Джули Кагава - Железная дочь

– Прискорбно для тебя, наверное? – произнес он наконец без каких-либо эмоций в голосе. – В Летнем Дворе одни слабаки. С чего мне связываться с полукровкой Оберона? Просто отвратительно, не смеши меня, человек.

Будто ледяная рука вонзилась в меня и вырвала сердце. Меня пронзила настоящая физическая боль. Ноги подкосились, и я рухнула в снег, кристаллы льда впивались в ладони. Я не могла дышать, не могла плакать. Будучи не в состоянии делать что-либо, я просто сидела на коленях в снегу, мороз пронизывал до костей, а слова Эша эхом гудели в голове.

– О, это было жестоко, Эш, – сказал радостным голосом Роуэн. – Я верю, что ты разбил бедняжке сердце!

Эш что-то ответил, но я не расслышала: земля накренилась перед глазами, и голова закружилась сильнее. Я могла бы сопротивляться, но в тот момент мне было уже все равно.

«Пусть наступит тьма, – подумала я, – пусть унесет меня». И она накрыла меня тяжелым одеялом, отправив в небытие.

Какое-то время я пробыла в полузабытьи: то спала, то приходила в себя. Перед глазами плыли смутные сны, смешиваясь с реальностью, и я не понимала, что происходило во сне, а что наяву. Мне снилась моя семья: Итан, мама и отчим Люк. Они жили своей жизнью, но без меня, постепенно забывая, кто я и что я вообще когда-либо существовала. В сознании мелькали силуэты и голоса: Тяосин просила поскорее прийти в себя, потому что ей было скучно; Роуэн оправдывался перед королевой Мэб, что понятия не имеет, почему простой гриб так на меня повлиял; другой голос сказал ей, что я могу никогда не очнуться. Иногда мне снилось, что Эш был в комнате: стоял в углу или у моей кровати и смотрел на меня яркими серебристыми глазами. В своем бреду я слышала, как он шептал, что ему жаль.

– До чего хрупкие существа эти люди! – пробормотал кто-то однажды ночью, когда я то приходила в себя, то погружалась в сон. – Один крошечный кусочек пляши-язык-развяжи, и они уже в коме. До чего жалкое зрелище! – фыркнул некто. – Ходят слухи, эта влюбилась в принца Эша. Интересно, что Мэб сделает с ней, когда она очнется. Она не особо довольна тем, что Летняя девчонка крутит шуры-муры с ее любимым сыном.

– Да уж, определенно не время играть в Спящую красавицу, – добавил другой голос, – особенно когда на носу Обмен и все такое. – Говоривший хмыкнул. – А проснется, так Мэб может убить ее за принесенные беспокойства. Как ни крути, будет интересно! – Смех утих, и я погрузилась во тьму.

Прошла целая вечность. Мимо скользили чьи-то голоса, ничего важного. Тяосин то и дело тыкала меня в ребра, царапая острыми когтями до крови, но боль будто не принадлежала мне. Перед глазами мелькали сцены из моей семьи: мама стоит на крыльце и объясняет полицейскому, что нет у нее никакой пропавшей дочери; Итан играет в моей комнате, которая теперь стала рабочим кабинетом, перекрашенная и переоборудованная, все мои личные вещи раздали.

Когда я смотрела на сводного брата, в груди возникала тупая пульсация: в другой жизни это могло быть горько и печально, но сейчас я не чувствовала ничего и наблюдала за ним с отстраненным любопытством. Он разговаривал со знакомым мне плюшевым кроликом, и я нахмурилась. Разве этого кролика не порвали на части?..

– Они забыли тебя, – пробормотал голос во мраке. Глубокий знакомый голос. Я повернулась и увидела Машину: свернув тросы-крылья за спиной, он смотрел на меня с легкой улыбкой на губах, его серебристые волосы светились в темноте.

Я нахмурилась.

– Тебя здесь нет, – пробурчала я, сопротивляясь видению. – Я убила тебя, ты ненастоящий.

– Нет, любовь моя, – Машина покачал головой, волосы его мягко колыхнулись. – Ты убила меня, но я все еще с тобой. Теперь я всегда буду с тобой. Этого не избежать. Мы единое целое.

Я поежилась, дрожа.

– Уходи! – сказала я, отступая во мрак. Железный Король пристально наблюдал, но не последовал за мной. – Тебя здесь нет, – повторяла я. – Это просто сон, ты умер! Оставь меня в покое!

Развернувшись, я рванула в темноту, пока мягкое сияние Железного Короля не растворилось в пустоте.

Прошла еще одна вечность, а может, всего несколько секунд. В путанице и темноте я почувствовала чье-то присутствие рядом.

«Мама? – подумала я, почувствовав себя снова маленькой девочкой. А может, это Тяосин пришла побеспокоить меня в очередной раз. – Уходите! – велела я им, погружаясь обратно в сон. – Не хочу вас видеть! Никого не хочу видеть. Оставьте меня одну!»

– Меган, – прошептал до боли знакомый голос, вытаскивая меня из пустоты. Я сразу узнала его, но так же поняла, что это всего лишь плод моего отчаянного воображения, поскольку владелец этого голоса не стал бы сидеть у моей кровати и разговаривать со мной.

«Эш?»

– Проснись, – прошептал он, его глубокий голос прорезал слои тьмы. – Не делай этого. Ты должна поскорее выбраться, иначе пропадешь и исчезнешь навсегда. Борись. Вернись к нам.

Мне не хотелось просыпаться. В реальном мире меня не ждало ничего, кроме боли. А во сне я ничего не чувствовала. Здесь мне не нужно было сталкиваться с презрением Эша, горящим в его глазах. Тьма стала моим убежищем. Я отстранилась от его голоса, погрузившись в умиротворяющую тьму. И сквозь сновидения и бред я услышала тихое рыдание.

– Пожалуйста… – Чья-то рука, настоящая и крепкая, взяла мою ладонь, возвращая меня к реальности. – Знаю, что ты обо мне думаешь, но… – Голос оборвался, Эш прерывисто вздохнул. – Не уходи, – прошептал он. – Меган, не уходи. Вернись ко мне.

Всхлипнув, я открыла глаза.

В комнате было темно и пусто. Волшебный свет проникал в окно, обволакивая все синими и серебристыми цветами. Как обычно, воздух был морозный.

«Значит, это был сон, – подумала я, когда туман, так долго круживший в моей голове, наконец рассеялся, оставив меня с осознанием ужасающей реальности. – Всего лишь сон».

Меня охватило чувство, что меня предали. Я зря выбралась из прекрасной темноты. Так вот что такое разбитое сердце. Возможно ли умереть от такой боли? Я всегда думала, что девчонки в школе чересчур драматизировали: расставшись с парнями, они рыдали неделями напролет. Мне казалось, они поднимали шум из ничего. Но тогда я не была влюблена.

Что мне теперь делать? Эш меня презирал. Все, что он говорил и делал, было лишь для того, чтобы привести меня к королеве. Обманщик, использовал меня в своих целях.

А самым печальным было то, что я любила его.

«Хватит! – сказала я, когда слезы снова предательски подступили. – Перестань! Эш этого не заслуживает. Ничего не заслуживает. Бездушный фейри, игравший с тобой на каждом шагу, а ты попалась, как идиотка!» Я сделала глубокий вдох, сдерживая слезы, мечтая, чтобы они замерзли во мне и заморозили меня изнутри целиком: все чувства и воспоминания – все, что делало меня слабой. Потому что если играть в Неблагом Дворе, то нужно стать холодной, как сам лед. Нет, не лед. Стать твердой, как железо. «Больше ничто не причинит мне боль, – подумала я, когда слезы высохли, а чувства превратились в засохший ком. – Я тоже умею играть жестко».