при задержании, так меня на три дня только хватило. Скука смертная, даже водка не спасала. Сбежала я оттуда в результате, на Лубянке быстренько перехватила у Гриши Крамфуса одно любопытное дельце, связанное с наследием «Астреи», и уехала в Ленинград. Иначе было нельзя, Глеб Иванович очень не любил, когда его приказы нарушали.

Нифонтову было знакомо это название. «Астрея», масонская ложа, одна из самых влиятельных и старейших в России, сумевшая пережить треволнения времен Александра Первого, сберечь свои символы, несмотря на то что за ними гонялись не кто-то, а коллеги Николая и Женьки, тогда находившиеся в подчинении у графа Кочубея, которого император как раз на масонов и натравил, а после возродиться к жизни в начале двадцатого века.

– Нет, нам вообще в другую сторону надо, – продолжала тем временем свои речи тетя Паша. – Нужная дорога через лес идет. По нему до реки Чертановки дойдем, от нее возьмем направление к трем ручьям, а там, коли повезет да Фома Фомич нас видеть пожелает, и до цели нашего путешествия доберемся.

– А имя собственное у этой цели есть? – осведомилась у уборщицы Женька. – Просто как-то меня Чертановка насторожила немного. Не думаю, что просто так реке подобное название дали.

– Правильно думаешь, – подтвердила тетя Паша. – Молодец, иногда проявляешь смекалку. И потому тебе вряд ли понравится то, какое имя носит резиденция Фомича.

– И все-таки? – чуть выпятила нижнюю губу Женька.

– Лысая гора, – ответила ей старушка и мило улыбнулась.

Надо заметить, что Николаю в этих местах раньше бывать не приходилось. Вот как-то не заносила его сюда оперская судьба. И отчего-то он ожидал увидеть эдакое мрачное место, не слишком ухоженный лес, может, даже отсутствие признаков парковой цивилизации, вроде лавочек, кованых ворот и парковочных мест. Отчего, почему – непонятно. Может, его смутило название? Битца! Будто молотком кого-то по умной голове со всего маху ударили. Битца! На, получи! И не шуми…

Однако же он оказался неправ, причем совершенно. Все там имелось в наличии: и парковочные места, причем бесплатные, и фонари, и автобусные остановки. Мало того, неподалеку и метро имелось, о чем сообщила своим спутникам тетя Паша.

– Как же вам, молодым, стало просто в этот парк ездить, – вздохнула она. – Спустился в метрополитен, сорок минут – и ты здесь. А вот нам раньше… Пока дошкандыбаешь по местным хлябям до того же санатория – замучаешься. Хотя, с другой стороны, тогда тут никакого парка в помине не было.

– Это все здорово, метро и так далее, – согласился с ней Николай, копаясь в смартфоне. – Но чего мы сюда приперлись? Ты говорила про речку Чертановку, верно? Судя по карте, она отсюда неблизко. Разумнее было со стороны Севастопольского проспекта подъезжать, мы тогда здорово дорогу бы спрямили.

– Ты еще со мной поспорь, – с ехидцей произнесла тетя Паша. – Хотя… Если хочешь, валяй разворачивайся и дуй на Севастопольский, а после сам ищи дорогу к Фомичу. А я отсюда пойду. Поглядим, кто первым до него доберется. И вообще куда-то доберется.

– Я с вами, – тут же заявила Женька. – Вот только давайте сначала, прежде чем в лес пойдем, перекусим, а? Вон и палатка стоит. Я эту сеть знаю, у них хорошая шавуха, с нее точно не пронесет.

– Шавуха – это аргумент, – Николай благоразумно решил далее спор с уборщицей не длить. С нее станется его и в самом деле отправить искать свою дорогу через Битцевский лес. А он, судя по карте, был сильно велик. Не тайга, конечно, но тем не менее. И навигатор тут не используешь. Конечной точки маршрута-то нет. – Как, тетя Паша? Есть у нас минут двадцать в запасе? Все равно уже стемнело.

– Да все равно не в коня корм, – старушка скептически оглядела Мезенцеву. – Вроде ведь постоянно жует что-то, а все худющая как не знаю кто.

– У меня мама такая же, – пояснила Женька. – И бабуля. У нас всех вот такой обмен веществ. Семейное это.

– Даже и не знаешь, то ли это проклятие, то ли благословение, – философски рассудила тетя Паша. – Ладно, пошли. Только быстро. Нам до полуночи хорошо бы на месте оказаться. Не стоит Фомича лишний раз в соблазн вводить.

– Не знаю, не знаю. – Николай еще раз глянул на экран смартфона. – Тут хорошо потопать придется. Жень, сколько раз тебе говорить – не хлопай так дверцей! И так микроавтобус на ладан дышит, а спонсоров у нас нет и не предвидится. Сломаешь – за свой счет новый покупать заставлю!

Шаурма и впрямь оказалась хороша – горячая, сочная и ароматная. И как же славно она елась в этот тихий вечер, какие иногда выпадают посреди дождливой осени. Вроде бы все, вроде совсем ушло лето, прикрыв за собой дверь и уступив место бесконечным дождям, слякоти, порывам ветра, несущего с собой запах скорой зимы. И вдруг – бах, и утром горожане видят над собой синее небо, а серый еще вчера мир вдруг раскрашивается багряно-желтыми цветами, да так, что глазам на них смотреть больно. Такое случается нечасто и ненадолго, но если ты смог поймать этот день, как некую волшебную жар-птицу, если не прозевал его, не сменял на сидение в офисе, то, считай, тебе повезло, и эта осень для тебя прошла не зря.