Александр Шкин - Подарок деда Мороза

Ника всхлипнула и спрятала нос у Лёшке на шее, перебравшись к нему на колени.

Лёшка гладил её плечи и целовал волосы, крепко обнимая. Забыв про время.

Но, неожиданно, Ника вскинула голову и заглянула ему в глаза – даже не думай ревновать к Косте. Он для меня никто. Так полудруг, полузнакомый. Я терпела его и всего-то. И никогда не оставалась с ним наедине. Потому, постоянно, таскала за собой подружку из универа. Даже в кино, мы ходили втроём и Лизка всегда сидела между нами, вот.

– Я и не ревную тебя ни к какому Косте – рассмеялся Лёша – потому что, не отдам тебя никому. Не Косте, не Никифору. Ты моя и только, моя.

– А ты мой. И пусть, только попробует, появится какая-нибудь Юлька, я все волосы у неё вырву. И на тебе тоже. Без наркоза.

И так, глядя в глаза в глаза, рассмеялись.

Спохватившись, Ника слезла с Лёшкиных колен и, метнулась к холодильнику, поглядев на часы.

– Бли-инн, надо же чего-нибудь приготовить. Ты же у меня голодный, да и за мамой скоро ехать. Суп, отцы, вчера, весь съели. Вот, думала же, сварить большую кастрюлю.

Она заглянула в морозилку.

– О фарш… Сейчас разморожу и котлет сделаю. Только, батона нет, один чёрный хлеб. Лёш?

– Понял… уже ушёл за хлебом....

– Ага, а я пока, макароны поставлю… И посуду помою… Да, и колбасы купи, кончилась. Утром бутерброды не с чем делать.

Лёшка ушёл, почти не хромая. Вот шишка на лбу, налилась синим цветом. Ника улыбнулась – забавно, но ничего, пройдёт. И занялась посудой. Её, со вчера, много осталось в мойке.

Зазвонил сотовый телефон.

Ника посмотрела на экран и, фыркнув, сбросила вызов. Звонил, конечно, Костя. Но телефон, через минуту, снова ожил. Звонила подруга Лиза.

– Да, привет – переключила она на громкую связь, не прекращая мыть тарелки

– Привет, Ника, чем занимаешься?

– Обед мужу готовлю, посуду мою.

– Ты что, замуж вышла? – воскликнула подруга.

– Вышла, Лизка, вышла. Но свадьбы не будет, ты ведь понимаешь… А Косте передай, это ведь он тебя попросил позвонить, что бы, не звонил. Я теперь замужем и счастлива. Я счастлива, слышишь Лиза, счастлива – пропела, под журчание воды, Ника.

– Офигеть – ответила подруга севшим голосом – когда успела? На той неделе у тебя никого не было.

– Был Лиза, был. С марта знакомы, и вот, сделал предложение. Только, я тебе не говорила. Понимаешь, это моё и только моё.

– Он, хоть кто? Я его знаю? – как-то, почти, незаметно изменились интонации в голосе подруги.

– Человек, Лизка… Хороший и любимый человек.

– А отец твой… Он же такой строгий…

– Да они вчера, тут, так наотмечались, что я до вечера, эту, посуду мыть буду.

– Может, тебе помочь?

– Так хочешь на Лёшу посмотреть?

– Хочу, посмотреть… Неужели, кто-то смог растопить твоё ледяное сердце. Коська весь извёлся. Звонит по восемь раз на дню.

– Стоп – покрылась мурашками Ника – ты не Лиза.

– А ты догадлива – рассмеялась собеседница на том конце телефона, уже совершенно другим голосом – учти, Лёша, тебе не пара. Вот выгляни в окно. Он со своей бывшей подружкой обнимается.

Ника отключилась и на цыпочках подошла к окну, осторожно выглядывая.

Внизу, во дворе, и правда, стоял Лёшка, а на нём висела стройная девушка. Рядом стояла ещё одна, совсем девчушка.

В голове у Ники, кто-то, громогласно, расхохотался и мгновенно смолк. Как будто, его отключили.

Ника бросилась в прихожку за своей сумочкой, там, говорил Лёша, лежит её кристалл. Она пошарила в сумке, нашла и стиснула его в ладони. Сразу стало спокойнее, и Ника снова подошла к окну. Но Лёши, там, уже не было. Зато, открылась входная дверь, и появился он, вместе, с девушкой и девочкой.

Ника пригляделась в полумраке прихожей… Женщине за тридцать. А девчушка, ребёнок совсем.

– Знакомьтесь – обратился Лёшка к женщине и ребёнку – моя жена, Вероника. А это – представил он Нике женщину – Надежда и Света. Так получилось, что я, вроде как, спас Свету, а сам вот, пострадал – потрогал он шишку на лбу – Надежда, это мама Светы.

Женщина кинулась обнимать Нику и говорила, говорила, говорила. Из потока её слов, она смогла вычленить одно, Лёшка спас её дочь, а сам попал под грузовик. И они пришли его поблагодарить. Но так, как, они не богаты, то принесли, торт и фрукты.

Ника, опешив, от многословности, повела рукой, приглашая их, пройти в комнату.

Обе, скинув, босоножки, прошли, даже не поискав глазами тапочки. А они там стояли.

– Стоп – решительно сказала Ника, прерывая водопад слов – опять ты?

– Ну я… И что?

Лёшка с недоумением смотрел на Нику и женщину.

Ника показала ему стиснутый кулак. Тот, сообразил сразу. Со стороны же, это смотрелась как угроза. Потому женщина и не поняла этого жеста. Но поняла девчушка. Она подёргала женщину за рукав, заглядывая ей в лицо – у них защитные амулеты.

– Амулеты? – переспросила она, удивлённо и поглядела на сжатые кулаки рук – надо же… Королева с ледяным сердцем, расщедрилась на амулеты? Но мне плевать, я пришла не нападать, я пришла поговорить.

– Говори – разрешила Ника – говори и уходи.

Женщина, улыбнулась – какая смелая девушка, не боишься отправиться вслед за своей сестрой?

– Не боюсь, наши жизни не в твоей власти…

– А в чьей? – удивилась гостья.

– Наши судьбы в наших руках…

– Ты права Вероника – раздался ещё один голос.

Все повернули, на этот голос, головы. У окна стояла Снегурочка. Но вместо, привычной, доброй улыбки, ледяной, застывший оскал.

– Ты учить меня вздумала, кусок льда?

– А поучить тебя следует – раздался ещё один голос, холодный и надтреснутый.

– И ты здесь, старый пень?

Рядом со Снегурочкой проявилась ещё одна фигура в красной шубе с серебряной вышивкой и меховой, красной же, шапке.

– Ты забыла, что печать судьбы ставится при рождении? – спросил он – или твоей наглости и самомнению нет предела. Я тебе запретил появляться в моих чертогах. У тебя есть печать, вот и ставь её. А, что она несёт. Не твоего короткого ума дело. И не суйся в калашный ряд со своим рылом.

От него ощутимо повеяло холодом, и богиня моментально покрылась инеем. А девочка ойкнув, взмахнула рукой и исчезла.

– Смотри-ка, а птичка-то, синяя, так под тобой и ходит, в рот глядит. Чем ты, так её привязала к себе. Племяшку мою.

– Отпусти – прохрипела богиня – всё равно ведь, развоплотить не сможешь.

– Не смогу – согласился он – но спрячу, на тысячи лет во льдах. А печать, найдётся, кому ставить. Мало ли, там – он, мельком, посмотрел на потолок – забытых и захудалых божков.

– Отпусти…

– Я тебя отпущу, а ты опять за старое. Кто научил тебя ломать печати судеб и вмешиваться в то, что тебе не по силам? Однако же, ты вмешиваешься. Богиня смерти?

– Не-е -т – просипела она – Ро-ок. Отпусти-и-и…