Алия Гильмет - Хроники московских некромантов

Среди полуразрушенных стен тишина. Тварь пока не вылезла, но тем лучше. Выбираю места на стенах, рисую мелом знаки внешнего круга. Закончив, выхожу в центр бывшего притвора и, присев на корточки, касаюсь земли. По неписаным, но строго соблюдаемым нашим законам, с людьми такое проделывать нельзя, а вот с растениями и прочими обитателями почвы – запросто. Трава вокруг меня стремительно жухнет, а потом и вовсе рассыпается прахом, и круг безжизненной сухой земли всё ширится. Силы с этого с гулькин… нос, но мне не она нужна, а ровная площадка. С подобранным по пути прутиком обхожу край расчищенного участка, вычерчивая на песке последовательность символов.

Закончив рисовать, стягиваю перчатки, закатываю рукав, достаю нож и флакон со спиртом, которым тщательно протираю руки и лезвие. Асептика и антисептика – наше всё, о чем всякие выдуманные персонажи постоянно забывают. Еще у них, у персонажей этих, поголовная мода резать глубоко и поперек ладони – эффектно, но так же никаких сухожилий не напасешься! Я надрезаю кожу на тыльной стороне предплечья, примерно посередине между локтем и запястьем – крови достаточно для дела, разрез не такой глубокий, чтобы нужно было шить, и след от него потом затеряется среди татуировок. По капле крови на каждый из знаков на песке, осторожно переступить через них, дойти до стены и мазнуть по одному из нарисованных мелом.

Все, теперь только раскатать коврик на песке, залить рану БФ-ом и набраться терпения. В термосе еще есть тайный эликсир, придающий сил темным магам. Кофе называется. Если бы точно знала, что придется ждать – прихватила бы горелку и джезву и свежий сварила бы…

Я приканчиваю вторую чашку, когда темнота по углам сгущается и сквозь нее проступает первородная тьма Теней. Замечаю движение, которого в материальном мире нет: тварь, голодная, привлеченная живой силой и кровью, просачивается сквозь стену, принюхивается ко мне, если так можно выразиться относительно того, кто носа не имеет. Я жду, попутно прикидывая, влезет ли в меня третья чашка. Влезет. Наливаю, не спуская глаз с кружащей неподалеку твари. От сердца к кончикам пальцев пробегает ручеек энергии, который я удерживаю. Давай сюда, ну, ты же хочешь…

Есть! Тварь приближается настолько, что касается знаков внутреннего круга. Сила, сорвавшаяся с моих пальцев, моментально активирует их, и тварь намертво вязнет в ловушке. Она яростно дергается, и я чувствую, как вздрагивает контур. Сильная скотина! Подпитываю круг, но, похоже, придется еще тянуть энергию из нее. Паршиво это, сила их – дурная, ядовитая… Но деваться некуда. Свить плеть или ударить еще чем нельзя – ловушку развалю.

Чужеродная, непригодная для живого сила растекается по телу, и защитные узоры вспыхивают болью. Роняю чашку, дышу глубоко, борясь с головокружением, и продолжаю вытягивать из бьющейся в сети твари энергию. Нужно ослабить ее как можно больше, чтобы развеять, иначе она, подраненная, сбежит в Тени…

Накатывает тошнота, еще и кровь носом идет. Да твою-то мать, сколько там в тебе, в голодной-то?! Хотя… контур держит заметно крепче – значит, немного. Попробуем? Разрываю связь между собой и тварью и даю поток силы на внешний круг. Первым вспыхивает знак, смоченный моей кровью, от него сила по цепочке разбегается к другим, и заклятие бьет по твари, разрушая ее сущность, распыляя ее по Теням.

Всё. Готово. Сижу с минуту, пока не унимается тошнота. Потом встаю, одной рукой сдавив кровящий нос, подошвой ботинка стираю символы на песке и обхожу притвор по периметру, убирая рисунки мелом. Можно собирать манатки и уходить.

На улице запихиваю окровавленный платок в карман, собираюсь закурить. Подошедший Дима молча отбирает сигарету с зажигалкой, сует мне бутылку воды и шоколадку.

– Ты не офигел? – вяло возмущаюсь я.

– Нет, – спокойно отвечает братец. – И ты не офигевай. Звони этому лысому, и поехали рассчитываться.

До поселка по всем колдобинам добираемся за полчаса. Я с профессиональным интересом кошусь на кладбище при въезде, но молчу; если там чего и надо делать, то точно не сегодня. У администрации Димка оставляет меня в машине, за деньгами идет сам и вскоре возвращается. Я в это время звоню отцу – кратко отчитаться и сказать, во сколько примерно приедем.

– Нормально всё? – спрашиваю, положив трубку.

– Да. – «Рэйндж» мягко трогается с места. – Нудел немного, что расценки у нас высокие.

– Ну так договаривался бы с местными! – фыркаю я. – Можно подумать, у них ближе, чем в Москве, некромантов нет.

– А я спросил. Он говорит, у них даже свой раньше был, только умер прям за несколько дней до того, как на стройке началось.

– Ты не спросил, как умер? – настораживаюсь я.

– Спросил. – Отсутствие дара не мешает братцу разбираться в теории. – Он с вон тем кладбищем работал, что мы проехали. Отработал, слег и уже не встал.

Поганая смерть. Надеюсь, погребение ему устроили по правилам, но надо взять на заметку и папеньке сказать – возможно, у нас еще будет работа в этом районе…

– Почему только сейчас? – спросил Олег, просматривая текст заключения.

– Раньше мать ни в какую не соглашалась на экспертизу с участием танатолога, – объяснил детский психиатр, в чьём кабинете они находились.

– Витя, давай без эвфемизмов. Я – некромант, – поморщился Арзамасов. – Ребенку почти десять. Все эти годы она отказывалась?

– Олег, что ты от меня хочешь? Не я принимал решения! А на мамашу надавили после… инцидентов.

Инциденты… Хорошее обозначение для припадков ярости, во время которых мальчик кусал других детей или швырял в них тяжелые стулья. Далеко не во всех случаях это признаки одержимости, но исключить ее заочно нельзя. Для того и приглашают некроманта, чтобы отличил результат воздействия Теней от обычной патологии или педагогической запущенности.

– В этот раз, – продолжал Виктор, – зав ей сказал, что за отказ от твоего осмотра ее привлечь могут, а то и вовсе лишить родительских прав.

– Молодцы! – саркастично улыбнулся некромант. – Повезло вам, что она поверила на слово: ведь законодательную базу для нас как развалили в девяностые, так до сих пор новую не проработали!

– Не нагнетай, – буркнул Виктор. – О, слышишь? Идут.

Шаги по коридору и приглушенное завывание на одной ноте – больше все-таки человеческое, чем животное, – некромант услышал раньше него. И почувствовал то, что однокурснику без дара было недоступно.

– Можно? – худая нервозная женщина заглянула в кабинет, получила утвердительный кивок психиатра. – Игорёша, пойдем.

– Не по-ду-у! – мальчик уперся ногами в порог.

– Ну пойдем, дядя только посмотрит на тебя, и всё!

«Не всё» – пока мысленно поправил Олег, глядя, как она вытаскивает мычащего сынишку в кабинет и усаживает на стул. Здороваясь и представляясь, некромант отмечал слишком широкую переносицу ребенка, скошенный подбородок, щели между передними зубами, некоторую диспропорцию конечностей. Характерная симптоматика, но не главная. Не вслушиваясь в беседу матери с психиатром, Олег ушел в Тени – не полностью, лишь дал коснуться себя и обострить иное зрение.