Софья Крымская - Город мертвых талантов

– Вы сказали, что она прекрасна. Это лучше подарка. Напишите в ней что-нибудь хорошее.

– Я не пишу! – смутилась Саша.– Я… рисую.

– Покажите. – попросила Алиса. – У художников всегда с собой блокнот с рисунками.

Саша, краснея, полезла в рюкзак. “Стыдно врать, Саша. Хорошо хоть альбом захватила!”

– Вот. Это моя мама. Вы ее случайно не видели? – спросила она.

Алиса перелистнула несколько страниц, подняла золотистые бровки.

– Видела.

– Что?! – задохнулась Саша. – Где?!

– В магазине художников. Да, мам?

Блондинка взглянула на рисунки.

– Не знаю… По-моему, не очень похожа.

– Это она.

– Пожалуйста, пожалуйста, где?!

Саша подпрыгивала на месте от волнения.

– Зайдите к Петру Васильичу. Выйдете – налево поверните и вверх по улице Болотной. Потом направо, в переулок Живого пламени. Там будет фиолетовый дом с желтой дверью.

– Номер какой?

– Номер не ищите, не найдете. Все плющом заросло. Мы номеров сами не знаем. Фиолетовый дом с желтой дверью. Товары для художников.

– Спасибо!

– Да погодите, там только…

Но Саша уже вылетела из магазина. Мать и дочь переглянулись.

– Странная девочка. Диковатая. – заметила блондинка.

– Нормальная. – задумчиво ответила Алиса. – Просто потерялась.

Глава 5

– Фиолетовый дом с желтой дверью, фиолетовый… – твердила Саша, мчась по Болотной улице. – Переулок Живого пламени… Вот он! “Товары для художников!”

Она остановилась, перевела дух. Решительно толкнула дверь. Так решительно, что, сама того не желая, с размаха ворвалась в магазин. Колокольчик над дверью забился в истерике, а сидящий за прилавком старичок от неожиданности подпрыгнул.

– Ой! Здравствуйте. Извините, что напугала.

– Не извиняйтесь, – заулыбался старичок. – Хотел бы я, чтобы все покупатели вбегали ко мне с таким энтузиазмом. Сразу видно – человек стремится к искусству! – он добродушно засмеялся.

Саша осмотрелась. Попадая в такие места, она жалеет, что живопись – не ее призвание. Сияющая сахарной белизной бумага, коробки с красками, карандаши – так хочется купить все сразу… ну хотя бы в руках подержать!

В уголке у окна выставка-продажа картин. Площадь Безобразова, разрисованные дома. Толстый белый кот. Букет пронзительно-синей гортензии. Темноволосая женщина вполоборота…

Сердце заколотилось, потащило вперед.

– Понравилось что-нибудь? – деликатно спросил старичок.

Саша резко обернулась.

– Вы знаете эту женщину? Кто ее рисовал?

– Портрет писал местный мастер. А эту женщину… хотел бы я ее знать. Увы! Ее не существует.

– То есть как?

– Фантазия художника.– виновато улыбнулся старичок.

Дрожащими руками Саша выдрала из рюкзака свой альбом.

– Увлекаетесь прерафаэлитами? Похвально. Недурные копии. – оценил старичок, пролистав альбом.

– Да не увлекаюсь я никем, это не копии! Это я рисовала маму. Чтобы не забыть. – еле выговорила Саша. Ком в горле мешал. – Понимаете, она пропала, и… Может быть вы ее… Вспомните, пожалуйста!

Старичок между тем внимательно изучал Сашино лицо и бросал цепкие взгляды то на рисунки, то на портрет в углу.

– Удивительно! Сходство между вами и ею очевидно. Этот ангельский овал, тяжелые брови… Нежность спорит с суровостью. Но она мечтательница, вы – жестче, хоть и юная совсем. И в то же время вы такая… уязвимая. Вы как будто пережили драму, а ее проза жизни так и не коснулась. Но если бы у нее – он кивнул на портрет, – была дочь… Поздравляю. Вырастете красавицей.

Саша поморщилась с досадой.

– Да не в этом дело! Что ж вы не поймете… У меня мама пропала. Я целый год ее рисовала. А сегодня получила записку, что она здесь, в вашем городе. Я помчалась сюда, захожу к вам и вот! – она взмахнула рукой в сторону портрета, обрушив на пол жестяную банку с кисточками, – Может быть этот художник писал с натуры? Мне бы с ним поговорить!

Старичок поднял с пола банку, вернул кисточки на место.

– Боюсь, ничего не получится. – вздохнул он.

– Почему?

Старичок будто ждал этого вопроса.

– Вы про наши заборы слышали уже? Так вот. Лет двадцать назад приехал к нам на этюды художник. Совсем молодой был парень, но очень талантливый. Разумеется, его предупредили насчет заборов. Хозяйка, у которой он снимал комнату, говорила, что он все ее выспрашивал про запретную зону. И вот недели не прошло, как он пропал. А месяца через три в лесу его нашли. Никто не знает, где он плутал, что видел… Может растения там ядовитые, или грибы… Объяснить он ничего не мог. Только что-то бормотал про чудесную девушку, будто бы встреченную им в каком-то сказочном городе. И рисовал вот это лицо. На стенах, на земле… Встретил он эту девушку, или нафантазировал ее себе – кто знает. В Самородье такую не видели. Очень грустно. Большой талант погиб. Рисунки на домах видели? Его работа. Уже после… Он так и не уехал.

– А его кто-нибудь искал? Родственники…

– Никто и никогда.

– Как же он живет?

– Мы о нем заботимся. Я даю ему краски, холст… Он пишет, я продаю. Этот портрет покупают охотно. Еще бы! Такая красавица…

Старичок вздохнул.

–Так вы говорите, ваша мама пропала?

– Да. Год назад. – прошептала Саша.

”Если он рисует ее уже двадцать лет, то это не может быть мама.” Свет, замаячивший в конце темного коридора, оказался лампочкой на глухой стене.

– Куда же мне теперь? – пробормотала она.

– А знаете что? А попробуйте-ка в библиотеку заглянуть! Дом с колоннами на площади. Спросите Филиппа… – старичок не успел закончить фразу.

Брякнул колокольчик и в магазин деловитой походкой вошел карлик-пират собственной персоной. Он, правда, успел переодеться в драные штаны из малинового вельвета и желтый свитер в пару раз шире, чем требовалось. Бандану, по всей видимости, унесло зюйд-вестом.

Старичок озарился лицом.

– Каспар, дружок! Рад тебя видеть!

– Да это же… – не найдя слов от изумления, Саша схватила пирата за плечо. Тот стряхнул ее руку и потопал прямо к прилавку.

Старичок вышел навстречу, достал из кармана маленького деревянного петрушку и вручил пирату, ласково потрепав его по косматой голове. Тот зашелся нездоровым, заливистым смехом. Саша не верила своим глазам. Это сегодняшний ряженый, никаких сомнений! Но почему он выглядит как деревенский дурачок? Сидит на полу, бормочет невнятное.

– Кто это? – прошептала она.

Старичок пожал плечами.

– Мы не знаем. Он иногда появляется здесь, голодный, оборванный. Мы его кое-как одеваем, если позволяет. Подкармливаем. Народ у нас добрый… Он покрутится здесь и опять пропадает.

Человечек самозабвенно играл. Дрыганье петрушки вызывало взрывы тихого восторга.

– Откуда он взялся?

– Ниоткуда. Просто появился однажды. Мы прозвали его Каспар Хаузер, – грустно улыбнулся старичок.