Виталий Левченко - Воительница Морены

– Озеро там. И не одно. В этом районе их сотни. А в теремок – направо, – пояснил он, поворачивая руль. Внедорожник проехал еще немного и миновал поднятый шлагбаум. За соснами мелькнул высокий забор. Деревья расступились, и они подкатили к массивным бревенчатым воротам. Створка поползла в сторону, открывая вид на приземистое одноэтажное здание такого размера, что в нем свободно уместилось бы футбольное поле.

– Вот это теремок! – присвистнул Вэл. – Ни конца, ни края не видно!

– А когда я был маленький, он мне еще больше казался, – сказал Глеб.

– Хорошее бунгало, – уважительно кивнул Игнат.

– Здесь можно организовать целую киностудию, – наклонившись вперед, негромко сказала Инга Глебу.

Он что-то ответил ей, но Березина не разобрала.

Машина свернула влево, проехала по широкой, замощенной красным камнем дорожке, завернула за угол дома и остановилась возле многоярусного цветника с низенькими серебристыми растениями. От машины вдаль тянулась ровная полоса газона с миниатюрными фонтанами и беседками в классическом стиле. Далеко за низеньким заборчиком виднелись маленькие домики – видимо, подсобное хозяйство.

– Добро пожаловать! – сказал лесничий, заглушив мотор. К ним уже спешила от ближайшего крыльца низенькая, невероятно полная женщина, при виде которой сразу становилось понятно, что она родственница дяди Леши.

– Глебушка! Ой, как ты вырос! Ну здравствуй, хороший мой, – без церемоний попыталась она обнять Глеба короткими пухлыми руками.

Женщину звали Мариной, она действительно оказалась младшей сестрой лесничего и была здесь управляющей. Расцеловавшись, Глеб сделал широкий жест, приглашая компанию следовать в дом.

– А что, Марина, ты замужем? – спросил он.

Женщина хохотнула.

– Была, Глеб, да муж сбежал! Не выдержал моего тяжелого нрава, – она остановилась и подбоченилась. Все рассмеялись.

– А помнишь, как мы с тобой здесь плюшки ели? – подмигнул ей Глеб.

– Помню, как не помнить, только у тебя плюшки в ум пошли, а у меня – сам видишь, куда, – снова насмешила Марина.

– Пойдемте, пойдемте, потом осмотритесь, – обернулся к компании Глеб, видя, что все то и дело останавливаются и крутят головами.

Подходя к длинному крыльцу, Игнат заметил вдалеке возле забора вышку и внизу возле нее человека в униформе и с автоматом на плече.

Комнаты ждали их.

Первым делом Лена попросила Марину позаботиться о Генке.

Женщина вытащила из кармана пиджака маленькую рацию.

– Катя, в главную гостевую-люкс, живо! – скомандовала она. И, повернувшись к Лене, объяснила:

– Теремок большой, первое время обходились без раций. Пока работников разыщешь – уйма времени уходила.

В гостевую тихо и быстро вошла девушка в светлой кофточке и серых брюках. Лицо ее было сплошь в веснушках, словно их обладательница жила на юге под жарким солнцем, а не в карельской прохладе. Она улыбнулась и наклонила в знак приветствия голову.

– Племянница моя двоюродная, Катя, – сказала Марина Лене. – В основном родственников и знакомых берем на работу. Чужих набирать – пока их разглядишь. Своих-то уже знаешь, – доверительно пояснила она.

Генка к этому времени немного пришел в себя и с пришибленным видом разглядывал обстановку. Увидев Катю, он выпрямился и провел рукой по волосам.

– Отведи молодого человека в его апартаменты, – распорядилась Марина.

– Прошу вас, – сказала Катя, сдерживая улыбку. Генка поплелся за ней.

Комнаты для гостей походили на президентские номера в отелях. Но здесь было особенно уютно: дом, сложенный из цельных бревен, напоминал Березиной сказочную избушку в современном варианте. Правда, Бабы-Яги не хватало, но она непременно должна водиться в этих лесах, как и леший с русалками. Инга решила обязательно погулять по здешним местам.

Она открыла в спальне шкаф и разложила на полочки вещи из рюкзака, повесила курточку, нежно-голубой плотный свитер и шелковый халат японских расцветок, положила на трюмо сумочку. Хотела отнести в спальню и рюкзак Глеба, но передумала. Пройдя в гостиную, она опустилась в кресло и посмотрела на Клюева-младшего. Тот сидел с закрытыми глазами, погруженный в себя.

– Глеб, у тебя ничего не случилось? – Инга решилась спросить напрямую. В конце концов, она имеет право беспокоиться за него.

Глеб поднялся и торжественно посмотрел на Ингу. Присел возле нее на подлокотник. Обнял.

– Случилось, дорогая моя, – поцеловал он ее в губы. – Я закончил учебу и теперь абсолютно свободен. Впереди такие перспективы!

Инга прижалась к нему.

– Я тоже нервничала после института. Это пройдет. Говорят: школьные и студенческие годы вспоминаются как самые лучшие в жизни. Наверное, это мнение тех, кто от хорошего шел к плохому. Но ведь должно быть наоборот, правда?

– Все будет так, как ты даже представить не можешь, обещаю, – сказал, вставая Глеб. Он прошел в середину комнаты и упер руки в бока, победоносно глядя на Ингу. – Тебе даже не придется потом играть в кино, будешь наслаждаться ничегонеделаньем. Дай только немного времени.

Глеб снова сильно ранил ее. Березина вскочила с кресла и схватила со стула маленькую подушку, давая себе время скрыть боль. Повернулась к жениху.

– Конечно, Глебушка, – весело сказала она, сильно сжав подушку.

– Мадемуазель не желает искупаться вместе? – спросил Глеб, расстегивая рубашку.

– Мерси, в следующий раз обязательно, – ответила Инга.

– Тогда ванная девочек вот с этой стороны, а ванная для мальчиков – вот здесь, – объяснил Глеб и направился в спальню разбирать рюкзак. Инга пошла за ним, взяла сумочку, достала из шкафа халат и скрылась за дверью.

Она сперва хотела полежать в джакузи, но передумала, решив ограничиться теплым душем. В голову лезли мысли о Глебе. Сколько они здесь пробудут? Пару-тройку дней. В конце концов все должно выясниться. Она не могла сказать, откуда у нее такая уверенность, но интуиция почти никогда не подводила ее.

Когда Инга ушла в ванную, Глеб вытащил из рюкзака спутниковый телефон, сел на кровать и набрал номер отца. Александр Иванович взял трубку быстро.

– Пап, мы в теремке. Только что прилетели, – сказал Глеб. – Да. Все в порядке. Я помню. Сейчас позвоню. Буду держать тебя в курсе. Конечно. Отбой.

Он снова набрал номер. На этот раз ждать пришлось долго. Когда на том конце ответили, Глеб понизил голос:

– Никита, здравствуйте. Это Глеб Клюев. Я здесь. Когда мы можем встретиться?

Поговорив, он откинулся на подушку и задумался. На его лице снова появилось то особенное выражение, которое давало Клюеву-старшему основание полагать, что сын полностью пошел в него.

Убрав телефон в рюкзак, Глеб разделся, прошел в свою ванную и тоже залез под душ.