Тания Ши - Противоположность

– А что он от тебя хотел?

– Да я особо не поняла.

У Сашки завибрировал телефон, она сняла трубку и отчитала Лешу, где он ходит. Тот попытался отмазаться, что она в женском туалете, но не убедил.

– Возьми два капучино и дуй во второе крыло! Понял?

Леша выполнил указания. Увидев мой нос, очень удивился:

– Что вообще произошло?

– Я из-за этого козла нос разбила, – созналась я.

– Из-за какого? – не понял он, – Кому вмазать?

– Витьке Шведову.

– Шведов?

– Этот гад пригрозил, что если увидит рядом со мной парня, то мне несдобровать.

– Да? – удивилась Сашка. – Почему это?

– Да понятное дело: он ее хочет! – высказался Лешка.

– Тебя никто не спрашивал, – разозлилась Александра.

– Короче, он тебя «застолбил»! Пока ты с ним не переспишь – он не отстанет, – принялся толковать Леха, игнорируя мнение, что никто не спрашивал его мнения.

– Слушай, эксперт в любви…

– Ты не злись, милаха! Твоя подруга в опасности, понимаешь?! – терпеливо объяснял Леха. – Витяй такой человек: решил, что его – значит, никого не подпустит. А как только помутит, так ищет новую жертву. Твоя подруга попала «под раздачу». Короче, не повезло тебе, – грустно поставил перед фактом главный хулиган.

– А ты не можешь с этим никак разобраться? – спросила Саша очень серьезно.

– Я с ним уже беседовал. Не мое это дело пока что. По-пацански: ну не могу я лезть. Тут твоя подруга должна действовать: или держать оборону, или сдаться.

– Я буду держать оборону, – не раздумывая брякнула я.

– Отчего? Витяй по-девчачьим меркам не так уж и плох. Говорят, девки пищат: страсть, как хотят залезть к нему в кровать.

Я представила визжащую толпу из девок, орущих у кровати Витеньки. Он заканчивает целовать одну, выпускает ее из постели и, приподнимая край одеяла, оглашает:

– Следующая!

После жестокой борьбы и вырванных клоков волос, одной поцарапанной особе удается юркнуть под одеяло. И они с Витюшей сливаются в жарком поцелуе…

Я скривилась. И передернула плечами. К горлу подбиралась тошнота.

– Фу! Как это мерзко!

– Ну почему же?! Это вполне естественно, или есть проблема?

Я покраснела, а Саша влепила подзатыльник Лехе:

– Умолкни, птица-говорун! Головой подумай, что ты ей предлагаешь?! Она не из таких!

– А из каких? Может из этих? Ну, вы понимаете…

– Нет, не из этих! Я из других, – еще гуще покраснела я.

– Из каких? – по Лешиному лицу было видно, что он совсем запутался.

– Из таких! – отрезала Александра. – Из редкого вымирающего вида! Не тупи.

Я почти слышала, как скрипят Лешины мозги от рабочего процесса. Наконец, до него дошло то, что так тактично пыталась донести моя подруга, и он перефразировал:

– А-а-а! – протянул он. – Погоди! Ты хочешь сказать, что у нее ни разу мужика не было?

– Какой ты умный: просто Ньютон! Нобелевскую тебе надо выдать, – цокнула языком подруга, злясь на сообразительность парня.

– Ну, тогда все понятно, – проигнорировал Леша ее высказывание и продолжил: – Раз ты из редкого вымирающего вида, то тебе придется еще сложнее! Ведь ему больше «невымирающие» попадаются. А тут ты. Ну, ты это: держись там. Не сдавайся. Респект тебе и уважуха! – поднял вверх кулак Леха и взмахнул им в воздухе, выражая всю свою «уважуху».

Я кисло скривилась.

Досиживать пару не было смысла. Потому я, посетив медпункт, выпросила «больничный» листок и, забежав в аудиторию, взяла вещи.

На улице было свежо, но не холодно.

Апрель. Непонятное время года!

Метро. Бесконечный спуск вниз…

Ныряю в вагон, ловлю вай-фай.

Тупо лажу по странице «вк», хотя, там ничего нового. Просто это заполняет время.

Разные люди, разной национальности.

Шумно!

Достаю наушники, подключаю к телефону.

Пока их искала, приехала на нужную станцию.

Перехожу на другую линию.

Куча разных куда-то спешащих людей.

Главное двигаться с потоком, и тогда тебя не снесут.

Опять захожу в вагон. Еду две остановки, выхожу, поднимаюсь по бесконечному эскалатору… о! Рекламку сменили!

Выхожу на улицу и могу спокойно вздохнуть.

Сколько живу, столько боюсь метро и змей. А прилетающие с грохотом вагоны напоминают железных ползучих тварей, заглатывающих в бездонные пасти маленьких человечков разной национальности и возраста. А в вагоне все какие-то печальные. Я не видела в метро довольных людей. Разве что туристов. Их можно встретить где угодно. Даже на кладбище – они там как по музею разгуливают. Пристал ко мне как-то раз на кладбище один такой парень из Парыжу: где тут Гоголь похоронен? Я минут пять ему объясняла, что он ошибся кладбищем. Турист меня не понял, и плутал еще минут тридцать.

Ощущая острую необходимость стереть сегодняшнюю идиотскую ситуацию из памяти, я завернула в магазин. Положив в корзину бутылку красного полусладкого, вспомнила о Вероныче и взяла еще одну.

Вскрыв любимый напиток Иисуса, начала тихонечко подтягивать из бокала, нарезая бутербродики.

Нос побаливал. Я ненавидела поганца Витьку и недоумевала: почему я?! Вопрос, мучивший меня вот уже год. Раньше нападки были раз в неделю. На этой – уже четвертая выходка с его стороны.

С чего такая активность? Она связана с весной?

Или, что с этой порой у шизофреников обострение?!

Если не выходить из аудитории, то и Витька меня не достанет!

Ага!

Он без стеснения зашел в «женскую опочивальню», а тут – всего лишь аудитория…

Я приуныла.

Может, у него что-то случилось, и он решил сорваться на мне?

Окей? Почему на мне?!

Я что, груша для выплескивания эмоций?!

С какой стати вообще бояться этого отмороженного мерзавца?!

Он мне ничего не может сделать…

Ничего!

Если бы Илья был рядом, он бы защитил.

Правда ведь?!

Пошли песни Максим. Пять раз я спела «Отпускаю». Так душевно, что прослезилась. Даже старая ворчливая бабка снизу (которая на Димаса с балкона орет), не стучала по батарее. Видимо, неплохо пою.

Конечно, неплохо!

Илья всегда говорил, что у меня ангельский голос.

Илья…

Прости меня! Я виновата!

Я!

Я одна!

Больше никто.

И вот моя карма: одиночество!

Это расплата за ложь!

Боль – плата мне за тщеславие.

За то, что не ценила тебя!

Прости меня! Слышишь?

Хотя, как ты услышишь…

Я допила бутылочку вина, и поняла две вещи: мой плей-лист перешел невероятным образом на Макса Барских, и я подпеваю ему голосом Розенбаума. И вторая: мне не нравится зеркало в коридоре.

Оно расположено так, что отражает кухню. И сейчас в нем я. Но че-то оно мне не нравится. Не знаю почему. Чувство такое… словно за мной наблюдают.

Я вспомнила блокбастеры соседки и подумала: а что, если это не глюки?!

В общем, я отрыла в комнате церковную свечку, зажгла, и подошла к зеркалу.