Георгий Юров - Станционный Cмотритель

Железнодорожная станция Три Острова представляла собой двухэтажное квадратное здание из белого кирпича советской постройки. На втором этаже разместились служебные помещения, на первом билетная касса, буфет и зал ожидания, с облезлым деревянным полом и исцарапанными сидениями. Хотя на дворе стоял январь две тысячи семнадцатого года, станция выглядела, так же как и в момент постройки пятьдесят лет назад, ни какого тебе метало пластика и кондиционеров. В общем, провинция.

В момент заселения триста лет назад этой территории, переселенцы, толи беглые крепостные, толи просто пришлые увидели в пойме реки (не реки, скажем честно, а речушки, но тогда вероятно вследствие весеннего разлива впечатлившей бедолаг), три маленьких острова и основали здесь свою слободу – Зелёные Долы. До недавнего времени это был продуваемый степными ветрами райцентр, градообразующими предприятиями которого являлись кожевенный и солодовый заводы, а так же мясокомбинат. Но теперь, во времена иные, производство сильно сократилось, хотя и не остановилось полностью, а бывшие рабочие вынуждены искать счастья в других местах, благо проходящий поезд на Москву ходит каждый день.

В конце восьмидесятых в город зачастили любители загадочных явлений, обнаружившие здесь геопатогенную зону, на месте геологического разлома. Эти чудики приезжали сюда несколько раз, жили в палатках рядом со станцией. Днём бродили по округе с проволочными рамками, вечером пили вино и горланили песни под гитару. Потом экспедиции прекратились, может зона стала мене патогенной, а может просто сделалось не до этого.

В порядком обветшавший городишко, цеплявшийся за статус больше по привычке, ходил со станции маршрутный автобус, видавший виды «ПАЗ», в котором летом было нестерпимо жарко, а зимой не выносимо холодно. Но это всё же лучше чем тащиться пешком до центра. Заведовал станцией Нил Климович, высокий сухой мужчина лет пятидесяти, с мефистофельской поседевшей бородкой и печальными глазами на узком лице. Жил он один в частном доме тут же у станции и круг его интересов не выходил дальше неё. Климыч казался со стороны довольно странным дядькой, нелюдимым, малообщительным; носил, по вечерам берет с пёрышком, а на левой стороне груди форменного кителя вместо кармана, была вышита буква «М». Что означало в его трактовке «мастер пассажирских и грузовых перевозок».

Приехал Климыч на эту должность откуда-то издалека четверть века назад, совсем ещё молодым человеком. Был он старообрядцем, или просто не верил в бога, но так или иначе, в местной церкви его не видели ни разу.

– Что за странное имя у тебя? – поначалу допытывались подвыпившие граждане, на что не пьющий станционный смотритель возражал неизменно:

– Почему же странное? Обычное.

– Не-ет. Обычное это Сергей или там Вовка. А ты Нил.

– Наверное, потому что родом я с Нила, – отвечал Климыч, и было не понятно толи он шутит, толи говорит серьёзно. Со временем к нему привыкли, лишь привязалось прозвище, да не одно. Называли за глаза, то Африканцем, то Фараоном, то Египтянином, хотя дальше границ бывшего Союза Нил Климович нигде не был.

Дело близилось к ночи, но кое-какой народец намеревавшийся уехать сегодня, ещё сидел в зале ожидания. Оставалась пригородная электричка в область и ближе к полуночи проходящий дальнего следования, везущий своих пассажиров из столицы в приволжские степи.

– Внимание встречающие, – раздался из громкоговорителя дребезжащий из-за плохой связи женский голос, – скорый поезд вне расписания прибывает на первый путь. Стоянка поезда две минуты.

Одни пассажиры никак не отреагировали на объявление, другие же наоборот, засобирались, поднялись со своих мест, беря в руки поклажу, но пошли почему-то не к платформе, а к платяному шкафу в глубине помещения, с надписью «Служебное».

– Литерный «М», – многозначительно вскинув одну бровь, произнёс Климыч и неторопливо отправился туда же, доставая из наплечной сумки прямоугольный сканер с резиновой ручкой. Открыв дверцу, мужчина отодвинул в сторону мётлы, швабры и оцинкованное ведро с половой тряпкой, взглянув в зачем-то висевшее тут огромное зеркало, занимавшее сверху донизу почти всю заднюю стену. – Прибывает, – заметил он и приступил к проверке проездных документов. Поднося пластмассовые прямоугольники к устройству, он считывал появлявшуюся на маленьком табло информацию и с неизменным благосклонным кивком возвращал владельцу. Тот не пряча билета, проходил сквозь зеркало, вдруг оказавшееся дверью к пирону.

Натужно пыхтя появившийся из ночного мрака поезд из всего четырёх вагонов, вполне обычных, разве что матовые стёкла их окон не были прозрачны, замер на отведённом месте и проводники, открыв дверь тамбура, привычно стали протирать ручки от накопившейся со времени предыдущей остановки грязи. Это были странные люди, вернее лишь один человек, но клонированный четыре раза. Четыре одинаковых мужчины в железнодорожной форме стояли возле каждого вагона, с дежурной улыбкой встречая своих пассажиров, внешний вид которых претерпел за это короткое время кардинальные изменения. Разнополая семья из трёх человек превратилось вдруг в одно нескладное существо с тремя маленькими головами на огромных плечах и если люди в чьём образе они путешествовали, были молчаливы, то рты этого страшилища не закрывались ни на секунду. Три головы о чём-то жарко спорили и что-то доказывали друг другу.

Впрочем, в основном пассажиры оказались гуманоидами, то есть выглядели как люди, только одеты были в одежду из странной материи неожиданного фасона и расцветки. Одним словом туристы. В этот момент в вокзал вбежал запыхавшийся, явно опаздывающий худосочный высокий мужчина лет тридцати; взъерошенными были не только волосы на его непокрытой голове, но и сам отчего-то выглядел именно так. Оглядевшись, он направился к Климычу, но предъявленный им пластмассовый прямоугольник ничего не высветил на экране табло. Бросая нетерпеливые взгляды на стоящий состав, он произнёс громче, чем этого требовали приличия:

– Попробуйте ещё раз. Этого просто не может быть, у меня оформлены все разрешения, – не став спорить смотритель повторил процедуру, но и в этот раз результат оказался прежним. Поезд должен был отправиться через считанные секунды и этот незадачливый гражданин на него не попадал.

– Но ведь это никак не возможно, Мастер. Я должен уехать сегодня, ведь следующий рейс только на весеннее равноденствие. Я просто физически не могу находиться больше в этой дыре! Поверьте, у меня влиятельные друзья и если со мной что-то случится, а уж случиться, как пить дать, у Вас из-за этого будут очень большие неприятности. Да послушайте Вы, каменный истукан, я здесь по очень серьёзному делу. Нельзя этого говорить, но выбора мне не оставили, – теряя терпение, закричал он, а в его щеголеватой наружности присутствовало что-то залихватское, но давно изжитое из современной жизни и подойдя вплотную зашептал на ухо Климовичу, продолжая тревожно следить за стоящим составом.