Сергей Скиба - Привратник

BMW остановился перед воротами. Охранник-водитель – широкоплечий, двухметровый здоровяк, вылез из машины, совсем чуточку припадая на левую ногу подошёл к красному огоньку, и нажал кнопку вызова. Коротко переговорил с устройством, вернулся и приоткрыл заднюю дверь.

– Серый, короче охрана говорит, что дальше пешком.

– Начало-о-ось, – вот поэтому я и не люблю связываться с толстосумами, разбогатевшими в лихие девяностые. Среди них много бывших уголовников, у которых весьма специфические представления о гостеприимстве. – Ну, ладно, пешком, так пешком. Багажник открой.

Я выбрался из машины и склонился над содержимым багажного отделения. Достал чёрный кожаный саквояж, приподнял плащ, но немного подумав отбросил его назад. На улице тепло и, не буду же я, в самом деле, соваться на «третий».

– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплёвываю через левое плечо.

– Мне с тобой? – водитель спросил вполне нейтральным тоном, но по немного сжатым губам читается, что идти ему очень и очень не хочется.

– Да сам справлюсь. Охраняй машину, а то уведут ещё.

– Здесь? Третью бэху пятого года? Битую? – он провёл носком ботинка по оцарапанному переднему крылу автомобиля. – Тут такие на мусорник выбрасывают.

– Умеешь ты поднять настроение, Дим.

Я направился к воротам, с краю в них уже открылась небольшая калитка из которой выглядывает амбал-охранник с кривым шрамом через всю харю.

– Документы можно? – требовательно протягивает лапищу.

– Что? – от возмущения саквояж, с широкой застёжкой, похожей на рыбий рот, чуть не выпал у меня из руки. – Ты серьёзно? Была договорённость о встрече, меня ждут, а тебе документы? Звони хозяину.

– Так это… – толстые сосиски пальцев задумчиво чешут репу. При мысли о необходимости беспокоить хозяина суровое выражение на лице охранника сменилось озабоченным. – Да, ладно. Раз заранее договорено. Проходите конечно.

Широкими, решительными шагами направляюсь внутрь двора. Амбал семенит за мной, словно побитый пёс.

Во дворе трёхэтажная вилла отделанная дорогим клинерным кирпичом серого цвета. Высокие окна, широкая веранда, по углам строения высятся островерхие башни. Прямо замок, а не дача.

На крыльце прогуливаются ещё два охранника в серых пиджаках. У обоих в руках помповые ружья. И это при том, что по всему периметру забора камеры, которые «смотрят» не только наружу, но и во внутрь. Зачем светится посреди двора с оружием? Элемент устрашения? Можно подумать сейчас девяностые и во всю идут бандитские разборки. Танк бы ещё загнали и ДЗОТ построили.

Поднявшись по ступеням крыльца упираюсь в фигуру охранника, преградившую путь к входной двери. Взмахом ружья он показал мне приподнять руки для досмотра.

– Вы охренели? – поочерёдно обвожу всех охранников пристальным взглядом. Может хоть кто-то умнее двух других? Но на лицах всей троицы одинаковое тупое и упрямое выражение.

– Не ерепенься, парняга.

– Иди в задницу, – я резко развернулся и уже шагнул обратно, но тут хлопнула входная дверь.

– Что за дела? – в проёме появился невзрачный, лысый мужичок в белой рубахе с закатанными рукавами. Руки на его теле смотрятся чужеродно. Мощные, с широкими сильными ладонями и обильно покрытые татуировками. Глянул на меня. – Сергей Сергеевич?

– Да.

– Опаздываете. Бобёр уже зажда… В смысле, Григорий Анатольевич ожидают.

– А я передумал, – злобно зыркаю на застывших амбалов с ружьями. – Не собираюсь проходить процедуру обыска на даче каких-то уголовников.

– Что? – мужичок мельком глянул на охрану. По тому как те понуро опустили взгляды стало понятно, кто именно тут главный. – Вы очумели, придурки?

– Так это… – попытался оправдаться один из троицы. – Положено же.

– Завались, – гаркнул лысый и повернулся ко мне. – Прошу прощения, Сергей Сергеевич, это мой косяк. Должен был лично вас встретить, но забегался. Не обижайтесь, входите пожалуйста.

– Я не обижаюсь, – нагло плюю на ступеньки. С уголовниками нужно разговаривать учитывая жаргон, иначе уважать не будут. А «обиженных», как говорится, через шконку перегибают. – Я огорчаюсь.

– Понял, – кивнул лысый.

Проворно юркнул из прохода наружу и, почти без замаха, врезал детине, что предлагал мне поднять руки, в челюсть. Причём так виртуозно, что никто и понять ничего не успел. Честно говоря, я думал, что для кабана-охранника такая плюха как комариный укус мамонту, но амбала повело, он сделал пару неуверенных шагов, пытаясь сохранить равновесие, и вдруг рухнул как подкошенный. Судя по выражению морды лица – чистый нокаут.

– Улажено? – вопросительно улыбнулся лысый.

– Вполне.

– Тогда прошу за мной. Бобёр… тьфу… Григорий Анатольевич ждёт.

Внутри дома роскошь и уйма дорогостоящего антиквариата. Видно, что хозяину некуда девать деньги и он скупает любую старую рухлядь, даже если она не подходит к интерьеру.

Полы укрыты мягкими коврами, на стенах разнообразные картины вперемешку с иконами. По углам канделябры чередуются с торшерами. У длинной стены камин с лепниной, а над ним фото мордатых дядек без рубах, но зато в синих наколках. Стулья с изогнутыми спинками возле округлого дивана. Весь антураж – работа сумасшедшего дизайнера. Даже я бы такого выгнал взашей, хоть и не очень разбираюсь в обстановке жилищ.

Посреди холла широкая лестница ведущая на второй этаж. Лысый показал идти наверх и, когда мы поднялись, остановился возле большой двустворчатой двери из морёного дуба.

– Секундочку, – приоткрыв дверь засунул голову и заговорил с кем-то внутри. – Пришёл. Ага.

– Входите, – кивнул, показывая на проход.

Шире створки он так и не открыл и мне пришлось протискиваться в узкую щель. Тоже наверное какая-нибудь проверка, которых в уголовной среде не счесть, но я про такую не слышал. Буду считать, что один из экзаменов на «авторитета» мной благополучно запорот, но долго общаться со всей этой братией я не намерен, так что – плевать.

Кабинет хозяина ничем не отличается от обстановки холла. То же нагромождение стилей. Безвкусица. Моцарт бы умер от одного взгляда на подобный бедлам.

Владелец оценивающе прошёлся взглядом по моему дорогому костюму. Хмыкнул разглядывая саквояж.

– Думал ты поздоровее будешь, – вместо приветствия выдал вор в законе с погонялом «Бобёр». Во время разговора он странно сжимает губы, будто что-то пряча во рту. – Адвокат базарил сразу определишь сможешь помочь или нет. Но что-то не похож ты на лепилу.

– И вам здрасте, – кивнул я, подошёл к столу со стеклянной столешницей, поставил на него саквояж, отодвинув несколько бутылок с дорогим алкоголем. – Я и не лепила.

Скосив взгляд на мужика осмотрел его. Широкий, крепко сбитый, с пудовыми кулаками и косым шрамом у левого виска. Стать авторитета прямо пышет силой, такой если в челюсть двинет, то нокаутом не отделаешься – загремишь на кладбище. Но под глазами заметны мешки от постоянного недосыпа, а на лице признаки усталости человека, который давно и безнадёжно борется с неизлечимой болезнью. Губы, опять же, странно морщит.