Алия Гильмет - Хроники московских некромантов

– Как? Извиниться перед ней за то, что моя дочь защищалась от ее неумного злобного сыночка?

– А вы не перегнули? Изначально мальчик просто привлекал внимание Надежды, это нормально…

– Нина Семеновна, вы не поверите – мне тоже когда-то было двенадцать лет. Но меня сумели воспитать так, что внимание противоположного пола я привлекал адекватными способами. А если кто-то не в состоянии нормально воспитать своего сына – это не мои проблемы. И не моей дочери. Еще вопросы у вас есть?

– Нет, но я настоятельно прошу вас побеседовать с Надеждой.

– Побеседую. Всего хорошего. Надежда, ты если дорисовала, то собирайся, мы уходим. – Девчонка, притаившись в своем углу, действительно что-то увлеченно царапала на последней странице тетради. – Если нет, то все равно собирайся, дома дорисуешь.

– Угу… – Надя резво сгребла свое творчество в портфель. – До свидания, Нина Семеновна.

Отец с дочерью пересекли школьный двор и вышли к припаркованному через дорогу автомобилю.

– Садись, – Олег открыл замок, – я покурю, и поедем.

– А кто-то обещал бабушке, что бросит, – не преминула ехидно заметить Надя, забравшись на переднее сиденье.

– Ребенок, не наглей. Обещал – брошу, но не прямо сегодня. И закрой дверь.

Щелкнула зажигалка, поплыл вверх сизый дымок. Олег неторопливо затянулся пару раз и пошел к мусорной урне. Он честно старался не докуривать сигареты до конца, важнее был ритуал, успокаивающая последовательность действий. А сейчас он был зол, на грани того, чтобы наплевать на воспитание и оттаскать щенка за шкирку вместе с мамашей.

Тщательно загасив и выбросив окурок, он вернулся в машину. Дочь смотрела настороженно. Ждет, что теперь, без свидетелей, он станет ее отчитывать?

– Ты видела то, что я сделал? – вместо этого спросил Олег.

Надя с облегчением полезла в портфель и протянула ту самую тетрадь с рисунком.

– Правильно?

– Почти, – он оценил зарисованное плетение. – Ручку дай. – Слегка исправил одну линию. – Тебе бабушка его уже показывала?

– Не-а. – Тем лучше, улавливает с первого раза. – Это на что?

– На выпадение волос. Повторить сможешь?

Дочь без труда – не зря «убили» пять лет на музыкальную школу, – сложила пальцы в знак. Проклятие сорвалось тонкой лентой и рассыпалось, соприкоснувшись с защитой.

– Хорошо. Осталось научиться удерживать заклятия, а не выпускать сразу же.

– Бабушка говорит – дар нужен для защиты людей от того, что таится в Тенях, – процитировала дочь.

– Твоя бабушка и не такими проклятиями людей одаривает, – хмыкнул Олег. – Время от времени не грех попользоваться силой ради морального удовлетворения. Это, конечно, не должно входить у тебя в привычку, но…

– Я поняла.

– Не сомневаюсь. Пристегивайся, – Олег завел двигатель. – Мороженое хочешь? После работы тянет или на сладкое, или на покурить. Лучше выбери первое.

– А разве я не наказана? – притворно удивилась дочь.

– Не за что. Тебе хотели сделать больно – ты не позволила. Другое дело, если бы первая полезла к кому-то, кто слабее… но вы с Димкой у меня не такие. А школу сменим, если придется, тоже мне проблема…

Наташа окинула взглядом фронт работ. Настроение было безрадостным; как с таким рисовать веселые яркие плакаты – непонятно.

Два больших плаката с клоунами и штук пятнадцать поменьше («с чем-нибудь таким смешным, сами придумаете») поручено было нарисовать в рамках подготовки к школьному Празднику весны, который традиционно готовили девятые классы. Наташа, вообще-то, приходила на отбор номеров для концерта, но Миронова, бессменная звезда школьной сцены, она же – племянница директрисы, глянула снисходительно: «Ты серьезно?». А учитель музыки отводила глаза и бубнила что-то о том, что голос у Наташи замечательный, но «ты ведь хорошо рисуешь, давай лучше займешься оформлением». А после этого чёртова концерта на всю школу будут нахваливать талантливых артисток, а кто малевал клоунов – и не вспомнят.

– Хочешь совет? – навязанная в помощь Арзамасова сидела на подоконнике и что-то рисовала в блокноте.

Лучше бы оставили Наташу одну с ватманом и красками. Так нет, «вместе же быстрее». И эта неформалка, переведенная к ним три года назад, в кои-то веки не отмахнулась от общественной работы своим коронным: «Я учиться пришла, а пионеров давно отменили».

– А если не хочу? – охоты разговаривать не было, но отмолчаться было бы невежливо.

– Я все равно его дам, – Надя оторвалась от блокнота и улыбнулась криво, одной стороной рта.

– Ну ладно, давай.

– Не пытайся примазываться к этим тварям, – улыбка исчезла.

– Что? – опешила Наташа.

– Что слышала, – Арзамасова вернулась к своему занятию, но не замолчала. – Ты правда думала, что тебе разрешат выступить на концерте, и ты станешь как они? Да будь у тебя хоть голос Тарьи Турунен – претендовать на славу нашей великой Мироновой никто не имеет права. Она сейчас с Катькой из параллельного опять пересрётся за то, кому больше быть на сцене. Жаль, не подерутся, – она мечтательно вздохнула, – я могла бы ставки принимать… А на твои желания и чувства им плевать, как и на тебя саму… до ближайшей контрольной.

Это все звучало мерзко, но Арзамасова была права. Скоро контрольная по алгебре, и Миронова с компанией как ни в чем не бывало начнут совать ей, Наташе, свои листки с примерами. У них же дружный класс, надо помогать друг другу, особенно если ты такая умная и смеешь свой ум не скрывать.

– А тебе, значит, не плевать?

– Мне? – Надя почесала висок карандашом. – Меня просто бесит, когда такие, как Миронова, ничего без тётеньки не стоящие, считают себя вправе использовать умных людей вроде тебя. А когда меня что-то бесит, я имею обыкновение с этим бороться. Или хотя бы высказаться, а не глотать обиды, как ты.

– Тебя поэтому из предыдущей школы…

– Примерно. Кстати, если ты захочешь передать ее высочеству мои слова и заработать очки, я пойму.

– Да иди ты! – теперь Наташа рассердилась всерьез. – Я сплетни разводить не привыкла!

– Извини.

– Ладно… Не думаешь, что твоя борьба плохо закончится?

– Чем? Дракой, как Миронова с подружками любят? Да и хрен с ними. Зацени эскиз, – Надя повернула свой блокнот.

Ну, что сказать? Рисовала она хорошо, даже очень. Клоун получился детальным и убедительным. С одним «но».

– Ты ничего… э-э… не забыла? Нам заказали веселых клоунов.

– А что не так? – Надя с преувеличенным изумлением взглянула на свой рисунок. – Клоун есть? Есть. Улыбается? Улыбается. А прочие подробности нам не обозначили – так сами виноваты.

Кажется, она на полном серьёзе вознамерилась украсить праздничную сцену Этим. И – о ужас, – Наташа почти готова была согласиться.